Год охотника - Страница 15

По тарелкам Франц определил, что, несмотря на будни, народу пришло девятнадцать человек, но большинство - уже разошлись. Деловитые пчёлы тактично проводили ревизию кутьи с изюмом, блинов с мёдом, компота... Где-то в сторонке хлопотала Евдокия Михайловна.

Из оставшихся гостей фермера Степнова отвлекали от дум Селена, механизатор Михеич, чубастый капитан Хорошенький с такой же хорошенькой супругой Лялей, медсестра Тимофеевна, вездесущий Циклоп, ещё два одиноких мужика, - пожалуй, и всё.

Тётка и какая-то дальняя родня (крёстная Александры) - прислали телеграммы.

Их отсутствие все поняли, даже посочувствовали, что не могут приехать. (Дорога нынче в копеечку обойдётся: племянницу похоронишь, а потом - с голодухи впору вслед за ней! Да ведь и хозяйство не бросишь, у кого оно есть...)

Зато народ возмутило, что сын не появился на похоронах. Разве это любовь к матери? Какая чёрствость! Не дал полюбоваться на его горе! Не удовлетворил любопытство: всех же, естественно, интересовало, на кого из родителей сын больше похож, чем занимается...

Подошли Франц, Бурханкин и дама в чёрном.

Появления новых гостей поначалу никто не заметил. Обратили на них внимание лишь после того, как молчаливый хозяин посадил возле себя невестку, указал места охотнику и егерю. Они послушно сели напротив. Повариха тут же передала им закуску. Франц улыбнулся Евдокии Михайловне, но только глазами.

По обыкновению, витийствовал Циклоп, пристроившийся слева от Виктора Зуевича. Франц скривился: диетическим кисломолочным духом несло и от Циклопа, и от его громких рекомендаций: "держаться", "не падать духом", "мы - всегда рядом"...

Методично выпивали двое бесхозных мужчин, за которыми никто не приглядывал и не ухаживал.

Горевала Тимофеевна: как заведённая, подносила ко рту щепоть с кутьёй, роняла то рисинки, то изюм, а потом собирала их пальцами на тарелке...

Придавив сутулые плечи медсестры рукой, что-то нашёптывала ей Хорошенькая.

На всё это поминальное веселье издалека грустно взирало лежащее на боку пугало.

Михеич, подняв рюмку, ждал всеобщей тишины.

- Шурку... Александру, то есть, я знал вот ещё такой... - объяснил он Францу, измерив себя от земли до поясницы. - Девчонка такая была... Растопырив пальцы, поглядел на памятливую мозолистую ладонь, сжал в кулак, грохнул по столу. - Разве вы о ней знаете?!

- Что ты врёшь, дурень! - подняла голову Селена. - Она вообще не из этих краёв!

- А ты-то, ты-то разве можешь о ней знать?! Сама-то откуда? возмутился механизатор. - Я её лучше знал!..

Франц даже слух не напрягал, так они раскричались.

Фермер выделил Игоря Максимильяновича среди лиц за столом, посмотрел на него, как тогда - в больнице.

Оба поднялись почти одновременно, пошли через заднюю калитку на луг...

Там-то Франц и убедился, что Степнов действительно похож на бурундука: с людьми молчалив и необщителен, в делах скор и основателен.

*** Подарок

Разговор был лаконичным.

Виктор Зуевич начал буднично:

- Я уезжаю.

- Я уже понял, - коротко ответил Франц.

- Я насовсем уезжаю.

Игорь Максимильянович не выказал ни удивления, ни сочувствия Степнову: он также предпочитал вместо слов - действие.

- Что-нибудь нужно? Помочь дом продать?..

- Переоформить.

- Назовите полное имя сына... или невестки... Или кому?..

Виктор Зуевич молчал, последний раз взвешивая своё решение.

- На кого дом-то оформлять? - терпеливо переспросил Франц.

- Невестка велела - на вас. Но не сразу, а когда вы найдёте, кто... До тех пор - просто живите тут, сколько потребуется. Дом тёплый. Вода есть, титан... Усадьба... Нам здесь было...

Фермер, не окончив, протянул Игорю Максимильяновичу связку ключей:

- Вот. Нужные вещи мы забрали. Остальным пользуйтесь... Приедем на девятины. Собственно, это уже скоро. Сегодня - пятые сутки... Сорок дней в городе отметим, тогда уж и сын освободится.

- Он... где?.. - насторожился Франц, почему-то сразу подумав о тюрьме.

- Он в командировке, пока не знает. Это - всё...

Действительно, всё: как только Франц машинально взял связку ключей, не посчитав возможным возражать сейчас, - Степнов развернулся и ушёл.

- Человек предполагает, а Бог располагает, - вспомнилось Францу вслух.

Похоже, Бурханкин всё время вертелся неподалёку.

- Фима, чего Витёк тебя звал? - егерь изнывал от еле сдерживаемого любопытства.

- Не было ни гроша, да вдруг алтын! - объяснил Франц.

- Фима, там уезжают. Пойдём, может, тебя захватят, чтобы тебе, это... не тащиться...

Франц раскрутил на указательном пальце кольцо с ключами.

- Я тут останусь.

Бурханкин только что не запрыгал от воодушевления.

- А я знал, а я знал!..

Чтобы удивить Франца, надо было в принципе приложить немало усилий. Но чтобы дважды удивить его за десять минут!..

- Вилли!.. Ты знал?.. И молчал?!..

Бурханкин похвастал:

- Сначала его мне сватали, но я всё равно с таким большим имуществом, это... один не управлюсь. Ленка к нашему привыкла. Да и не любит она хозяйство.

- Значит, я тебе обязан наследием фермера?..

Тот радостно кивнул:

- Только не наследием, Фима, а наследством. Здесь же, это... конкретно всё. Вот, к примеру, как шла корова, остановилась, это... задрать хвост - и вот тебе - на-след-ство!..

Франц не знал, радоваться ему или злиться.

"К чему мне оно? Что с ним делать?.. Сроду клочка земли не имел. недоумевал он. - Предки - да! - на Волге, кроме рыбалки и работы, всегда огородами кормились... Нет, мне не справиться. Земля любит уход... Чего ж Вилли отказался? Он-то привычный."

- Какой ты добрый! - поблагодарил Франц. - Хотя всё правильно: чтобы отдать что-нибудь ненужное, надо сначала заиметь это ненужное...

- Просто у меня свой резон, - обиделся Бурханкин. - Скоро в сторожку насовсем переберусь. А захотел с тобой поговорить - вот мы теперь и соседи - только Орлика оседлать!..

- Ну, во-первых, надеюсь, у нас с тобой, Вилли, есть более интересный повод для встреч: охота. Потом, тебе вот в райцентр мотаться лень, а про меня не подумал! Мне из квартиры до автобусной станции - три метра, а отсюда - три километра.

- Тебе двигаться надо! - со знанием дела посоветовал Егор Сергеевич. Ленка говорит: "При его диагнозе поможет только здоровый образ жизни и хороший уход!"

Бог троицу любит! Дважды изумлённый Франц плюхнулся бы от удивления в траву, если б не боялся испачкать брюки. Он присел на корточки - чтобы не испугать и поближе к лицу егеря.

Снизу вверх полюбопытствовал:

- Как давно она знает мой диагноз?..

Бурханкин отвел взгляд. Марионеточно вздёрнул локоть, почесался о плечо ухом.

- Я не... Может... Они же подружки... Может, от Тимофеевны... Она и про Шуркино сердце, оказывается, знала ещё до всего.

- Ишь, какая всезнайка! Чего ж ты от неё, умной, в сторожку улизнуть норовишь? Там ведь и пивко далеко, и ухаживать за тобой некому!

Егор Сергеевич отмахнулся всё тем же локтем:

- А!.. За мной всё равно никто не ухаживает... Только кричит. Сто лет я ей не нужен. Хоть бы, это... хоть бы раз давление померила! Она не меня, а имя в мужья брала. Ты же, ну это... ты тогда, в "Охотном" слышал про её теорию... Даже в ЗАГС пошла из-за этого... Всё что-то подсчитывала.

- Грустно! - от всего сердца посочувствовал Франц. - Не Сел?н оказался, значит, не силён...

Бурханкина прорвало:

- Могла же мне хоть вот таку-усенького, - он показал на пальцах, хоть малюхонького ребёночка родить! Я бы его делу лесному обучил, слово бы передал... Вон, уже поседею скоро... Так и помру...

Увидев, как подозрительно заблестели глаза егеря, Франц поднялся с корточек, опустил руку ему на плечи.

- Не огорчайся из-за этого. Посмотри на меня: белеют волосы, зато чернеют зубы. Пойдём, Вилли!.. Мы с тобой вроде бы за хозяев здесь теперь. Надо гостей проводить...