Голубой вальс - Страница 8

Стивен опустился рядом с ней на колено:

– Мадам!

Никакого ответа не последовало. Ничего, кроме приглушенного шелеста длинных, стройных ветвей ив.

– Мадам. – Здоровой рукой Стивен схватил ее за плечо и потряс. Видя, что женщина не шевелится, он выругался и позвал на помощь. Он не сможет с больной рукой дотащить ее до дома. – Мадам!..

Ее веки затрепетали, но глаза так и не открылись.

– Мадам, очнитесь, пожалуйста. – Стивен снова потряс ее – на этот раз с отчаянием, близким к панике. Какой-то абсурд! Ведь он никогда не позволяет себе впадать в панику, тем более из-за женщины. – Мадам!

Чуть слышно застонав, она шевельнулась. Затем ее глаза приоткрылись. Прошло несколько мгновений, затем она загадочно улыбнулась, словно покоилась в чистой постели, а не лежала в грязи.

– Здравствуй, пират! – пролепетала она.

Брови Стивена хмуро сдвинулись, и он почти забыл, в каком трудном положении они находятся.

– Вы не пострадали?

– Пострадала? – Женщина попыталась приподняться и болезненно сморщилась. – Кто из нас не пострадал в этой жизни, мой пират!

Поколебавшись, Стивен взглянул на нее с любопытством.

– Вы сможете стоять с моей помощью? – спросил он.

– Конечно, смогу. – Она снова улыбнулась, но трепещущие веки сомкнулись.

– Мадам, пожалуйста. Вы должны мне помочь. Одному мне не справиться.

Глаза чуть-чуть приоткрылись.

– Помочь вам? Как я могу вам помочь?

– Вы должны встать, назвать свое имя и сказать, куда вас отвести.

Налетевший порыв ветра сорвал с его головы цилиндр. Но Стивен этого даже не заметил.

– Ветер унес ваш цилиндр, – тихо прошептала женщина.

– Ничего страшного! Назовите мне ваше имя. Ее улыбка стала загадочно-мечтательной.

– М-м. Мое имя? Разве вы его не знаете?

– Конечно, нет. – Стивен оглянулся, но парк был совершенно пуст. – Назовите же мне ваше имя, мадам.

– Голубой Колокольчик. – Она попыталась вытащить руку из грязи, но у нее ничего не получилось.

– Голубой Колокольчик? В самом деле? – «Но это же не имя, а скорее прозвище», – подумал он.

– Да, – повторила она. – Голубой Колокольчик. Так называет меня отец. Холли Голубой Колокольчик. Правда, красивое имя?

Стивен порылся в памяти, пытаясь припомнить кого-нибудь, кого звали бы Холли. Но так и не вспомнил, хотя и знал в городе всех.

– Где вы живете? Куда мне вас отвести?

– В Бостоне. Туда меня и отведите – в Бэк-Бэй. – Закатив глаза, женщина добавила: – Где просторны и светлы танцевальные залы, где все дома стоят, как часовые вдоль улиц. – Она хихикнула: – Только представьте себе, все дома – как солдаты… Правда, поэтично?

Стивен застонал. Если бы он не видел, что она ничего не пила в ресторане, то мог бы поклясться, что незнакомка совершенно пьяна.

– А где именно в Бэк-Бэе? – спросил он с растущим беспокойством.

Женщина перестала хихикать, ее губы совсем посинели. Когда он назвал ее по имени, она не ответила. И как Стивен ее ни тряс, не шевелилась. И все же надо вытащить ее из холодной грязи – и как можно скорее! Зная, что ему неоткуда ждать помощи, Стивен обхватил ее здоровой рукой за плечи. Боль была так остра, что он стиснул зубы. Человек более слабый и не такой волевой вряд ли смог бы что-нибудь сделать, но Стивену было не занимать ни сил, ни воли. В семнадцать лет он стал самостоятельным мужчиной.

Прижимая к себе незнакомку одной рукой, он донес ее до Арлингтон-стрит, а затем и до своего дома. Едва Стивен стукнул ногой в дверь, как ее тут же отворили. Дворецкий Уэнделл, ни о чем не спрашивая, взял женщину на руки и позвал на помощь. Тут же появились служанки в ночных чепцах. Они отнесли женщину наверх, развели огонь, принесли горячей воды и принялись за дело. Туда же вслед за служанками поднялся и Стивен.

Когда Уэнделл попробовал соблазнить его бренди и пылающим камином, он только покачал головой и вышел из комнаты, увидев, что служанки принялись раздевать незнакомку. Затем они почистили снятую одежду и повесили сушиться у огромной плиты в кухне. Через несколько минут, которые показались Стивену часами, он остался один в отделанном деревянными панелями коридоре, куда выходили спальни для гостей. Не обращая внимания на боль в плече и боку, он вернулся в комнату, чтобы удостовериться, все ли сделано как следует и не надо ли вызвать врача.

Женщина, назвавшаяся Холли Голубой Колокольчик, лежала на широкой, большой кровати с четырьмя столбиками для балдахина. Она свернулась клубком под одеялами и простынями. После того как с нее смыли грязь, лицо незнакомки приятно порозовело. Чувствовалось, что с Голубым Колокольчиком все в порядке, доктор не понадобится.

В доме воцарилась тишина. Лишь изредка снизу из кухни доносились приглушенные голоса или звон посуды. Прислонившись к стене, Стивен молча стоял словно зачарованный. Сердце сильно стучало, его пронизывало острое томление.

Он знал, что ему следует воспользоваться предложением Уэнделла пойти к себе, выпить бренди и погреться у пылающего камина. Но вместо этого, как жаждущий при виде воды, он сделал шаг вперед.

Стивен и сам не понимал, что притягивало его к этой женщине. Во всяком случае, не красота: он знавал женщин, справедливо считавшихся первыми красавицами. И конечно же, не ее манеры: Господи, он никогда еще не встречал такой странной женщины! «Тогда что же так влечет меня?» – недоумевал он, разглядывая скрытую под одеялом фигуру.

Глядя на эту незнакомку, так неожиданно вторгшуюся в его жизнь, Стивен ощущал непонятное посасывание под ложечкой. Он медленно, как бы нехотя стал приближаться к ней. Дышала она ровно и неглубоко. И казалось, не собиралась покидать это прибежище.

В стороне стоял позолоченный стул, обитый красной парчой. Стивен подвинул его поближе к кровати. Пожалуй, даже слишком близко. Но ведь он хочет разглядеть ее получше, прежде чем она проснется и покинет его дом. Ведь он никогда больше ее не увидит.

Никогда больше не увидит.

В этой мысли было что-то успокаивающее. Никогда ее больше не увидит, но предварительно узнает, что именно так интригует его в этой женщине, выяснит ее адрес и отошлет домой. Тайна наконец разъяснится. И все встанет на свои места. Да, в этой мысли и в самом деле есть что-то успокаивающее.

Теперь на ее губах не осталось синевы. Глаза были по-прежнему закрыты. Она что-то бормотала и шевелилась во сне. А когда повернулась, одеяло слегка откинулось, и Стивен смог увидеть белоснежную кожу.

Он решил, что должен поправить одеяло и уйти. Но прежде чем Стивен успел это сделать, она повернулась, во сне отбросив одеяло.

Он задышал часто и прерывисто. Груди у нее были круглые и упругие, с розовыми бутонами сосков. На него нахлынуло неожиданное желание поласкать их, чтобы они поднялись как налитые. И все же его остановило необъяснимое уважение к этой женщине, даже благоговение перед ней.

Долг повелевал ему немедленно уйти и позвать служанку. Но Стивен этого не сделал. Знал, что поступает плохо. Никогда в жизни не делал ничего подобного. А ведь он свободно может обладать любой женщиной, но он не хотел сейчас никакой другой женщины, хотел только эту.

Если бы так поступил какой-нибудь другой мужчина, он бы сурово осудил его. Но так поступил он сам. А ведь он хорошо знал, что не должен вести себя подобным образом!

Незнакомка продолжала бормотать и шевелиться, и одеяло обнажило необыкновенно красивый изгиб бедра. Стивену отчаянно захотелось притронуться к ее атласной гладкой коже, ущипнуть, припасть губами.

Он медленно, с робостью школьника протянул руку, отчетливо понимая, что нарушает кодекс поведения джентльмена, и его рука повисла в воздухе. Но тут она перекатилась на спину, и его рука неожиданно оказалась на треугольнике темных волос между ее ногами. Все его тело бурно отозвалось на это прикосновение. Никогда еще ни одна женщина так не притягивала его! Все поблекло, покрылось туманной дымкой и отодвинулось куда-то прочь.

Он хотел ее. Язык стремился познать тайны ее влажного нёба, ощутить вкус губ. Чтобы побороть это желание, Стивен крепко стиснул челюсти. Все его существо стремилось утолить вспыхнувшую в нем страсть, проникнуть в ее сокровенное лоно. Говоря проще, он хотел обладать ею. Мечтал разбудить ее. Заглянуть в необыкновенные голубые глаза и внушить ей ту же страсть, какую испытывал сам.