Гончие псы Гавриила - Страница 51

В тишине я услышала, как лампа шумит, будто пойманная бабочка.

Я ослабела в коленях, опять будто плавала в дыму. Помню, что оттолкнулась от двери и направилась к Халиде. Забыла, что он доктор. Намного раньше меня он оказался перед нею на коленях. Я странно каркнула:

– Она умерла?

Через секунду он встал. Молчал. В словах не было нужды. Я до этого никогда не видела трупа, только как люди притворно умирают на сцене или экране, а теперь могу сказать, что смерть ни с чем перепутать невозможно, смерть есть смерть.

Я пыталась что-то сказать, но у меня ничего не вышло. Графтон повернулся ко мне, в руках он все еще держал хлыст.

Конечно, он не собирался ее убивать. Но она была мертва, и я это видела. И до меня кое-что дошло в ужасной маленькой комнате, залитой супом и смертью, я почувствовала это нервами, которые, казалось, все вылезли наружу и разлеглись сетью по поверхности кожи. Он раньше никогда не убивал и, может быть, еще и не совсем поверил, что это так легко. Как бы он себе ни лгал насчет меня и Чарльза, он знал с самого начала, а теперь принял решение. Он сделал маленький первый шаг… и судя по его глазам, сам накурился наркотиков до полного умопомрачения.

Очень может быть, что я совершила самый глупый поступок изо всех возможных. Может быть, нужно было оставаться на месте, тихо говорить, пока темно-красный взгляд не ушел бы с его лица, а глаза бы не прочистились. Но я видела только, что проход свободен, и я ближе к двери, чем он. Я не стала с ним спорить, повернулась и убежала.

Проход был достаточно хорошо освещен. Кто-то расставил масляные лампы в старые подставки для факелов, наверно, готовясь к ночной работе. Это показало мне дорогу в диван принца.

Только туда и стоило бежать. Не имело смысла направляться в сераль, потому что не было надежды, что я одна спущусь в окно. Ворота были заперты, а Яссим охранял главный вход. Кроме того, существовал Чарльз. Я надеялась только на диван принца и винтовку.

Я одолела примерно треть лестницы, когда в арке наверху показался Джон Летман, вылетел, как горошина из катапульты, с криком «Графтон! Графтон!» и понесся вниз через три ступеньки. Я не успела остановиться и налетела прямо на него.

Он издал удивленное рычание и крепко меня схватил. Думаю, еще больше его удивило то, что я не попыталась вырваться. Если бы я хоть немного была способна мыслить, я бы решила, что убийство Халиды заставит его взять мою сторону против Графтона, но я вовсе не думала. Чисто инстинктивно я среагировала на него, как на освободителя, обиженного, а не обидчика, человека, неспособного просто стоять и смотреть, как меня убивают.

– Как вы вылезли? – крикнул он. А потом добавил: – Что случилось?

Я не могла говорить, прижалась к нему и показывала назад на дверь кладовой. Генри Графтон вырвался в коридор с хлыстом в руке. Увидев нас, он замер, как мертвый, хлыст начал медленно опускаться, пока его отделанный металлом конец не прикоснулся к полу. Какое-то время все молчали, потом Летман, крепко держа меня за руку, пошел по лестнице вниз к двери. Я не смотрела, зажмурила глаза. Летман не вошел, остановился перед входом.

Графтон откашлялся и заговорил:

– Это несчастный случай. Она напала на меня. – Потом с неожиданной яростью в мою сторону: – Скажи ему, что это несчастный случай, маленькая дура. Скажи, что случилось!

Я не смотрела ни на кого из них.

– Да, несчастный случай. Он не собирался ее убивать, уверена. Он бросил в нее со злости суп и она напала на него, а он хотел что-то схватить, по-моему, кнут, а схватил эту штуку. Не думаю, что он осознавал, что она из железа. И, между прочим, даже не могу притвориться, что мне жалко Халиду. Из их слов я поняла, что она убила бабушку Харриет.

Это сразу вывело Летмана из столбняка. Он продолжал держать меня за запястье, но, похоже, полностью обо мне забыл. Он бросился к Графтону.

– Она что? Халида убила старую леди? Что это?

– Это правда. – Графтон смотрел на предмет в своей руке будто никогда не видел его раньше. – Она, как выяснилось, регулярно потчевала ее мелкими дозами кретонового масла.

– Дозами… Господи, так вот, значит, что? Помню она про него спрашивала. – Он приложил руку к голове, выглядел больным и потрясенным. – Но почему? Я не понимаю. Это… Чего она хотела добиться?

– Приданого, – сухо сказал Графтон. – Она не хотела ее убивать, это просто невежество. Оказалась достаточно умна, чтобы выбирать время, когда меня не было. Признаюсь, мне даже не приходило в голову… Одна из простых придурочных схем, которых только и можно ожидать от этого менталитета. Она хотела, чтобы старая леди периодически болела и чувствовала себя беспомощной, так, чтобы она могла преданно о ней заботиться и получать заслуженную награду. И получала.

Говоря, он смотрел на молодого человека. Летман молчал. Всегда видно, когда кто-то пытается расшевелить свою память. Он покусывал губу, был шокировав и выглядел больным. Мне казалось, что за обвисшей кожей и покрасневшими глазами наркомана я могу разглядеть призрак мальчика с приятным лицом, которого когда-то Графтон втянул в свою орбиту. И мне показалась, что я вижу еще один призрак, подавляемый стыдом – мальчика, освобожденного от бремени. Графтон тоже это увидел.

– Да, награды были. Ты знаешь, как леди могла быть великодушна иногда. Думаю, что большую часть добычи Халиды хранит для нее семья в деревне. Я же сказал, приданое.

Я вмешалась:

– Ради Бога, закройте ее лицо и давайте уйдем отсюда, а то мне будет плохо.

Графтон посмотрел на меня и подчинился, – наклонился над телом и накрыл лицо частью пышного платья. Летман отвернулся и потащил меня за руку к лестнице. Когда мы поднялись наверх, Графтон вышел из кладовки, закрыл за собой дверь, потом подумал о чем-то, опять открыл и бросал хлыст внутрь. Он шумно прокатился по полу. Дверь в жуткую маленькую комнату окончательно закрылась.

Диван принца был в ту ночь просто залит светом. Лампа стояла на закрытом фонтане, который выполнял функции стола посередине нижней комнаты, другие лампы горели в нишах у двери, а высоко на стене двойной факел коптил и добавлял ко всему красный оттенок. Когда Графтон вошел и закрыл за собой дверь, сквозняк заметал пламя факела, запрыгали уродливые тени.

– Ради Христа, держи эту девицу. – Графтон охрип, но вполне себя контролировал, казалось, погрузился в какие-то расчеты. – Если отпустишь, нас немедленно заберут. Видит Бог, мне жаль, что так получилось, Джон. Это чистая правда, что Халида убила старуху и втянула нас во все это, но неужели ты серьезно воображаешь, что я ударил бы ее, если бы она не бросилась на меня с ножом? Как я понимаю, теперь главное – выпутаться из этой заварухи, а не разбираться, что к чему. Поэтому выкинь это из головы и продолжим работу. Да, еще одно… Ты, полагаю, представляешь, что случится, если о чем-то начнет догадываться Насирулла? Придется спрятать тело и придумать, что ему говорить, если он спросит, где она… Господи Иисусе! Кончай на меня глазеть! Что сделано, то сделано. Не притворяйся, что не почувствуешь благодарности, когда будешь свободен как воздух, с шальными деньгами, и безо всякой смуглой чаровницы, повисшей на шее как змея! А для начала помести эту девицу под замок. И быстрее, судя по ее виду, она может отключиться. Засунь ее к парню, тем более идти недалеко.

Я действительно чувствовала себя не слишком хорошо. Джон Летман довел меня до красного лакового кресла. Как только он меня отпустил, мои колени подломились, и я свалилась, пытаясь отогнать холодную дурноту, которая накатывала на меня волнами, сменяясь удушливой влажной жарой. Но это не мешало слышать быстрый обмен фразами над головой. Я пропустила первые слова Летмана, но среагировал Графтон очень бурно: