Годы без Ленина (1924 – 1990) - Страница 5

– Товарищи, на меня выпала довольно тяжелая обязанность – выступить сегодняшний день перед руководящими товарищами московской организации. Это, товарищи, все равно, что третьестепенный музыкант заменяет первостепенного артиста, которого дожидалась аудитория. Товарищи, я не кокетничаю, не стремлюсь этим рисоваться.

Когда вчерашний день мне предложили присутствовать на собрании Московского комитета, я уклонился от этого предложения и заменил его присутствием на одном заводе в окрестностях Москвы. Главная причина, почему я заменил ответственное собрание заводом, следующая: я знал, что, выступая в отдаленных заводах, там не ценят непосредственно мое выступление, не оценивают, не ловят слов. Там важно само присутствие, важно зрительное представление, и уже одно присутствие представителя центра, пожалуй, есть лучшее выражение ленинизма, пожалуй, таким присутствием на отдаленных заводах общение представителя центра с низовыми массами есть самое конкретное выражение ленинизма, которое зрительно получают массы. Здесь же, когда присутствуют представители руководящих учреждений, они требуют большего. Они требуют, чтобы оратор выявил то чувство, ту частицу ленинизма, которая заложена в каждом из нас и которая в данный момент находится в действенном состоянии. Но я думаю, что у нас нет и не было, кроме тов. Ленина, ни одного человека, который бы мог полностью выявить то настроение, которое существует в массах. Меня слушают здесь полторы или две тысячи человек, а радио передает мои слова десятку тысяч. Наука нашла возможность передавать мысли человека десяткам тысяч людей и, вероятно, будет их передавать и сотням миллионов, но наука не дала возможности человеку, рядовому человеку, сочетать чувство, сочетать особое состояние масс и сконцентрировать его в одном человеке. И поэтому почти всегда с таких собраний товарищи уходят с некоторым разочарованием. Они говорят: мало. Ильич требует большего. И, товарищи, действительно, мало дается. Что я могу дать об Ильиче? Я могу дать одну стомиллионную его частицу, имеющуюся у каждого из нас, – в этом ведь ценность Ленина, что в каждом из нас находится его частица. Это не простая случайность, что женщины бьются в истерике (в момент похоронного марша произошла истерика). Женская натура более тонкая, более восприимчивая, чувствует себя ближе, соединяет себя больше с огромной потерей, с потерей лучшего человека. Недаром же, когда умер Ленин, это была не только смерть политического вождя. Когда умирает политический вождь, мы более или менее спокойны, а тут как будто бы каждый потерял родного человека, да не только родного человека, который был хорош, близок, но как будто бы потерял частицу собственного я. И вот теперь, в этот день каждый хочет найти эту свою идеальную частицу, частицу своего я, которая связывается с Лениным. Конечно, товарищи, это одна из труднейших задач, и поэтому ни один оратор не может удовлетворить аудиторию. Здесь может удовлетворить только музыка, народная песня и, может быть, ритм. И недаром, когда товарищи возвращаются с митинга, они говорят: ораторы были так себе, а вот музыка, пение, – как они были хороши. Что это означает? Это означает величие Ленина, его собирательное величие. И в этот день, в сегодняшний день, когда каждый переживает утрату Ленина, нельзя отдельными словами, отдельными речами его охарактеризовать, ибо сегодняшний день – не день характеристики, а день чувствования, день сочетания чувства миллионов людей и выявления этого чувствования в одном народном чувствовании. Вот почему я и говорю, что лучшим выразителем памяти Владимира Ильича является музыка и, вероятно, в будущем – будет народная песня.

Товарищи, сегодня день памяти Ленина. Он у нас еще связан с днем воспоминания того героического периода нашей партии, в котором участвовало значительное количество еще живущих членов партии. С именем Ленина у нас сразу открывается широкая картина удивительно героического, романтического, в самом лучшем смысле этого слова, периода, когда невежество широких масс, колоссальное угнетение правительства, полное порабощение личности вызывали у отдельных людей противоположное, почти невозможное в настоящий момент, чувство борьбы и желание во что бы то ни стало уничтожить это порабощение личности. И я вспоминаю первое время революционной работы, когда мы с Путиловского завода шли на свидание к «интеллигенту», шли к Александринскому театру в Петербурге (по-тогдашнему), – все, кто был в Ленинграде, знают, какое это расстояние, – я вспоминаю это свидание, окутанное романтическими приемами, ибо мы хотели встретиться с человеком, которого мы не видели и который в наших глазах был окружен ореолом, а он был тогда только маленьким студентом, но для нас он был окружен ореолом человека, через которого мы имели связь с заграничным центром. Вся эта обстановка, полная романтизма, опасности, когда чувствуешь, что малейший твой промах, малейшая конспиративная ошибка, – и ты провалишься, провалишься по тогдашнему времени в очень неприятную пропасть, провалишься в каменный мешок, где, по народному поверью, мололи жерновами людей и спускали в Неву. И когда вспоминаешь Ленина, невольно вспоминаешь и этот период героической борьбы, вспоминаешь целый ряд неудач и кровавых жертв российского рабочего класса. Ведь сегодняшний день, день памяти Ленина, вместе является днем погибших жертв 9-го января. Эти жертвы еще больше воспламеняли сердца революционеров, еще больше обостряли желание и волю рабочего класса к борьбе, к победе над старым миром цепей и варварства. Наконец, как окончательное завершение этой героической исключительной борьбы, вспоминаешь Октябрьскую революцию, Октябрьскую победу.

Товарищи, всякому человеку, в особенности, если он располагает временем, всегда рисуются известные фантазии, и чем человеку тяжелее живется, тем он строит более радужные фантазии для своего будущего. Я также, находясь в тюрьмах, фантазировал и распределял своих врагов по различным тюрьмам и определял ту меру наказания или то возмездие, которое мы им будем давать. Я не сомневаюсь, что, вероятно, и старым революционерам, которым много приходилось сидеть в тюрьмах и которым слишком много времени приходилось думать, – а думать слишком тяжело, – им приходилось больше фантазировать, т.е. представлять для успокоения себя, для изживания тяжелого положения блестящие картины будущего. Вероятно, и они рисовали себе эти картины. Товарищи, наши фантазии полностью сбылись. Мне кажется, – может быть, это мне кажется потому, что я вообще считаюсь (с моей точки зрения ошибочно) слишком добрым человеком, – мне кажется, буржуазия получила полностью свое возмездие за все те преступления, которые были совершены ею в прошлом. И мы, старые революционеры, не этим, в сущности говоря, удовлетворены. Класс будущего, ленинизм, сам Ленин всегда мщение, желание дать возмездие по заслугам своим противникам, ставили на задний план. Мы, товарищи, удовлетворены, что начинают врастать в землю ростки того нового, за что, действительно, положено целое море человеческой крови, что мы дожили до того периода, когда заметно, что коммунизм – я бы сказал на распаханной ниве впервые – еще не дает зелени, но уже начинает корешками входить в эту почву. Мы видим, что человечество, где страхи, где унижения были в значительной части уделом всего человечества, – мы видим, как человечество все более и более сбрасывает с себя чувство страха, чувство принижения и вырастает новый, действительно свободный человек. И вот сегодняшний день мы, товарищи, чтим память Владимира Ильича и жертв 9-го января. Этот юбилей у нас двойной, с одной стороны, мы, как его современники, болеем душой, не можем отвлечься от чувства сожаления, от чувства неудовлетворения судьбой, что у нас отнят великий человек, но, товарищи, год за годом это чувство непосредственной утраты будет теряться, год за годом этот праздник траура все более и более будет приобретать вид праздника воскресения всего человечества. Я не сомневаюсь, товарищи, что ленинизм – это воплощение в практической жизни, воплощение в конкретной действительности марксизма – несет в себе все светлое, все лучшее. Он, товарищи, впервые ставит человека, как человека, который бодро, смело будет смотреть в жизнь. И вот почему у меня нет никакого сомнения, что день, который мы сейчас празднуем, тяжелый день в настоящем, в будущем будет днем собирания широких масс населения, он будет днем, когда человечество будет в ритме, в народной песне, в музыке, раздающейся по всему земному шару, чествовать великого вождя, который ввел человечество действительно в преддверие земли Ханаанской.