Голос из прошлого (Луна над Каролиной) - Страница 8

Она повернула на Оук-стрит, сплошь застроенную особняками, большими и красивыми, окруженными старыми раскидистыми деревьями. За несколько лет до ее отъезда из Прогресса в этот район переехал дядя. «На деньги своей жены», – с ядовитой горечью подчеркивал отец.

Тори не разрешали приходить сюда в гости, и она почувствовала укол вины, проезжая мимо красивого, сверкающего чистыми окнами дома из белого кирпича, окруженного цветущим кустарником.

Дядя, наверное, на работе, он по-прежнему управляющий банком и был им, насколько хватало ее памяти, всегда. И хотя Тори очень любила свою тетю, она была не в настроении слушать шепоток Бутс и видеть ее трепетные руки. Тори свернула на другую улицу, с домами поменьше, и выехала к новому угловому универмагу. Многое изменилось в ее родном городе за шестнадцать лет. К средней школе сделали пристройку, и там, где когда-то теснились убогие, ветхие домишки, теперь раскинулся премиленький сад. Среди старых заслуженных деревьев-ветеранов росли молодые, а в бетонных чашах распускались цветы.

Да, окрестности казались красивее и опрятнее, чем ей запомнилось. Интересно, многое ли изменилось внутри под новой яркой лакировкой?

Повернув к рынку, она почему-то обрадовалась, что «Магазин Хэнсона» стоит на прежнем месте и вывеска все та же, старая, потрепанная непогодой, и витрина по-прежнему заклеена разноцветными объявлениями. И внезапно сладкий вкус виноградного шербета наполнил рот, и она улыбнулась. Парикмахерская поменяла хозяйку, теперь она называлась не «Салон красоты Лу», а «Современные прически». Но рыночная забегаловка была на прежнем месте, и Тори показалось, что те же старые официанты сидят на пороге и болтают о всякой всячине. Посередине квартала, между хозяйственным магазином Роллинза и цветочным, все так же стояла старая бакалейная лавка. Вот здесь она и остановится. Тори вылезла из машины, и ее сразу охватила полуденная жара. Наружный вид лавки нисколько не изменился: все те же старые кирпичи, скрепленные насмерть серой, как дым, глиной. Окно высокое, широкое, грязное от дорожной пыли. Ну, она это все скоро изменит.

Дверь была по-прежнему стеклянная и скрипучая. «В первую очередь ее надо привести в порядок», – решила она и вынула блокнот. Снаружи она поставит узкую скамью с железной узорчатой спинкой. А около нее будут красоваться горшки с красной и белой петунией. Над входом она прикрепит вывеску: «Южный комфорт». Внутри же покупателей будет ожидать стильно оформленный салон. Мысленно она уже хозяйничала в помещении, заполняя полки, расставляя столики и лампы. Тори не слыхала, как кто-то ее окликнул, и упала бы от неожиданности, если бы ее вовремя не подхватили. Кровь прихлынула к лицу, бешено зачастил пульс.

– Тори! Я так и подумал, что это ты. Последние день-два я все тебя высматривал.

– Уэйд, – шумно выдохнула Тори.

– Я тебя напугал? Извини, я так рад тебя видеть. Черт возьми, неужели прошло два года? Ты чудесно выглядишь.

– Неужели! – Комплимент был приятен, даже если она ни на секунду Уэйду не поверила.

Хотя Уэйду не хватало двух дюймов до шести футов, ей все же пришлось откинуть голову, чтобы внимательно взглянуть ему в лицо. Он всегда был красавчиком, но теперь, пожалуй, его ангелоподобное лицо возмужало. Глаза у него были темно-шоколадного цвета, он похудел, но на щеках все еще красовались ямочки. Волосы, чуть посветлее ее собственных, были хорошо подстрижены. Одет он был в джинсы и простую бледно-голубую рубашку. Пока она его разглядывала, губы его дрогнули в усмешке. «Он молод, красив и вполне преуспевает», – решила Тори.

– Ну, если я выгляжу чудесно, то у меня не хватает слов, чтобы описать, как выглядишь ты. Ты присвоил себе всю красоту семьи, кузен Уэйд.

Он широко, белозубо улыбнулся, озорно, по-мальчишески, но больше не пытался обнять ее. Он помнил с детства, что кузина Тори не любит, когда ее обнимают и гладят.

– Рад, что ты вернулась.

– Лучшего приветствия я не могла ожидать. – Она сделала широкий жест рукой. – Город похорошел. Во многом тот же, но лучше.

– Прогресс в Прогрессе. Очень многим мы обязаны Лэвеллам, городскому совету и особенно мэру, который уже пять лет занимает эту должность. Ты помнишь Дуайта? Дуайта Фрэзира?

– Дуайта, одного из могучей тройки: ты, он и Кейд Лэвелл?

– Дуайт вырвался вперед еще в средней школе, был спринтером, женился на богатой наследнице, стал компаньоном отца в его строительном бизнесе и перевернул Прогресс вверх дном. Мы все теперь чертовски добропорядочные граждане.

Глядя на него и слушая знакомый голос, Тори вспомнила, почему он всегда ей нравился:

– Ты, как всегда, в бегах, Уэйд?

– До некоторой степени. Между двумя встречами. Должен сейчас вернуться к себе и убедить одного водолаза по кличке Айгар, что ему нужно сделать прививку против бешенства.

– Не завидую вам, доктор Муни, – улыбнулась Тори.

– Моя приемная на другой стороне улицы, в конце квартала. Пойдем со мной, я угощу тебя чаем со льдом.

– Хорошо бы, но мне надо встретиться с риелтором, посмотреть, что он может предложить.

Она заметила вспыхнувшую в его глазах искорку и вскинула голову.

– Что такое?

– Не знаю, как ты к этому отнесешься, но как насчет твоего прежнего дома? Он пустует.

– Дом?

Она инстинктивно сложила руки, обхватив локти, Это судьба, с ее непредсказуемыми запутанными ходами.

– Я тоже не знаю. Может быть, попробую.

В городе, где населения меньше шести тысяч человек, трудно пройти два квартала без того, чтобы не наткнуться на знакомого, – независимо от того, шестнадцать лет вы отсутствовали или шестьдесят. Когда Тори вошла в риелторскую контору, там был только один человек, женщина, хорошенькая, миниатюрная и ухоженная. Длинные светлые волосы были зачесаны назад, открывая лицо, формой напоминавшее сердечко. Главным в лице были огромные голубые глаза.

– Добрый день.

Женщина взметнула ресницы и отложила в сторону роман, на бумажной обложке которого красовался пират с голой грудью.

– Чем могу служить?

И в памяти Тори возникла площадка для игр при начальной школе Прогресса. Несколько девочек с криками ужаса и отвращения разбегаются прочь. Их предводительница оборачивается, через плечо кидает удовлетворенный взгляд и смеется. У нее большие голубые глаза и длинные, летящие по ветру светлые волосы.

– Лисси Харлоу.

Лисси склонила голову набок.

– Я вас знаю? Извините, я не… – но вот голубые глаза удивленно расширились. – Тори? Тори Боден? Господи помилуй.

Она даже взвизгнула и с трудом встала. Она была приблизительно на шестом месяце беременности, судя по животу, выпиравшему из-под бледно-розовой свободной блузы.

– Папа говорил, что ты приедешь на этой неделе.

Хотя Тори непроизвольно отступила, Лисси поспешила заключить ее в объятия.

– Как замечательно! – И она откинулась назад, излучая радость и гостеприимство. – Тори Боден вернулась в родной Прогресс. И какая хорошенькая.

– Спасибо.

Глаза Лисси оценивали, ощупывали, измеряли и наконец удовлетворенно блеснули. Сомневаться, кто лучше, не приходилось.

– А ты совсем не изменилась. Ты всегда была самой хорошенькой девочкой в Прогрессе.

– Вот глупости…

Лисси махнула рукой, но не могла удержаться от самодовольной улыбки.

– Садись. Позволь предложить тебе выпить чего-нибудь холодного.

– Нет-нет, не беспокойся. Твой отец получил контракт об аренде?

– Да, он как будто упоминал об этом. Весь город говорит о твоем магазине. Я с нетерпением жду его открытия. В Прогрессе днем с огнем не найдешь красивых вещей.

С этими словами она снова села за стол.

– Нельзя же ездить в Чарлстон каждый раз, когда хочется приобрести что-нибудь стильное.

Тори села, и глаза ее оказались на уровне с нагрудным знаком, удостоверяющим, что она имеет дело с Лисси Фрэзир.

– Ты вышла замуж за Дуайта?

– Уже пять счастливых лет назад. У нас есть сын. Наш Люк очень умный мальчик, – и она повернула к Тори фотографию в рамке, изображающую ясноглазого рыженького малыша. – Мы ожидаем его братишку или сестренку в конце лета.