Голодная гора - Страница 85

– Полно, успокойтесь, маленькие вы мои, – приговаривала Фанни-Роза. – Мамочка уже пришла, а вместе с ней – ваш братец Генри.

Она пошла по дорожке к дверям. Генри обернулся к Аделине Прайс.

– Простите меня, – начал он. – Ради Бога…

– О, пожалуйста, не извиняйтесь, – сказала она. – Для вас это было гораздо большим потрясением, чем для меня. Если утром я смогу вам чем-нибудь помочь, не стесняйтесь, заходите. Лично я считаю, что наилучшим выходом было бы поместить ее в соответствующее заведение. Там ей будет обеспечен настоящий хороший уход. Я хочу сказать: нельзя же оставить ее в таком положении, верно?

– Верно, – согласился Генри. – Нельзя.

– Сейчас вам нужно лечь спать и как следует отдохнуть, а утром вы все обдумаете. Но, несмотря ни на что, обед доставил мне большое удовольствие. Спокойной ночи.

Она повернулась и пошла к своей вилле. Генри уныло побрел по дорожке к дверям. Мать он нашел в гостиной. Стоя на коленях, она играла с собаками.

– Значит, мои глупые сыночки соскучились по своей старенькой мамочке? – приговаривала она. – Но ведь мама оставила своим мальчикам вкусный обед, а его кто-то убрал. Наверное, эта дура служанка, хотя я всегда наказываю, чтобы она ничего не трогала в гостиной. Генри, котик мой, у тебя встревоженный вид. Что-нибудь случилось?

– Нет, дорогая, но я хочу, чтобы ты легла спать.

– Я и собираюсь. Но сначала я должна поцеловать своих мальчиков и пожелать им спокойной ночи. Я всегда это делаю перед сном. Постелила тебе горничная постель? Я достала чистые простыни, но у меня ужасное подозрение, что я забыла их проветрить.

– Нет-нет, все в порядке.

Она стояла в дверях своей спальни. Служанка миссис Прайс там тоже убрала, как и внизу. Платья были аккуратно сложены, постель приготовлена. Мать, по-видимому, не заметила, что здесь что-то было сделано. Она смотрела прямо перед собой, покусывая кончик ногтя. Генри показалось, что на нее нахлынули воспоминания, потревожив тем самым ее шаткий ум; она вдруг показалась такой одинокой, такой чужой всем на свете.

– Маменька, дорогая моя, – сказал он, – расскажите мне, пожалуйста, что с вами происходит?

Она улыбнулась и потрепала его по щеке.

– Милый Генри, – сказала она. – Всегда-то он обо всех заботится. Я просто думала, как это странно, что за весь вечер ни разу не вышла девятка. Ну просто ни разу. А я все время ставила только на нее.

Он сидел в гостиной Аделины Прайс, перелистывая журналы, полученные из Индии. Иллюстрации ничего ему не говорили, а слова и того менее. Он посмотрел на часы, стоящие на камине. Разве ей еще не пора вернуться? Ей было назначено на три часа. Он встал и начал ходить по комнате. Вошла горничная и накрыла на стол к чаю. Свеженарезанный хлеб, масло, кресс-салат, только что испеченные ячменные лепешки, вазочка с вареньем из гуавы, и наконец, сверкающий серебряный чайник. Он услышал звук колес на дороге. Выглянул в окно и увидел Аделину Прайс, которая вышла из фиакра и расплачивалась с кучером. На чай она, должно быть, дала ему недостаточно, потому что он начал ворчать.

– Больше вы ничего не получите, любезный, – весело проговорила она. – И не пытайтесь пробовать на мне свои штучки. Не на таковскую напали.

Она помахала Генри рукой и весело направилась по дорожке к дому.

– Все они одинаковы, – сказала она. – Воображают, что если я англичанка, то, значит, сама печатаю деньги. Чай уже готов?

– Да, – сказал он.

Миссис Прайс вошла в комнату, снимая на ходу перчатки. На ней было серое платье, простое, но весьма элегантное. Она была очень красива.

– Ну что же, все прошло вполне благополучно, – сказала она. – Доктор – приятный человек, он отлично разобрался в ситуации. Это естественно, ведь через его руки прошло немало таких случаев. Никакого лечения против этого нет, сказал он. В особенности в возрасте вашей матушки. Он считает, что мы поступаем совершенно правильно.

Она зажгла спичку и поднесла ее к фитильку горелки. Чайник зашумел. Аделина Прайс потянулась за хлебом с маслом и, нахмурившись, взглянула на салат.

– Зачем только эта девица его подала? – недовольно заметила миссис Прайс. – Знает же, что я никогда его не ем. Здесь, во Франции, никогда нельзя ни в чем быть уверенной. Вы его тоже не ешьте. За этими служанками нужен глаз да глаз.

– Расскажите еще об этом заведении, – попросил Генри. – Что оно собой представляет?

– О, там очень мило. Большой сад, цветы, деревья. В саду я видела людей. А для нее я выбрала самую комфортабельную комнату, поскольку вы сказали, что денег жалеть не нужно. Она стоит на тридцать франков дороже, но, я думаю, вы не будете возражать?

– Боже мой, конечно нет.

– Они, разумеется, не допустят там никакого беспорядка, вроде того, что здесь у нее в доме, – сказала миссис Прайс. – У них есть определенные правила, и это одно из них. Администрацию нельзя за это осуждать. Там такая чистота, такой порядок – полы так и сверкают, на них можно есть, как на столе. Все сестры и сиделки в симпатичных зеленых форменных платьях, это создает определенный жизнерадостный эффект. Меня познакомили с той, что будет приставлена к вашей матушке. Весьма благоразумная особа, у нее такое приятное выражение лица.

– А они понимают, почему ее туда помещают?

– О да, конечно, и они, знаете ли, так ловко придумали: ей разрешат играть в рулетку, если она захочет. У них есть для этого специальная комната. Все, конечно, понарошку, там нет никаких денег, ничего такого. Но она этого не поймет. Их новые методы весьма оригинальны.

Генри встал с кресла и снова подошел к окну.

– Разве вы не хотите чаю? – спросила миссис Прайс.

– Как можно утверждать, что она не поймет? – спросил он. – Ведь она же не окончательно лишилась разума. Она увидит, что все это обман и что ее держат в тюрьме, пусть даже такой роскошной.

Миссис Прайс продолжала наливать чай.

– Ей скажут, что это отель, – объяснила она, – и что он принадлежит казино, нечто вроде его придатка. Все будет в порядке, я договорилась с доктором. Он скажет, что вы за нее беспокоитесь, считаете, что ей трудно жить одной, и потому устроили ее в этом отеле. Он уверяет, что не пройдет и нескольких дней, как она успокоится и будет счастлива и довольна.

Генри беспокойно схватился за книгу, но тотчас ее отложил.

– Если бы я только был уверен, что поступаю правильно, – сказал он. – Мне кажется, ей совсем неплохо жилось на этой вилле, как бы грязно и непривлекательно там ни было. И мне совсем не жалко денег, которые она проигрывает в казино, если она при этом счастлива, если это отвлекает ее от мысли…

Аделина Прайс задула огонек, горевший под чайником.

– Разумеется, если вы так думаете, то не стоит помещать ее туда, – сказала она. – Однако мне казалось, что после всего того, что вы пережили за последние десять дней, вам следовало бы понять, что это самое разумное решение. Вы же не хотите, чтобы ее снова и снова вышвыривали из казино, как это случилось пять дней тому назад? А потом, ей же ни в чем нельзя верить. Она бесконечно всех обманывает, лжет на каждом шагу. Сказала же она в прошлый вторник, что идет спать, а потом мы обнаружили, что она снова отправилась туда. Конечно, если вы хотите, чтобы все кончилось полицейским участком, это ваше дело. А идет именно к тому, я вас уверяю.

Генри снова бросился в кресло.

– Вы правы, – сказал он. – Я понимаю, что вы правы. И все-таки это ужасно больно принять такое решение. Боже мой, моя мать! Она была такая милая, такая веселая, просто душечка. Не могу вам объяснить, что я испытываю, как мне тяжело.

Аделина Прайс налила ему чаю.

– Полно, – сказала она. – Выпейте чаю. После хорошей чашечки чая всегда чувствуешь себя лучше. Мужчин это тоже касается, не только женщин. Уверяю вас, ваша мать будет чувствовать себя прекрасно в этом месте. Она заведет друзей, будет рассказывать им о прошлом, а вы можете ехать домой, зная, что она в надежных руках, и что для нее делается все необходимое. Ах да, они спрашивали меня, не хотите ли вы, чтобы ей давали по вечерам вина. За это, разумеется, придется платить особо, как и за то, чтобы в камине в холодные ночи разжигали огонь. Счет вам будут посылать каждый месяц, или вы можете платить через банк, это избавит вас от хлопот.