Голодный океан. Рикэм-бо - Страница 7

– Когда у тебя отпуск? – вдруг остановившись, поинтересовался Джордж.

– В конце лета.

– Приедешь ко мне! – как о деле решённом сообщил писатель. – Я пришлю тебе адрес.

«Только по Швейцариям мне теперь и останется ездить, – про себя грустно усмехнулся Исмаилов. – Особенно если университет решит не продлевать со мной контракт на следующий год». Но, чтобы не обидеть приятеля отказом, кивнул.

Хотя вообще-то Игорь давно мечтал сменить обстановку. Хотя бы на время. В родном городе стало тоскливо. Да и разве это город? Так, просто вытянувшаяся вдоль океана бесконечная вереница однотипных скучных домов. Он был бы совсем не прочь повидать мир, прокатиться в Европу.

– Решено! – радостно подхватил собственную идею Габор. – Как устроюсь, сразу вышлю тебе адрес.

До отхода парома ещё было время, и они расположились на веранде маленького ресторанчика, наблюдая за суетой на пристани. Там постепенно собиралась толпа отплывающих на материк и тех, кто их провожал. Неподалёку плескались волны, солнце уже почти рассеяло утреннюю дымку над бухтой. Всё настраивало на умиротворённый лад.

Вдруг Джордж втянул голову в плечи, как-то весь сгорбился и сдавленно прошептал:

– Чёрт! Снова он! Чего они хотят от меня?! – На лице Габора появилось отчаяние и гнев. Он слегка кивнул Исмаилову:

– Видишь того типа в сером пиджаке.

Игорь внимательно посмотрел на указанного мужчину и не заметил в нём ничего подозрительного. Обычный приезжий, ничего примечательного. Он выбирал возле киоска открытки с местными видами и даже не глядел в их сторону.

Но Габор был уверен, что не ошибся:

– Шпик! Только изображает из себя туриста. Смотри, нацепил тёмные очки, хотя солнце ещё не слепит.

– Ну и что?

– Как что! Неужели ты не понимаешь?! Он же не хочет, чтобы мы видели его глаза.

Писатель предложил другу заглянуть под стол и, приподняв рубашку на животе, продемонстрировал массивную рукоять заткнутого за ремень армейского кольта.

Таким испуганным и одновременно агрессивным Исмаилов друга ещё не видел. Лицо Джорджа перекосилось, глаза стали бешенными. Крупноголовый, узкоплечий мужчина походил на мальчишку-скрипача, решившегося, наконец, дать отпор уличному хулиганью.

Исмаилов сказал как можно спокойнее:

– Плохая идея, старина, – стрелять в человека только потому, что он тебе чем-то не понравился.

– Ты не понимаешь, всё очень серьёзно! – уже завёлся Габор. И рассказал о странном случае, который произошёл с ним на прошлой неделе. Он ездил по делам в Ню-Йорк, и там случайно заметил за собой слежку…

– Я шагал по улице, как вдруг загривком ощутил опасность. Я не испытывал этого чувства с того самого дня в Будапеште, когда меня арестовали. Обнаружить слежку, даже квалифицированную, вовсе нетрудно, особенно рано утром, когда прохожих на тротуарах ещё немного.

Джордж признался, что давно ожидал чего-то подобного. Особенно после своего разговора с Нильсом Бором, когда полностью поддержал желание всемирно-известного учёного-атомщика поделиться секретами своей недавней работы с русскими*.

– То, что Федеральное бюро расследований занимается шпионажем в отношении меня, не стало для меня новостью. Я предполагал, что мой телефон прослушивается. Друзья предупредили, чтобы я был на чеку, ибо ФБР ничего не стоит сфабриковать против меня какое-нибудь ложное обвинение. Поэтому, заметив ищеек, я решил пойти ва-банк. Я подумал, что если фэ-бэ-эровцы будут знать, что я их не боюсь и могу обратиться в суд, то, может, призадумаются, стоит ли затевать провокацию в отношении меня.

В Венгрии Габору довелось пройти хорошую школу подпольной борьбы. Поэтому ему удалось провести шпиков. Войдя в известный ему бар, писатель вышел через заднюю дверь, пересёк внутренний дворик и осторожно выглянул из-за угла. Он заметил двух человек в припаркованной у тротуара машине, один из них уже больше часа водил его по улицам.

– Кажется, это был автомобиль марки додж, у одного моего соседа была похожая машина. Модель Wayfarer красного или розового цвета. А может кораллового – там было мало света. Я сумел подойти к ним достаточно близко. Эти двое в автомобиле не подозревали о моем присутствии, они даже не смотрели в мою сторону. И тут я сообразил, что разговор ведётся по-русски!

Исмаилов заинтересованно хмыкнул и покачал головой:

– Странно.

– Меня тоже это озадачило. Я так растерялся, что не понял ни слова из их разговора. Но я вытащил блокнот и записал номер машины. Тут один из них заметил меня и хлопнул напарника по плечу, машина с визгом рванула с места и умчалась прочь.

– Тебе удалось что-то выяснить?

– Машина арендована на имя некоего дантиста Томаса Делби. Мне не удалось найти такого человека.

– Как выглядели те двое?

Габор дал подробное описание карауливших его мужчин. Странно, но оно вполне подошло бы парочке типов из морской контрразведки, что недавно навестила Исмаилова. Впрочем, Габор сам признал, что всё происходило вечером, и место было не слишком хорошо освещено.

Игорь снова взглянул на мужчину на пристани, тот уже уселся на скамейку с купленной газетой в руках. Заподозрить в нём шпика можно было лишь с большой натяжкой. Хотя был момент, когда Исмаилов тоже почувствовал на себе внимательный изучающий взгляд.

Габор же был уверен, что стал объектом охоты:

– Теперь ты понимаешь, почему я ношу пистолет? У меня плохой опыт общения с секретной полицией. В прошлый раз в Будапеште меня едва не убили нацисты. Тогда меня спасло лишь чудо. На этот раз я намерен постоять за себя.

– Ты уже говорил со своим адвокатом?

Писатель раздражённо повёл плечом:

– Мой адвокат тоже считает, что я напрасно волнуюсь. Он поддержал моё намерение уехать; сказал, что на лоне девственной природы, вдали от всех переживаний моя нервная система быстро восстановится, и мир перестанет казаться мне сплошным набором угроз. А ещё он порекомендовал мне хорошего психоаналитика. Только полагаю, что он просто постеснялся сразу направить меня к психиатру. Похоже, он считает меня параноиком.

– Вряд ли он так думает, – не согласился Игорь. – Просто он желает тебе добра.

Джордж, странно усмехнулся:

– Как говориться, если ты не параноик, это ещё не означает, что за тобой не следят. И наоборот.

Через полчаса друзья пожали руки, и Исмаилов зашагал к трапу. Неожиданно Габор догнал его и обнял, хотя прежде у них так было не принято.

– Ты мой единственный настоящий друг – грустно крикнул Габор с пристани, когда паром уже отвалил от причальной стенки.

Игорь хотел бы задержаться на острове ещё хотя бы на пару дней, чтобы поддержать друга, но не мог. Предстояло продление контракта с университетом на следующие пять лет. Отменить давно запланированные встречи было нельзя.

Исмаилов стоял на палубе, пока одинокая фигура на берегу не исчезла из вида. Он твёрдо дал себе слово вернуться через три дня, чтобы вместе с Джорджем выехать в Нью-Йорк и проводить друга до уходящего в Европу парохода.

Со стороны берега донёсся колокольный звон. Торжественный и печальный гул плыл над волнами…

* Известный датский физик профессор Бор, имевший отношение к работам по созданию атомной бомбы, недавно вернулся из США к себе в Данию. Он был известен как прогрессивно настроенный учёный и убеждённый сторонник международного обмена научными достижениями. 11 августа 1945 года в газете «Таймс» Бор объявил во всеуслышание свою позицию: атомная бомба не может быть монопольным секретом одной державы, только свободный доступ к научной информации может служить гарантией от ядерной катастрофы.

Надо было чем-то заполнить время: Игорь несколько раз прогулялся вдоль борта, покормил чаек на корме, успел переброситься несколькими репликами с толстым господином. Их начавшуюся беседу прервал оживший репродуктор на мачте.