Голубой молоточек. Охота за сокровищами (СИ) - Страница 62

Казалось, она заглядывает в собственную могилу. Жизнь города замерла; тишина расходилась вокруг, как круги на воде.

Я находился на расстоянии нескольких сот шагов от нее и на сотню футов ниже галереи. Подняв тревогу, я лишь ускорил бы то, что она явно намеревалась сделать. Дойдя до ближайшего подъезда, я поднялся вверх на лифте. Когда я появился на галерее, она взглянула в моем направлении, затем повернула голову и попыталась взобраться на ограждение, чтобы спрыгнуть вниз. Но она оказалась слишком стара и слаба для этого.

Я взял ее за плечи и отстранил на безопасное расстояние от барьера; она тяжело дышала, как будто только что вскарабкалась на вершину башни по канату. Замершая было городская жизнь обрела прежний ритм, и до моих ушей опять стал доноситься ее шум.

— Пустите меня, — сказала она, пытаясь вырваться.

— Не могу. Те камни слишком далеко от нас, и я бы не хотел, чтобы вы на них упали. Вы слишком красивы.

— Я старая ведьма, старая как мир. — Однако, произнося эти слова, она исподлобья бросила на меня кокетливый взгляд женщины, некогда прекрасной и сознающей, что она не утратила благообразия, — Вы сделаете для меня одну вещь?

— Если смогу.

— Отвезите меня, пожалуйста, вниз и позвольте спокойно уйти. Я не сделаю ничего плохого — ни себе, ни кому-нибудь другому.

— Я не могу так рисковать.

Сквозь ткань платья я чувствовал исходившее от нее тепло. Ее верхняя губа и впалые щеки покрылись потом.

— Расскажите мне о своем сыне Уильяме.

Она молчала.

— Вы продали тело своего сына за тот большой дом в каньоне Чентри? Или это было тело кого-то другого?

Она плюнула мне в лицо и разразилась судорожными рыданиями. Постепенно она успокоилась; я отвез ее на лифте вниз и передал в руки людей из окружной прокуратуры. Она не произнесла ни слова.

Я предупредил, что ее следует тщательно обыскать и держать под наблюдением, как потенциальную самоубийцу. Оказалось, что я поступил правильно. Окружной прокурор Лэнсинг рассказал мне потом, что при обыске у нее обнаружили тщательно наточенный стилет, завернутый в шелковый чулок и засунутый под пояс для резинок.

— А вам не удалось выяснить, зачем она носила его при себе?

Он отрицательно покачал головой:

— По-видимому, собиралась использовать против Чентри.

— Но какой у нее мог быть мотив?

Лэнсинг потянул попеременно кончики усов, будто руль велосипеда, позволявшего его мозгу лавировать в следственных дебрях.

— Это не попало в газеты, и я хочу вас попросить сохранить сказанное в тайне. По всей вероятности, именно Чентри убил тридцать лет назад в Аризоне сына мисс Мид. Чтобы воздать всем по заслугам, должен признать, что это установил капитан Маккендрик, который великолепно провел расследование. Думаю, он станет очередным начальником полиции.

— Это несомненно очень его порадует. Но как примирить концепцию мести с попыткой самоубийства?

— А вы уверены, что она пыталась его совершить?

— Так мне показалось. Милдред собиралась броситься вниз, ее остановила лишь железная решетка. А также стечение обстоятельств, благодаря которому я заметил ее на галерее.

— Ну что ж, в принципе это не противоречит версии относительно мести. Ее намерению помешали осуществиться, и она обратила свой гнев против себя самой.

— Не совсем вас понимаю, господин прокурор.

— В самом деле? Впрочем, возможно, вам не столь хорошо известны последние достижения в области криминальной психологии. — Он улыбнулся немного деланной улыбкой.

Я ответил очень вежливо, поскольку был еще в нем заинтересован:

— Это правда, я не изучал юриспруденцию.

— Но все же вы нам очень помогли, — сказал прокурор, очевидно, желая меня немного ободрить. — И мы вам очень благодарны за помощь. — Он встал, и его глаза приняли несколько рассеянное выражение.

Я тоже поднялся. У меня появилось ощущение, что это дело уплывает и я утрачиваю с ним всякий контакт.

— Нельзя ли мне провести минуту с заключенным, господин прокурор?

— С кем именно?

— С Чентри. Я хочу задать ему несколько вопросов.

— Он отказывается отвечать. Так ему посоветовал адвокат.

— Вопросы, которые я собираюсь задать, не касаются этих убийств, во всяком случае, непосредственно.

— Что же вас интересует?

— Я хочу спросить, как его настоящее имя, и посмотреть на его реакцию. А кроме того, задать ему вопрос, почему Милдред Мид пыталась покончить с собой.

— Но у нас нет доказательств этого.

— Я знаю, что она собиралась это сделать, и хочу знать почему.

— Почему вы думаете, что он может ответить на этот вопрос?

— Мне кажется, что его связывают с Милдред близкие отношения. Кстати, я уверен, что эта проблема заинтересует и Джека Баймейера. Как вам известно, я действовал по его поручению.

— Если у мистера Баймейера есть какие-то вопросы или предположения, ему следует обратиться ко мне лично, — произнес Лэнсинг тоном человека, который желает убедиться в том, что его голос звучит достаточно решительно.

— Я передам ему это.

Дом Баймейеров казался пустынным, словно общественное здание, эвакуированное в связи с угрозой взрыва бомбы. Я вытащил портрет Милдред Мид из багажника автомобиля и направился по дорожке к двери. Прежде чем я подошел, вышла Рут Баймейер и приложила палец к губам:

— Муж чувствует себя очень утомленным. Я уговорила его отдохнуть.

— К сожалению, мне необходимо поговорить с ним, мэм.

Она повернулась к двери, но лишь чтобы плотнее прикрыть ее.

— Вы можете сказать обо всем мне. Ведь, собственно говоря, это я вас наняла. Украденная картина принадлежит мне. Я вижу, вы ее прихватили с собой, не так ли?

— Да. Но я бы не стал называть ее украденной. Договоримся, что Фрэд просто одолжил ее у вас для научных исследований. Он хотел установить, кто и когда ее написал и кто на ней изображен. Несомненно, ответы на эти вопросы были важны для Фрэда и по личным мотивам. Но это вовсе не означает, что он преступник.

Она примиряюще кивнула. Ветер растрепал ее волосы, и внезапно она стала красивее, словно на нее упал свет.

— Я могу понять мотивы поведения Фрэда.

— Полагаю, что так. Ведь вы тоже купили картину по личным мотивам. Милдред Мид приехала сюда, и ваш муж снова начал с ней встречаться. Не потому ли вы повесили в доме ее портрет? Не было ли это упреком или даже угрозой по отношению к нему?

Она нахмурилась:

— Не знаю, зачем я ее купила. Тогда мне было неизвестно, что на ней изображена Милдред.

— Зато это было известно вашему мужу.

Наступило молчание. Я слышал, как море плескалось где-то вдали, отмеряя время.

— Мой муж сейчас не в форме. За эти несколько дней он постарел. Если все обнаружится, его репутация будет погублена. А возможно, и он сам.

— Он решился на этот риск давно, выбрав именно такой метод действий.

— Но что плохого он сделал?

— Боюсь, это он дал Чентри возможность скрыть свою личность.

— Скрыть личность? Что вы имеете в виду?

— Думаю, вы догадываетесь. Но я предпочел бы поговорить с вашим мужем.

Она закусила губу и, обнажив зубы, сделалась похожей на сторожевую собаку, охраняющую вход. Наконец она взяла картину, вошла в дом и проводила меня к мужу.

Он сидел перед фотографией своей медной шахты. На лице его была написана полнейшая растерянность.

Все же он взял себя в руки и улыбнулся мне краешком губ:

— Что вам нужно? Опять деньги?

— Всего лишь несколько вопросов. Это дело началось в сорок третьем году. Пора его закончить.

— А что, собственно говоря, случилось в сорок третьем году? — обратилась ко мне Рут Баймейер.

— Всей правды я не знаю, но думаю, все началось с того момента, когда Уильям Мид получил отпуск и приехал домой, в Аризону. Впрочем, его дом находился в другом месте. У него была молодая жена и маленький ребенок, ожидавшие его в Санта-Тересе. Но мать его находилась по-прежнему в Аризоне. Где тогда жила Милдред, мистер Баймейер?