Гора Дракона - Страница 96
— Наверное, они где-то спрятались и обнимаются. — Мальчик швырнул камень вниз, и он с грохотом покатился по склону. — Это самая обычная девчонка.
Англичанин поморщился. Они либо нашли воду, либо мертвы. Последнее более вероятно. Может быть, потребуется некоторое время, чтобы их тела начали разлагаться и привлекли стервятников. Не следует забывать, что пустыня огромна. Птицы способны уловить запах на большом расстоянии. Сколько времени нужно в такую жару, чтобы запах стал достаточно сильным: четыре, может быть, пять часов?
— Сыграем в поймай-черного-дрозда? — предложил паренек, показывая пригоршню черных камушков. — Мы можем воспользоваться ими вместо шариков.
Най повернулся к нему. Мальчуган был грязным, из ноздри свисала засохшая сопля.
— Не сейчас, — мягко сказал он, поднимая прицел, чтобы еще раз осмотреть горизонт.
Наконец он увидел беглецов: две фигуры верхом на лошадях. Им оставалось преодолеть около трех миль.
Левайн успел отступить в сторону, когда раздался выстрел. Развернувшись при помощи трекбола, он увидел небольшую аккуратную дыру в круглом окошке. Волшебник вновь поднял оружие. Профессор быстро напечатал:
Брент! Не надо. Ты должен меня выслушать.
Скоупс вздохнул.
— В течение двадцати лет ты не давал мне покоя. Я делал для тебя все, что мог. Вначале я предложил равное партнерство, пятьдесят процентов акций компании. Я не отвечал на твои злобные нападки, а ты обретал вес и могущество, зарабатывая на негативной рекламе «Джин-Дайн». Пользуясь моим молчанием, ты снова и снова атаковал меня, обвиняя в жадности и эгоизме.
Ты молчал только из-за того, что рассчитывал на мое согласие в вопросе действия нашего совместного патента.
— Это удар ниже пояса, Чарльз. Я не отвечал потому, что продолжал питать к тебе дружеские чувства. Должен признать, что поначалу я не принимал всерьез твои выпады. Мы были очень близки в университете. Среди всех людей, с которыми я был знаком, лишь ты обладал равным со мной интеллектом. Ты только взгляни на то, что мы сотворили вместе: дали миру Х-ржавчину. — Из динамиков лифта послышался горький смех. — Об этом ты не любишь рассказывать прессе? Великий Левайн — благородный Левайн, тот, который никогда не опустится до уровня Брента Скоупса, — был изобретателем Х-ржавчины. Одной из величайших дойных коров в истории капитализма. Да, я сумел найти зерна кукурузы анасази, но именно твой блестящий научный прорыв помог мне изолировать ген Х-ржавчины, чтобы вывести штамм, защищенный от болезней.
Не я придумал, как заработать миллиарды на бедняках стран третьего мира.
— Доходы, которые я получил, несравнимы с ростом производства, — ответил Скоупс. — Неужели ты забыл, что наш защищенный штамм позволил увеличить общемировую выработку зерна на пятнадцать процентов, а его цена при этом упала? Чарльз, люди, которым грозила голодная смерть, выжили только благодаря этому открытию. Нашему открытию.
Да, ты прав, это наше открытие. Но в мои намерения не входило превращать его в инструмент для выкачивания денег. Я хотел сделать его достоянием всего мира.
Скоупс рассмеялся.
— Я не забыл о твоем наивном желании. И не думаю, что из твоей памяти стерлись обстоятельства, позволившие мне получать прибыль от нашего открытия. Я одержал честную и справедливую победу.
Левайн помнил все. В его душе до сих пор бушевал огонь вины, приносящий боль. Когда стало очевидным, что они не могут договориться об использовании гена Х-ржавчины, они решили устроить соревнование за право обладания. Провести игру, которую изобрели еще в колледже. Но теперь ставки в ней были предельно высоки.
А я проиграл.
— Да. Но последнее слово остается за тобой, Чарльз. Через два месяца закончится действие патента. А так как ты отказался его возобновить, он прекратит свое существование. И самое прибыльное изобретение в истории «Джин-Дайн» станет бесплатным — каждый сможет им пользоваться по своему усмотрению.
Неожиданно голос Скоупса стал сливаться с другими голосами: громкие и энергичные, они эхом разносились в шахте лифта.
За ним пришли, чтобы уничтожить его в реальном мире.
Кабина дернулась, и Левайна прижало к стене. Он услышал, как у него над головой заработал двигатель, и снова из динамиков послышался знакомый спокойный голос:
— Неисправность устранена. Приносим извинения за причиненные неудобства.
Лифт скрипнул и с глухим шумом начал подниматься вверх.
Левайн наблюдал, как на гигантском экране фигура Скоупса отвернулась от него и посмотрела в окно.
— Теперь уже не имеет значения, застрелю я тебя здесь или нет, — сказал Скоупс. — Когда лифт окажется на шестидесятом этаже, твое физическое тело в любом случае будет уничтожено. И тогда твое киберпространственное существование станет весьма спорным.
Волшебник повернулся к нему, словно чего-то ждал.
Левайн посмотрел на индикатор — двадцатый этаж.
— Печально, что все заканчивается именно так, Чарльз, — раздался голос Скоупса. — Впрочем, мои сожаления — лишь ностальгический артефакт. Возможно, после того как тебя не станет, я смогу чтить память друга, который у меня был когда-то. Друга, который полностью изменился.
Номера на индикаторе быстро менялись: пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь. Вой двигателей лифта стал понижаться, началось торможение.
Левайн напечатал:
Я еще могу подписать возобновление патента.
— Шестьдесят, — произнес голос.
Профессор вытащил кабель из разъема. Изображение на огромном мониторе померкло, и его поверхность снова стала черной. Левайн быстро выключил свой ноутбук. Если Мим находился в киберпространстве «Джин-Дайн», сейчас его оттуда выбросило. Что ж, так Скоупс не сможет выследить хотя бы его.
Кабина остановилась, и наступила тишина. Затем дверь отошла в сторону. Сидящий на полу скрестив ноги Левайн поднял голову и увидел трех охранников в сине-черной форме «Джин-Дайн», которые смотрели на него сверху вниз. Все трое держали в руках пистолеты. Один сотрудник поднял оружие и нацелил его в голову Левайну.
— Я не стану здесь убирать, — заявил охранник, стоявший рядом.
Профессор закрыл глаза.
Они наполнили обе фляги и пили из источника до тех пор, пока их тела не отказались принимать жидкость. Теперь, когда они ехали вдоль подножия гор, Карсон ощущал, как прохлада начинает возвращаться. Солнце уже клонилось к обнаженным горным вершинам.
Оставалось проехать пятнадцать миль до Лава-Гейт, а потом еще около двадцати до Лава-Кемп. Если учесть, что большая часть их путешествия будет проходить под покровом темноты, им не грозила жажда. В желудке каждой из лошадей плескалось по пятьдесят фунтов воды. Сильное обезвоживание заставляет животных пить про запас.
Карсон немного придержал Роско, наблюдая за де Вакой. У нее была прямая посадка, длинные ноги расслабленно упирались в стремена, волосы плыли за спиной, словно черный вихрь.
«Какой удивительно четкий профиль, — отметил Карсон, — с изящно вылепленным носом и полными губами».
Странно, что раньше он этого не замечал.
«Конечно, — подумал он, — костюм биологической защиты — не самая подходящая одежда для женщины».
Она повернулась к нему.
— На что ты смотришь, cabron? — спросила она.
Золотой вечерний свет отражался в ее темных глазах.
— На тебя, — ответил он.
— И что ты видишь?
— Женщину, которую…
Он смолк.
— Давай вернемся к цивилизации, там и будешь делать поспешные выводы, — сказала она и отвернулась.
Карсон усмехнулся.
— Я хотел сказать: женщину, которую мне бы хотелось прижать к кровати. Настоящей кровати, а не постели из песка. И еще я бы хотел, чтобы эта женщина извивалась в экстазе.