Голос моря. Научно-фантастические повести - Страница 3

Нашим соседом по столу был добродушный старичок, отличавшийся на редкость терпеливым характером. Он заслужил общее уважение тем, что стоически переносил досаждавший ему хронический ревматизм.

- Ну, как ваша нога, - спросил я сочувственно, - наверное, дает себя знать?

- Представьте себе, нога - ничего… - ответил он, - к моему удивлению. Но вот в ушах боль чувствовал сегодня утром довольно сильную. И знаете, - обратился он ко всем, - эту боль я ощущаю каждый раз перед штормом. Врачи ничего не могут по этому поводу сказать.

Он развел руками.

Все выразили ему свое соболезнование. А я невольно подумал, что в природе много предвестников шторма, мало или совсем неизвестных науке.

Должно быть нечто в том же роде подумал и Смородинов, потому что он бросил быстрый взгляд на старичка-ревматика, нацарапал что-то черенком вилки на скатерти и нахмурился.

После обеда мы вышли на балкон. Ветер набросился на нас, точно поджидал нашего появления. Торопливо застегивая пиджак на все пуговицы и нагнув голову навстречу буре, я посмотрел в сторону моря. По небу быстро неслись тучи. Вал за валом катился от горизонта, и все море было покрыто пенящимися гребнями. На обезлюдевшем пляже громко шуршала галька.

В санаторном саду с глухим стуком падали на землю яблоки.

Силуэт какого-то судна мелькнул среди волн в сумеречном свете.

Я успел различить вытянутый нос и низкий корпус, нырнувший и провал между гребнями.

Всю ночь завывала буря, крепкое здание санатория по временам вздрагивало и сотрясалось, а крыша гремела, словно кто-то, неистовый и безумный, пытался отодрать ее.

К утру солнце выглянуло из разорванных туч и осветило темно-синее море с белыми барашками. Шторм стихал, но крупные волны еще накатывались на берег.

Купаться было нельзя. Отдыхающие, выбитые из привычной колеи, заполнили читальный зал и бильярдную или слонялись по веранде без всякого дела. Петр Иванович предложил устроить экскурсию на научно-исследовательскую станцию, расположенную километрах в пятидесяти от санатория - на берегу моря. Многие согласились.

Подали автобус.

- Не может быть, - сказал мне Смородинов, когда автобус тронулся в путь, - чтобы на этой станции не знали про медуз и блох и про их метеорологические способности. Эта станция как раз изучает ту область природы, где вопросы биологии находятся на стыке с физикой. Не могли там не обратить внимания на эти вещи.

По тону Петра Ивановича чувствовалось, что он уязвлен. Еще бы! Была затронута честь науки…

К моему удивлению, в автобусе оказался и Костя Никитин - молодой метеоролог, с которым мы познакомились накануне. Костя уверял, что ему совсем не хочется спать, хотя он только утром сменился после суточного дежурства на метеостанции. На его лице я прочел жадную любознательность и нетерпение, которые встречаются у людей, одержимых какой-нибудь идеей. Такое выражение бывает у рыболова, спешащего к облюбованному, но еще не испытанному местечку на берегу реки, у коллекционера, вскрывающего посылку с редкой находкой, или у человека, который ожидает решения сильно мучающей его задачи.

Автобус мчался по узкому шоссе с бесконечными подъемами, спусками и поворотами' Вдоль асфальта мелькали грушевые и сливовые деревья; медленно проплывали долины с фруктовыми садами и полями, засаженными табаком, уступая место лесам на горных склонах.

Станция была расположена на самом берегу моря. Это было красивое светлое здание, неподалеку от которого, в густой зелени сада, ютились домики сотрудников. В состав станции, как мы узнали позже, входили гидрографическое судно, баркас для водолазных работ, два катера - целая флотилия. Некоторые лаборатории, расположенные ниже уровня моря, были отделены or него только стенкой из стекла, которая позволяла вести наблюдения за жизнью морских глубин. Другие лаборатории большой трубой соединялись с морем, оно входило в них, как в искусственную лагуну.

В лабораториях и в кабинетах в верхнем этаже здания мы увидели много интересного. Мне запомнился макет дельфина в натуральную величину; это животное, похожее на рыбу, изучалось здесь с точки зрения техники его движения. Оказалось, что дельфин, как это было видно из фотографий, сделанных советскими учеными, двигался благодаря винтообразному изгибанию туловища. У этого живого винта даже морда закручена по винтовой линии, но в обратном к движению тела направлении, - своеобразный гидродинамический компенсатор, препятствующий переворачиванию животного, пока оно плывет в воде. Компенсатор этот выключается, когда дельфин выскакивает из воды, - вот почему, оказывается, дельфин валится набок, когда он проделывает в воздухе свой курбет. Я много раз наблюдал резвящихся дельфинов, и мне казалось, что этот красивый крен при кувыркании - проявление своеобразной лихости чудесного пловца, в совершенстве освоившего водную стихию. Но оказалось, что "характер" животного тут ни при чем - в действие вступали законы гидродинамики, и дельфина переворачивала простая механическая сила, которой он не мог управлять.

Немало было здесь и других занимательных вещей, описание которых могло бы занять целую книгу.

Да, мы попали в нужное место! Здесь можно было надеяться найти ответы на вопросы, поставленные перед наукой рыбаками.

Нас познакомили с одним из крупнейших специалистов по физике моря профессором Шавровым, худеньким человеком среднего роста, со спокойными манерами, седыми височками и ясным взглядом больших глаз.

Когда Смородинов с обычной своей непосредственностью рассказал негодующим тоном о том, как метеостанция оказалась не в состоянии предсказать заблаговременно шторм, в то время как "несчастный комок слизи" - медуза - и "дрянь, едва различимая глазом", - морская блоха - отличнейшим образом все "знали", из людей о предстоящей буре догадывался только больной ревматик, не имеющий никакого отношения к метеорологии, Шавров тихо улыбнулся.

Он попросил одного из своих помощников принести радиозондприбор для исследования верхних слоев атмосферы.

На веранду, куда нас пригласили, был доставлен тонкостенный резиновый шар, наполненный водородом.

Я думал, его сейчас запустят в воздух, но Шавров взял шар за веревочку, поднес близко к уху Петра Ивановича и вопросительно посмотрел на него.

Тот резко отдернул голову. Затем взял в руку веревочку от шара и несколько раз поднес радиозонд к своему уху. На лице Петра Ивановича появилось выражение заинтересованности. После этого Смородинов передал шар мне и стал ждать, какое впечатление произведет опыт на меня. Я поднес шар вплотную к уху и ощутил тупую боль, точно кто-то давил мне на барабанную перепонку.

Невольно я отодвинул голову.

Шавров улыбнулся.

- Голос моря, - сказал он.

- Голос моря?

- Да, голос моря. Это и есть тот предвестник шторма, который почувствовал ваш больной-ревматик. Человеческое ухо в нормальных условиях не улавливает этот голос. Море разговаривает на слишком низких тонах. Это - инфразвуковые волны, они лежат за порогом слышимости для нас с вами.

- Некоторые животные, - добавил он, - обладают способностью ощущать инфразвуки. К их числу относятся медузы и морские блохи,

- И поэтому-то они заранее "знают" о приближении шторма? - воскликнул я.

- Совершенно верно. Вокруг района шторма распространяются инфразвуковые волны. Это установлено строго проверенными наблюдениями. Вот этот голос моря, неслышный для человеческого уха, и предупреждает медуз.

Петр Иванович весь расцвел от радости.

- Ну, конечно, - заговорил он, взволнованно теребя меня за рукав, - я так и думал, иначе и не могло быть! Невозможно, чтобы никто из здешних ученых не заинтересовался этим явлением, не начал бы работу и не достиг бы уже чего-то! Вот это молодцы… Ну, где он? - обратился он уже к Шаврову. - Показывайте, не томите. Интересно, как он выглядит.

- Кто он? - с улыбкой произнес Шавров.

- Бросьте, батенька, притворяться. Прибор, разумеется. Прибор, предсказывающий штормы. И не пытайтесь уверять, что у вас нет такого прибора или вы над ним не работаете. Ни за что не поверю!