Голубая кровь - Страница 64

– Что с тобой, родная моя? Не заболела? Опять, наверно, из-за Пети страдаешь? – без труда догадалась она. – Что на этот раз выкинул?

– Изменил мне, мама. Теперь все, с ним покончено, – еле слышно произнесла Даша и отвернулась к стене.

Лицо Анны Федоровны потемнело от гнева; с острой болью в сердце, без сил, она опустилась на кровать. Некоторое время сидела молча, переживая, потом глухо сказала:

– Ну что ж, поставим на нем крест! Не повезло тебе и на этот раз доченька. Да бог троицу любит! – Голос ее окреп, и она ласково погладила Дашу по голове. – Будет и на нашей улице праздник! Не отчаивайся…

Мать тяжело вздохнула, поднялась.

– Ты перенервничала, тебе отдохнуть надо! Постарайся поспать! А потом все обсудим на свежую голову.

Оставив ее наедине со своим горем, Анна Федоровна повела гулять Кузю, а когда вернулась и заглянула к дочери, облегченно вздохнула: спит, слава Богу…

До прихода с работы мужа Анна Федоровна занималась хозяйством – помогло немного прийти в себя. Дочь она решила не беспокоить, ужинать сели вдвоем.

– А где Дашенька? Она ведь сегодня вроде не работает, – Василий Савельевич с аппетитом уплетал спагетти. – Ушла куда-нибудь с Петей?

– Страдает она из-за него, Васенька, – решила не скрывать от него правды жена. – Лежит у себя в комнате; целый день проплакала, а сейчас спит.

– Что же он натворил? Хороший ведь парень. – Василий Савельевич перестал есть, нахмурился. – Или это все из-за его родителей? Они против того, чтобы Петя на ней женился?

Решив, что эта причина разрыва дочери с Петей выглядит более благопристойно, Анна Федоровна сразу за нее ухватилась.

– Ты угадал, дорогой. Надеясь на лучшее, я тебе не говорила – сразу они настроились против Даши, запретили сыну на ней жениться.

– Это почему же? – В глазах Василия Савельевича вспыхнул гнев. – Чем же Дашенька им не угодила?

– А чванливые люди! – решив сжечь мосты, сознательно преувеличила Анна Федоровна. – Мать Пети, ты знаешь, примадонна музыкального театра, а отец происходит из князей Юсуповых и очень этим гордится.

– Значит, сочли, что мы их недостойны? Так, что ли?

– Выходит так, Васенька, – удрученно подтвердила она. – Отец у Пети частный детектив, он успел все о нас выяснить: и что ты в тюрьме побывал, и обо мне… – Стыдясь, опустила глаза.

Василий Савельевич резким движением отставил тарелку и, кипя от гнева, поднялся из-за стола; но взял себя в руки, снова сел.

– Вот, значит, как. Благородные очень! Нашли чем чваниться! Кто такие дворяне? В древности, по сути, разбойники, богатство мечом и кровью добывали. Позже – слуги царские, выполняли любые, самые жестокие приказы господина. Дворня! Отсюда и название!

– Погоди, Васенька, – справедливости ради возразила Анна Федоровна. – Может, когда-то давно так и было, но потом-то – традиции благородные – честь, служение отечеству…

– Никогда не соглашусь, что благородство, как и пороки, передаются по наследству! Все идет от воспитания! Уважения достойны интеллект и высокие духовные качества человека, а не его происхождение!

Жена благоразумно больше ему не перечила, и за чаем, немного успокоившись, Василий Савельевич рассказал эпизод, подкрепляющий его мнение.

– Был у нас в училище курсант, по фамилии Бобринский. Из себя замухрышка, но парень компанейский. Над ним подтрунивали – все сносил. Но однажды – праздновали что-то – вспылил спьяну и знаешь что выкинул?

– Полез драться и всех побил? – улыбнулась Анна Федоровна.

– Почище! Грохнул свой стакан об пол и объявляет: «Как смеете вы, смерды, изгиляться над наследником российского престола? Я – граф Бобринский, потомок Екатерины Великой!» – Волошин усмехнулся, вспомнив, как это выглядело. – Все так и покатились со смеху, бахвальство глупое – и он гордо ушел.

– Ну и что? И впрямь оказался потомком императрицы?

– Доподлинно! Потом документы показывал. Такие вещи хранят как святыню, – иронически пояснил Василий Савельевич. – Мы его задразнили, обращались только «ваше сиятельство». А был этот мозгляк полное ничтожество. – Встал из-за стола, прошелся по кухне и заключил: – Не вижу никакой трагедии, что не состоится этот брак! Конечно, жаль Дашеньку, – сочувственно вздохнул он. – Не везет ей, второй раз уже… Что за напасть?

– Ничего, Васенька! Найдется, кто будет ее достоин! – и Анна Федоровна молитвенно добавила: – Господь сполна вознаградит Дашеньку за страдания!

Промаявшись весь вечер и бессонную ночь, Петр всю первую половину следующего дня думал об одном – что скажет Даше в свое оправдание. Кирилл объяснил ее внезапное появление нелепой случайностью: всегда снабжал Дашу английскими книгами из отцовской библиотеки, приготовил и на этот раз, чтобы ей передать. Но никак не ожидал того, что явится за ними сама.

Наконец Петр остановился на самом простом – решил рассказать ей все начистоту о своих прежних отношениях с Мариной и о причинах последней встречи, чего невольной свидетельницей она стала. «Нет ничего лучше правды – никогда не подведет! – убеждал он себя, надеясь на удачу. – Даша поймет, я пошел на это в ее же интересах!»

Тяжело вздохнув в предчувствии трудного объяснения, набрал номер; подошла… Прерывающимся от волнения голосом начал:

– Дашенька! Верь мне: все не так обстоит, как ты могла подумать. Я все тебе объясню, только выслушай!

В трубке раздались частые гудки – бросила трубку. Петр решил звонить до победного конца: набирал номер еще раз десять – нет ответа… Когда у него уже кончалось терпение, Даша не выдержала:

– Ну чего ты хочешь? Тебе не совестно?

Не зная за собой вины, Петр избрал методом защиты наступление:

– Как ни странно – нисколечко! Тебе не в чем меня упрекнуть!

– Это уже нахальство! – возмутилась Даша. – По-твоему, не верь глазам своим? Может, ты и с Мариной плохо знаком?

– Марину знаю достаточно близко, – не стушевался Петр. – Но это было до тебя, Даша. Я же не напоминаю тебе о прошлом!

– А я не о прошлом – о том, что видела!

– Вот в этом и состоит недоразумение! Это была провокация Марины! Я, что ли, ее обнимал? Она, как тебя увидела, так на мне и повисла.

Даша промолчала: то, что он сказал, ее смутило, но она не поверила.

– Ловко выворачиваешься, – с горечью сказала после паузы – Интересно, как вы там вместе очутились?

– Совсем не потому, о чем ты думаешь! Хотя ты права: приехал я, специально чтобы поговорить с Мариной. Так как, – повысил он голос, это она поливает тебя грязью!

– Не может быть! – все еще не веря прошептала Даша. – Это правда?

– Конечно же! Я как узнал, сразу решил встретиться с ней у Кирилла, чтобы заткнуть ей рот.

Только теперь для Даши стала проясняться картина происшедшею.

– Знаешь что, Петя… приезжай и все расскажешь! Не то я с ума сойду… – попросила его жалобно. И добавила: – Я одна дома.

Не помня себя от радости Петр выскочил на улицу – и бегом в метро. Всю дорогу обдумывал, как короче и убедительнее, чтобы не обидеть и не вызвать ревность, рассказать о поклепе, который возвела на нее Марина. Но когда Даша открыла ему дверь – все приготовленные слова сразу вылетели из головы.

Даша стояла перед ним опустив голову, с опухшим от слез лицом в простом домашнем халатике, но такая милая, желанная… Поскорее обнять, прижать к своей груди… Она робко подняла на него глаза – и он понял, ничего говорить не надо, прощен и любим по-прежнему… Порывисто притянул ее к себе, покрывая лицо и шею нежными поцелуями, дрожа от охватившего его желания и чувствуя – она жаждет того же, что и он.

– После… после мне все объяснишь… – прерывисто дыша, прошептала Даша, и увлекла его к себе в комнату. Остановились у постели, долго целовались; потом, совсем потеряв голову, лихорадочно сбрасывая с себя одежду, упали на кровать, сжимая друг друга в объятиях… Раздался резкий стук в дверь, она распахнулась – на пороге возник Василий Савельевич…

Шокированный увиденным, он все же сохранил самообладание; прикрывая дверь, сурово бросил дочери: