Гонконг: город, где живет кино. Секреты успеха кинематографической столицы Азии - Страница 5

Еще одной важной чертой «Дикой, дикой розы», которая позднее станет отличительным признаком всего гонконгского кинематографа, является универсальность киноязыка. Чтобы понять конфликт и проблематику этого фильма, вовсе не нужен экскурс в область китайской культуры. Подобно тому как саундтрек картины смешивает европейские оперные арии с японским джазом, ее визуальное решение явно вдохновлено фильмами Джозефа фон Штернберга «Голубой ангел» и «Марокко», образчиками японского квазинуара 50-х годов, такими как «Я жду» и «Пирс женской плоти», и даже движением итальянского неореализма. Способность не замыкаться в рамках национальной культуры, мыслить себя в контексте мирового кинопроцесса, продемонстрированная здесь режиссером Ван Тяньлинем (кстати, тоже выходцем из Шанхая), станет в 80-е годы настоящим счастливым билетом, выгодно отличающим гонконгское кино от других азиатских кинематографий.

Нуар, гонконгский стиль. «Дикая, дикая роза» (1960)

В том же 1960 году был снят и первый голливудский фильм, действие которого целиком разворачивалось в Гонконге – «Мир Сюзи Вонг». Созданный на студии MGM и заимствующий сюжет «Американца в Париже», он рассказывал историю американского художника, приехавшего в Гонконг и влюбившегося в китайскую проститутку Сюзи. Финал оказывался неожиданным: вопреки всем стереотипам эпохи, герой отвергал любовь богатой англичанки, чтобы жениться на женщине не своей расы и не своего социального круга. «Мир Сюзи Вонг» обрел культовый статус в Америке и сделал исполнительницу роли Сюзи, девятнадцатилетнюю балерину Нэнси Кван, первой жительницей Гонконга, ставшей международной кинозвездой: после этого фильма Нэнси переехала в США и еще не раз снималась в голливудских фильмах.

Однако, несмотря на то, что «Мир Сюзи Вонг» выглядит весьма дерзким по голливудским меркам в сравнении с «Дикой, дикой розой», он обнаруживает свой консерватизм: китаянки представлены в нем исключительно как Золушки, ждущие прекрасного белого принца, который избавит их от нищеты. И хотя в Гонконге вряд ли найдется человек, который не видел этот фильм, многих местных зрителей он раздражал тенденциозным показом своих соотечественниц; это раздражение в 1985 году вылилось в картину с говорящим названием «Меня зовут не Сюзи!» (реж. Энджела Чан).

Тем не менее, через эти и другие образцы кросс-культурного сотрудничества, которых было немало в 60-е годы, гонконгское кино обретало собственный стиль и темы, а также умение выражать свое видение мира языком, понятным и Востоку, и Западу. Но появление в общественной жизни первого поколения, в полной мере обладающего гонконгской идентичностью, состоится лишь в начале 70-х годов и ознаменует стремительный расцвет экономики и культуры колонии.

В фильме Квентина Тарантино «Убить Билла» есть шутка (лучшая), которая понятна только посвященным, таким же поклонникам гонконгского кино, как и сам режиссер. На титрах картины возникает логотип студии Shaw Brothers – эмблема, украшающая собой более тысячи классических гонконгских фильмов, и прямой намек на то, что все экранное действо представляет собой объяснение в любви кинематографу Гонконга.

Эта легендарная компания, далеко не единственная в Гонконге, но фактически отождествившаяся для многих киноманов с понятием «гонконгское кино», была основана в 1957 году шанхайским эмигрантом Ран Ран Шао – младшим из шести братьев Шао, первопроходцев китайского кинематографа. Свою первую кинокомпанию братья Шао создали еще в 1925 году в Шанхае, и юный Ран Ран в те годы занимался черновой работой, вплоть до расклейки афиш в городе. Именно братья Шао спродюсировали в 1931 году первый китайский звуковой фильм «Весна на сцене». Однако после японского вторжения их студия была сожжена, большинство фильмов уничтожено, а самим братьям, как и многим шанхайским кинематографистам, пришлось бежать.

Поначалу они обосновались в Сингапуре. Глава семейного бизнеса третий из братьев Ранмэ Шао был убежден, что именно Сингапур станет центром кинопроизводства в Юго-Восточной Азии, и активно начал строить там кинотеатры. Но душа Ран Ран Шао лежала к Гонконгу, где он в 1937 году снял свою первую и единственную режиссерскую работу – комедию «Деревенщина навещает родственников».

В середине 50-х Ран Ран Шао построил в живописном районе Гонконга Clearwater Bay огромный Movietown, превративший Shaw Brothers в самую большую частную кинокомпанию в мире, а к середине 60-х годов – и в самого крупного кинопроизводителя Азии.

Гонконг в те времена представлял собой пестрое и экзотическое место. Уже почти два десятилетия он принимал бесконечный поток беженцев: сначала от японской оккупации, потом – от гражданской войны в Китае, далее – от захвативших власть коммунистов. Тогдашний британский губернатор Александр Грэнтэм растерянно докладывал в Лондон: «Раньше большинство китайцев не считали Гонконг своим домом. Но картина изменилась после того, как Китай стал коммунистическим. Сегодня мало кто из китайцев собирается возвращаться в страну своего рождения. Они теперь стали нашими гражданами»[6].

Ран Ран Шао быстро понял, какого рода кино нужно этим людям: живописные фантазии о Китае, помогающие справиться с ностальгией, яркий и зрелищный энтертейнмент, отвлекающий беженцев от неустроенного быта. Однако его амбиции простирались дальше, чем просто развлечение жителей британской колонии. Он хорошо владел английским языком и с ранних лет пристрастился к голливудскому кино. Создавая собственную компанию, он ориентировался на стиль американского кино классической эпохи, вынашивал мечту о создании «китайского Голливуда» – и не жалел средств на реализацию этой мечты. Кино, которое производила его студия, предназначалось не только для жителей Гонконга – это было кино китайских диаспор, разбросанных по всему миру, от Нью-Йорка до Сиднея, от Лондона до Сингапура. Фильмы Shaw Brothers снимались на мандарине (несмотря на то, что повседневным языком общения в Гонконге был кантонский), должны были обязательно быть цветными и широкоэкранными, с высоким по тогдашним азиатским стандартам производственным качеством, живописными декорациями и гламурными костюмами, эффектными операторскими работами. С начала 60-х студия выпускала 40–50 фильмов ежегодно, причем средний бюджет одной картины составлял 50 тысяч долларов – значительная сумма по меркам того времени. Шао даже создал собственную систему звезд, которые отбирались им самим через многочисленные конкурсы, проходившие во всех китайских диаспорах, от Америки до Тайваня.

Ран Ран Шао (в центре) организовал свою студию по образу и подобию Голливуда

Формула кинозрелища Ран Ран Шао и разработанный им студийный стиль имели колоссальный успех. «Китайцы в изгнании» оказались благодарными зрителями и активно ходили в кинотеатры. Фильмы производились во всех жанрах: мюзиклы и шпионские триллеры а-ля Джеймс Бонд, исторические драмы и молодежные комедии, фильмы ужасов и даже эротические картины – а также, конечно, кино о боевых искусствах. Благодаря Shaw Brothers, гонконгское кино фактически подменило собой китайское, поскольку в КНР в эпоху культурной революции фильмы вообще не снимались, а почти все кинематографисты были отправлены в трудовые лагеря на перевоспитание.

Киношкол в Гонконге тогда не было, и люди учились прямо на съемочных площадках, работая с юных лет в качестве ассистентов режиссера или оператора (именно так начинал свою карьеру, например, Джон Ву). Квалифицированных специалистов не хватало, и Ран Ран Шао активно нанимал кинематографистов из Японии. В их числе были оператор Тадаси Нисимото, впоследствии снявший ряд гонконгских классических фильмов, включая новаторский шедевр Кинга Ху «Пойдем, выпьем со мной», один из основоположников японской новой волны Ко Накахира и мастер мюзиклов Умецугу Иноэ, умудрившийся подписать с Shaw Brothers контракт на постановку аж ста фильмов. Сто фильмов ему снять не удалось, но работал он бесперебойно и создал немало отличных картин, включая «Гонконгский ноктюрн» (1967) – самый голливудский из всех гонконгских мюзиклов.