Год охотника - Страница 8

- Чего их столько понавешали?.. Хватило бы парочки.

Игорь Максимильянович поучал:

- Не красна изба углами, а красна пирогами! Ты ешь, ешь, не гляди по сторонам на чужие знаки благодарности. Хорошего гостя получить, что медведя приручить. Это, конечно, не храм Дианы, - пояснял он, весело поблёскивая глазами, - но каждый богатый да именитый считает своим долгом принести в Охотный подарок. И, по давней традиции, это оказываются рога...

- Они у них у всех такие ветвистые?.. - скорчил рожу Бурханкин, боясь рассмеяться и нафыркать прямо на стол.

- Пропорционально благосостоянию! Чем денег больше, тем больше голубей приворожит любвеобильная горлица.

А дальше пошёл уж совсем путаный трёп.

Чего уж: Игорь Максимильянович и Егор Сергеевич - взрослые люди. Всё равно их не переделать.

Ухмыляясь и ёрничая, эти двое опустошили тарелки, запивая ужин красным вином и бросая Фомке объедки под стол.

- Мы тут с тобой, Фима, как в рыцарском зале, - зевая от сытости, заметил Бурханкин, ошеломив Франца знанием романов Вальтера Скотта. Только какой-нибудь леди Ровены не хватает!

- Но прежде, чем идти к даме сердца, - добавил тот, раскидывая на столе семейный архив Степнова, - расскажи-ка мне, будь другом, как у фермера дома, ничего не изменилось?

Егор Сергеевич пожал плечами:

- Когда там могло измениться? Я ведь только за доктором - и обратно!

- Вот именно за те семьдесят пять минут, пока ты уговаривал доктора сделать вскрытие...

- Да вроде, нет... - Бурханкин сосредоточился, вспоминая. - Вроде, всё, это... всё так же...

Франц вдруг нахмурился. Весёлость - как рукой сняло.

- Знаешь, что я думаю?..

Бурханкин его почти не слушал: приподняв крахмальную скатерть, он наблюдал, как обстоятельно обгладывает Фомка большую кость, пристроив её между лапами.

- Эх, Фима, жаль, Волчок мой сюда не вхож. Он бы тоже... А мы ему захватим. Да, Фомушка? Оставим Волчку? Не съедим всё?..

Франц сердито повысил голос.

- Вилли! Слушай внимательно! Я тебе говорю. Это же была твоя идея! Ты сам меня спрашивал, зачем "сняли" сторожевого пса и кому он мог помешать!

Бурханкин встрепенулся, вытянулся пойнтером.

Игорь Максимильянович продолжил:

- Надо было бы за фермой приглядеть. Варвар-то теперь - больничный морг сторожит. Рубин, наверное, уже закончил вскрытие и скоро нам точно скажет, отчего он умер.

Бурханкин смущённо потупился.

- А я к Степновым своего Волчка запустил. Он хоть и не Варвар, но моё слово знает. И даже Витька без меня не допустит!..

Франц как будто заново рассмотрел егеря. Тому польстил взгляд охотника.

Но тут Франц предложил:

- Давай-ка, помогай разобраться в документах.

Лишь только Бурханкин увидел знакомую сумку, он зябко передёрнул плечами. Вся уверенность куда-то улетучилась. Стал отговариваться: темно, мол, плохо видно, глаза уже не те.

Его реноме спас доктор Рубин. Рыжий, как солнце, Марк Анатольевич своим появлением принёс в небольшой зальчик полдень.

Рубин подтвердил отравление. Химического названия ни Бурханкин, ни Франц не разобрали, поскольку все динамики в ресторане хором завели какую-то блатную песню.

Было понятно главное: и смерть собаки, и болезнь Виктора Зуевича вызваны одним препаратом, симптомы отравления - те же. Только фермер справился с ядом...

Потом для всех троих принесли кофе-гляссе. Мужское трио дружно обозвало десерт "Фомкиным носом" - мороженое было розовым.

Рубин и Франц ещё о чём-то автономно пошептались. Бурханкин, к своей досаде, ничего не понял: динамики орали в оба уха, как уркаганы на разборке.

Уставший доктор Рубин попрощался.

*** Селена

Только охотник и Бурханкин вновь склонились над бумагами, над егерем навис официант.

Он произнёс голосом выпускника Парижской школы метрдотелей:

- Прошу прощенья, вас внизу спрашивает какая-то дама! Вы спуститесь, или пригласить её сюда?

- Какая дама? - напрягся Бурханкин.

- Такая... вполне... - официант изобразил голливудскую улыбку, обозначил руками формы. - Интеллигентная блондинка с черным бантом.

- А вот и долгожданная леди Ровена! - ехидно заметил Франц.

- Ни-ни-ни! Ни в коем случае! - испугался Бурханкин. - Это моя пронюхала, что я тут. Небось, Тимофеевна ей насвистела, она и примчалась на Орлике...

- Кто это - Тимофеевна? - не понял Франц.

- Да подружка её, медсестра. Мы с тобой её, это... днём в больнице видели.

Франца вдруг озарила идея:

- А ты свою супругу не спрашивал о бандероли?..

Бурханкин уже потерял всё набранное за день самоуважение, стал жалким старым ёжиком, вяло махнул лапкой:

- Ни-ни-ни! Боже упаси! Да ты что, Фима! Да она и так меня со свету сживает! А если я ещё начну вопросы задавать!.. - он беспомощно вздохнул: Что сейчас будет!..

У Игоря Максимильяновича сердце царапнуло, глядя на это превращение. Он подбодрил товарища:

- Вилли, друг мой! Может быть вы позволите побеседовать с вашей женой на интересующую нас тему?.. Обещаю, что надолго я её не задержу!

- Ну, это... если ненадолго... - с надеждой в голосе "позволил" Бурханкин.

- Зовите даму, - обратился Франц к официанту, - и, если возможно, парочку свободных служащих, в качестве телохранителей - ей или нам - в зависимости от ситуации. Давайте на всякий случай уже и рассчитаемся.

Получив счёт, он вложил купюру в ловкие пальцы официанта и в который раз убрал бумаги.

Грозная молодящаяся дама моментально натянула строгий ошейник мужа через весь зал:

- Чем ты здесь занима... - Вдруг глаза её заискрились дружелюбием. Как приятно! Я-то думала, мой Лешак опять напивается, а он, вроде, даже и почище стал!.. Ну, раз вы с ним - я спокойна: значит, домой на своих двоих придёт.

Франц приподнялся в поклоне.

- Составьте нам компанию, уважаемая леди Ровена... - Он чуть всё не испортил, оговорившись!

По счастью, из-за динамиков мадам Бурханкина не расслышала.

Просияла:

- Вообще-то я Елена, но можно просто Лена. Мы же с вами соседи! раскокетничалась она, не обращая внимания на мужа, и демонстративно расправляя ситцевые оборки на высокой груди и покатых плечах.

Франц цыкнул на глухо заворчавшего под столом Фомку, предупредительно отодвинул стул, пригласил мадам Бурханкину преувеличенно радушным жестом и вконец обескуражил:

- Что вам заказать, фрау Елена?

Гостья зачем-то провела руками по плюшевому сиденью, потом огладила бёдра. Прежде чем сесть, как цыганка в реверансе раскинула полосатую юбку.

Осмотрелась.

- Я уж и не знаю. - Усмехнулась: - Отвыкла. Меня теперь по ресторанам не часто водят.

Взяла в руки меню, раскрыла. (Франц отметил: "Ей это привычно...") Пробежала глазами. Подумала-подумала и отказалась:

- Нет, пожалуй, меня ничто не прельщает. Предпочту воздержаться. Да и не стоит наедаться перед сном, как вы считаете? - снова быстро поправила рюши над грудью.

- Стряпню местной поварихи Евдокии Михайловны могу употреблять в любое время суток, - рассмеялся Франц. - Жаль, в организме ничто надолго не застревает, кроме мыслей.

Бурханкина опустила ярко-вишнёвые глаза с воспалёнными веками.

- Нет ничего тяжелее мыслей... Особенно, если их некому высказать...

Францу показалось, что она сильно утомлена.

Бурханкин обиженно засопел:

- Сама никогда не хочешь поговорить...

- Уж ты бы молчал, балбес, - моментально отозвалась его подруга жизни и сразу продолжила тоном, предназначенным более интересному собеседнику: Вот вы мне скажите, Игорь Максимильянович, вы умный, широко образованный, развитый человек...

- Благодарю, - откликнулся на комплимент Франц, бросив успокоительный взгляд на егеря, - смею надеяться. Но как вы можете утверждать это наверняка? Мы ведь, по сути, едва знакомы, к моему огромному сожалению!..

- Уверяю вас, знаю! Я такие вещи хорошо чувствую!.. - воскликнула мадам Бурханкина, устремив на Франца затуманенный взгляд. - Вы позволите мне продолжить? Я всего лишь хочу изложить пару мыслей по одному наиважнейшему в жизни поводу. Жаль, что люди прежде не задумывались над этим: избежали бы многих страданий.