Голос погибшей планеты - Страница 10

Старуха вдруг взметнула руками и рухнула на глинобитный пол. Костлявые плечи ее запрыгали от рыданий.

— О мои ласточки! О звездочки! О весенние цветочки! Почему вы умерли, а я жива? — причитала старуха.

По неровным ступеням я спустился в подвал и толкнул тяжелую дверь. Старуха вскочила с пола, бросилась ко мне и жадными, торопливыми пальцами стала ощупывать мое лицо.

— Ты пришел, мой внучек! Мое солнышко! — лепетала она.

Я увидел, что ее глаза тоже затянуты белесой пеленой. Старуха была совершенно слепа. Ее пальцы соскользнули с моего лица и тревожно забегали по моему защитному костюму. Лицо ее стало суровым и мрачным.

— Шайтан? — негромко спросила она, брезгливо вытирая руки о свою одежду. — Зачем ты пришел, шайтан? Если тебе нужна моя жизнь, то бери ее. Там, на том свете, я вновь встречусь со своими внуками. Берн мою жизнь, не медли! Будь милосердным, шайтан, не медли!

Я подошел к очагу. В котелке, в бурлящей воде, метались какие-то палки и полуобгоревшие щепки.

«Она сумасшедшая!» — догадался я.

Но решил все же попробовать узнать у старухи о ее соседях.

— Бабушка! — мягким голосом заговорил я. — Ты, конечно, знала Фати и Нази?

— Фати! Нази! — Старуха на секунду задумалась, словно вспоминая что-то. — Да, знала! Я знала много женщин, которых звали Фати и Нази. Какая из них нужна тебе, шайтан?

— Я спрашиваю тебя о твоей соседке, о Фати, которая жила рядом с тобой. О ней и ее дочери Нази.

— Знаю, знаю! — закивала головой старуха. — Фати с тихим голосом и с печалью, утонувшей в глубине ее глаз. И Нази, маленькая, золотистая ласточка! Знаю, знаю! И отца Нази, шофера Ахи, тоже знала. Его застрелил пьяный шайтан с базы.

— Где твои соседки, бабушка? — нетерпеливо выкрикнул я.

— Где?! — Старуха вдруг расхохоталась страшным, скрипучим смехом. — А ты, шайтан, разве не знаешь, где они? Фати пустила в свое сердце такого же шайтана — молодого, белолицего. А шайтан сжег ее… И ее, и маленькую ласточку — Нази…

— Нет! Нет! — закричал я. — Ты лжешь, старуха!

Я выбежал из маленького домика в душную темноту, которая казалась горьковатой от привкуса гари.

Долго, еще несколько часов, я бродил по пепелищу и звал Фати и Нази. Потом, обессилев, упал на землю около развалин домика и заснул тяжелым мертвым сном…

Проснулся я на заре. Небо было очень ясным и высоким. Прохладный ветерок вздымал облачка легкого пепла. Розовые блики, нежные и прозрачные, стлались по опаленной земле.

Сейчас, в это тихое и свежее утро, земля казалась особенно мрачной и опустошенной — черная, выжженная, мертвая.

Я взглянул на развалины домика и вздрогнул. Сейчас, при трепетном розовом свете зари, я разглядел то, чего не мог увидеть ночью.

На потемневшей от страшного жара стене, словно на фотографии, запечатлелись два тонких и легких светлых силуэта. Сейчас эти силуэты были окрашены в розоватые тона и казались живыми.

Тонкая, стройная и легкая женская фигурка, наклонившись вперед, застыла в стремительном беге. Обеими руками женщина прижимала к себе хрупкое тельце девочки, головка которой в смертельном испуге застыла на плече матери.

Я смотрел на эти милые родные силуэты и проклинал себя за то, что еще живу, что мне довелось увидеть этот ужас. Я хорошо понял, что здесь произошло.

Встревоженная первыми оглушительными взрывами, Фати, подхватив Нази, выбежала из дома. И в этот момент их застигла испепеляющая огненная вспышка атомного взрыва. На какое-то мгновение, прежде чем превратиться в ничто, в клубочки легкого пара, в облачка летучих атомов, Фати и Нази загородили собой стену. И вот от них остался только тонкий силуэт, только светлая легкая тень на почерневшей стене.

Больше оставаться здесь у меня не было причин. Теперь я должен отправиться на поиски Ва и Пе. Я не представлял, как сложатся теперь наши отношения с Ва. Впрочем, наверное, никаких отношений вообще не могло быть — ведь меня незаметно, вкрадчиво точила гибельная сила радиации. Но так уж устроен человек — пока он жив, его не оставляет надежда на лучшее. Так и я надеялся на «спасительные» таблетки.

Еще раз бросив прощальный взгляд на два дорогах мне силуэта, я направился к тому, что еще недавно было базой Багана. Я знал, что там, чуть в стороне от основных строений, в склоне холма имеются почти неприметные ворота, ведущие в глубокое, перекрытое несколькими толстенными бетонными плитами подземелье с аварийной техникой. Она предназначалась как раз на случай уничтожения базы термоядерным взрывом. Там стояло шесть новейших вездеходов с атомными двигателями, запасами пищи, воды, лекарств — шесть мощных военных машин, рассчитанных на экипаж из пяти человек и вооруженных пушками и пулеметами. Одну из этих машин я и решил использовать…

Атомный вездеход — машина быстрая, маневренная и легкая. Как и в космическом корабле, в ней есть все, что нужно для сравнительно удобного существования человека. К тому же вездеход герметичен и снабжен средствами, предохраняющими от действия радиации.

Я вел машину по желтому разливу песков и думал о великом разуме и величайшей глупости человечества. Разум человеческий покорил природу, создал вот такие удивительные машины. Человечество держало в своих руках могучие силы атомного распада — силы, которые позволяли ему сделать всех на планете богатыми и счастливыми, а саму планету — цветущим садом. Но вместо того чтобы направить свои возможности на строительство новых прекрасных городов, на оживление вот таких безжизненных пустынь, на уничтожение бедности, болезней, голода, человечество большую часть своего могущества затрачивает на создание средств уничтожения.

Вездеход был рассчитан на экипаж из трех-пяти человек, в нем было просторно. И я иногда, передав управление автошоферу, начинал скользить по всем диапазонам, на которых велись радиопередачи. Эфир почти очистился от радиопомех, но работающих станций почти не было. Мне удалось только прослушать истерическую, полную угроз и нелепых проклятий крикливую речь какого-то нашего руководителя, призывавшего к «борьбе до последнего человека», к истреблению всех «синих варваров» и их городов. Потом мягкий и низкий женский голос долго и скучно описывал прелести жизни в Счастливом городе №. 1. Я знал, что этот город находится в сотне километров от столицы в гигантской пещере в недрах Зеленого горного хребта.

На ночевки я останавливался где-нибудь между барханами. Я ни в чем не нуждался. Вездеход был снабжен большим количеством пищи и воды.

По моим расчетам, до столицы я должен был добраться примерно за месяц. Дней через пятнадцать я предполагал расстаться с пустыней, где вездеход вяз в сыпучем песке и двигался медленно. Дальше начинались хорошие дороги.

Видимо, атомные взрывы произвели какие-то изменения в природе — над пустыней часто перепадали теплые и почему-то мутные дожди. Как-то, выйдя из вездехода, я с удивлением обнаружил, что бок песчаного бархана прошит зелеными ростками каких-то растений. Они были толстые и покрыты беловатой слизью. На этих неприятных, похожих на змей побегах пробивались мясистые серо-зеленые листья.

Людей в пустыне я почти не встречал. Раза два замечал вдали на гребне барханов верблюдов и человеческие фигуры, которые поспешно скрывались из пределов видимости. Уже на границе пустыни меня обстреляла группа солдат, как видно бредущих с какой-то базы. Они выпустили по вездеходу пару ручных ракет и удрали, когда я выстрелил в их направлении из пушки. Наверное, у них тоже было плохо со зрением, так же как и у всех пораженных лучевой болезнью, потому что ракеты взорвались далеко в стороне от вездехода.

Наконец, переехав мост через широкую, полноводную реку Зео, я расстался с пустыней. Теперь машина шла по отличной, но странно пустынной асфальтированной дороге. По сторонам ее расстилались поля с высокой созревающей кукурузой. Иногда на пути попадались деревни, тоже внешне целые и благополучные.

Но когда я в первой попутной деревне, соскучившись по живому человеческому голосу, остановил свой вездеход на площади и заговорил с прохожими, случилось нечто непонятное и странное.