Голос ночи - Страница 10

Не прошло и минуты, как они свернули с тропинки, когда у Роя погасла фара.

Колин сразу же остановился, его сердце стучало, как у загнанного в клетку кролика.

– Рой? Где ты? Что случилось? Что случилось, Рой?

Из темноты в бледном луче света от велосипеда Колина появился Рой:

– Нам надо проехать еще два холма. Нет смысла продираться вместе с велосипедами. Давай оставим их здесь, а на обратном пути заберем.

– А если кто-нибудь стащит их?

– Кто?

– Откуда я знаю?

– Международная шайка грабителей велосипедов с тайными агентами в каждом городе? – Рой покачал головой, не прилагая усилий, чтобы скрыть раздражение. – Ты трясешься из-за этого чертова барахла больше, чем кто-либо другой.

– Если их стащат, нам придется топать домой пешком, а это около шести миль.

– Черт тебя дери, Колин, ни одна живая душа не знает, что мы здесь бросили велосипеды. Их никто не увидит, если только они сами себя не украдут.

– Ну хорошо. А если мы вернемся и не найдем их в темноте?

Рой скривился. Сейчас он выглядел не раздраженным, а каким-то демоничным. Причиной тому был оптический обман: в свете велосипедной фары хорошо видны были лишь контуры его лица, а само лицо словно растворилось в темноте и казалось каким-то перекошенным.

– Я хорошо знаю эти места, – нетерпеливо бросил Рой. – Я всегда езжу сюда. Поверь, Колин. Итак, ты идешь или нет? Мы пропустим фильм.

Он повернулся и пошел.

Колин колебался, но понял, что, если он не бросит велосипед, Рой уйдет. Он не хотел остаться один. Он положил велосипед набок и выключил фару.

Темнота окутала его. Вдруг ему показалось, что он слышит какие-то жуткие завывания: это было непрерывное кваканье жаб. А жаб ли? Может быть, это был кто-нибудь более страшный? Многочисленные голоса ночи создавали этот зловеще ухающий хор.

Страх проник в него: мускулы шеи напряглись, он с трудом глотал. Если бы Рой спросил его о чем-либо, он бы не смог ответить. Несмотря на прохладный бриз, он весь взмок.

«Ты не маленький, – повторял он про себя. – И не должен вести себя как маленький!»

Он отчаянно желал вернуться назад и зажечь велосипедную фару, но не хотел, чтобы Рой заметил его испуг. Он хотел быть похожим на Роя, а Рой не боялся ничего. Скоро глаза Колина привыкли к темноте, и он стал различать предметы. Молочный свет луны освещал холмистую местность. Он увидел, что Рой впереди быстро поднимается наверх по склону.

Колин хотел догнать его, но не смог шевельнуться. Его ноги, казалось, весили тысячу пудов каждая.

Что-то засвистело.

Колин наклонил голову. Прислушался.

Снова свист. Громче. Ближе.

Что-то зашуршало в траве в нескольких дюймах от него. Колин бросился вперед. Возможно, это была всего лишь безобидная жаба, но она заставила его сдвинуться с места.

Чуть ниже места, где расположились Рой и Колин, на стоянке гостиницы находилось множество машин. Экран был повернут в сторону ребят, а внизу под холмом проходила главная автострада, ведущая в Санта-Леону.

На гигантском экране в последних лучах заката по пляжу медленно брели мужчина и женщина. И хотя до мальчиков не доносилось ни одного звука, по движениям актеров Колин видел, что они оживленно разговаривали, и пожалел, что не может читать по губам.

– По-моему, это дурацкая идея, – через некоторое время произнес он, – тащиться так далеко, чтобы посмотреть фильм, который мы даже не слышим.

– А тебе и не надо его слышать, – ответил Рой.

– Да? Если мы ничего не слышим, как же мы сможем следить за сюжетом?

– Люди не приходят в «Фэрмонт» следить за сюжетом. Все, чего они хотят, – посмотреть на груди и задницы.

Колин уставился на Роя:

– Что?

– «Фэрмонт» находится в удобном месте. Домов рядом нет. Ты можешь смотреть фильм прямо с дороги. Они и показывают здесь слабенькую порнушку.

– Что они показывают?

– Слабенькую порнушку. Знаешь, что это?

– Нет.

– Тебе многому надо учиться, дружище. К счастью, у тебя хороший учитель. Я. Это порнография. Неприличное кино.

– Т-ты хочешь сказать, мы увидим, как… делают это?

Рой ухмыльнулся:

– Это мы бы увидели в крутой порнушке. А это слабенькое подобие.

– М-да… – промычал Колин. Он не имел ни малейшего понятия, о чем говорил Рой.

– Поэтому все, что мы увидим, – это голые люди, изображающие, что они делают это.

– Они… совсем голые?

– Совсем.

– Или не совсем?

– Совсем.

– И женщины?

– Особенно женщины. Смотри внимательно, тупица.

Колин взглянул на экран, страшась того, что может увидеть.

Пара на пляже целовалась. Затем мужчина сделал шаг назад, женщина улыбнулась и стала ласкать себя, раззадоривая его. Затем она отвела руки за спину, расстегнула верхнюю часть купальника, который был на ней, и стала медленно спускать его вниз. Внезапно взгляду предстали ее груди, большие, упругие, торчащие вверх и слегка покачивающиеся, – мужчина взял их в руки.

– Ну давай. Возьми ее. Давай! – воскликнул Рой.

Мужчина начал гладить грудь, сжал в руках, а затем начал ласкать вздувшиеся соски. Она наблюдала за ним, полузакрыв глаза.

Колин никогда в жизни не был так смущен.

– Ну и сиськи! – с восторгом воскликнул Рой.

Колину хотелось исчезнуть. Куда угодно. Вернуться назад, в темноту, одному.

– Потрясающее вымя! А?

Колин молчал, желая спрятаться куда-нибудь.

– Нравится тебе ее вымя?

Колин молчал.

– Вот бы пососать такое!

Колин мечтал, чтобы Рой заткнулся.

Мужчина на экране чуть опустился вниз и начал сосать ее грудь.

– В такой можно задохнуться!

Хотя картина шокировала и смущала Колина, он не мог оторвать взгляд от происходившего на экране.

– Колин! Эй, Колин!

– Что?

– Что ты думаешь?

– О чем?

– О ее вымени?

На экране мужчина и женщина бежали вверх по пляжу к зеленой лужайке. Ее груди подпрыгивали и раскачивались.

– Колин? Ты что, онемел?

– Почему мы должны говорить об этом?

– Это развлечет нас. Сюда не доносится ни одного звука, и мы не слышим, как они говорят об этом.

Пара легла на траву, и мужчина вновь начал ласкать ее грудь.

– Тебе нравятся ее сосочки?

– Черт! Рой!

– Нравятся?

– Наверно.

– Наверно?

– Ну хорошо. Они симпатичные.

– Любому парню понравились бы такие сосочки.

Колин промолчал.

– Может быть, гомику не понравилось бы, – бросил Рой.

– Мне они нравятся, – тихо ответил Колин.

– А что тебе нравится?

– Ты забыл, о чем мы говорим?

– Я хочу, чтобы ты произнес это.

– Я уже сказал. Мне нравится.

– Что тебе нравится? – настаивал Рой. На экране – вздувшиеся соски.

– Что с тобой? – спросил Колин.

– Со мной? Ничего.

– Ты придурок, Рой.

– Ты единственный, кто боится это произнести.

– Что произнести?

– Как ты это назовешь?

– Черт!

– Как ты это назовешь!

– Ну хорошо, хорошо. Я заставлю тебя заткнуться, я назову это.

– Называй.

– Мне нравится ее вымя, – произнес Колин. – Вот. Доволен теперь?

– Назови теперь другим словом.

– М-м-м.

– Другим.

– Ты отвяжешься от меня или нет?

На экране – груди, влажные от слюны. Рой взял руку Колина в свою и сжал ее.

– Другим словом.

– Ты назови. Ты ведь знаешь все слова.

– Ты тоже должен их знать.

– Что за удовольствие произносить всякую грязь.

– Маленький Колин боится, что мамочка услышит его и заставит вымыть рот с мылом.

– Не говори глупости, – ответил Колин, стараясь сохранить свое достоинство.

– Хорошо, если ты не боишься мамочки, назови другим словом. Посмотри на экран и скажи мне, что ты видишь.

Колин нервно прокашлялся.

– Ладно… мне нравится ее грудь!

– Грудь? Черт, Колин. Грудь у курицы.

– У женщины ее тоже так называют.

– Доктора, может быть.

– Все.

Рой сжал руку Колина сильнее.