Год и день в Старом Терадане - Страница 5

– Но как же условия убежища! – спросила Амарель. – Ты получила часть моей пошлины! И ты же знаешь, как это действует. Я не могу воровать в пределах Терадана.

– Ну, и угрожать мне ты тоже не можешь, – сказала Ивовандас. – И это ключевой момент, поэтому что ты теряешь?

– Вечность, проведенную в качестве уличного фонаря.

– Похвальная предусмотрительность в долговременном плане, – согласилась Ивовандас. – Но я считаю, что если ты досконально оценишь ситуацию, то поймешь, что ты, фигурально выражаясь, очутилась в реке, и я единственная, кто согласен продать тебе весла.

Амарель принялась расхаживать, сунув сжатые в кулаки руки в карманы. Ей и ее команде необходимо безопасное убежище в Терадане, они стали слишком знамениты, слишком много раз прокололись, слишком много раз заимствовали всякие интересные штуки у богатых и влиятельных персон в самых разных местах. Система Терадана отличалась святой простотой. Платишь изрядную сумму Чрезвычайному Парламенту и остаешься в Терадане, перестав заниматься преступным бизнесом, который доставил тебе неприятности за пределами города. Навсегда.

– Посочувствуй и мне, Амарель. Не то чтобы уговорить гения преступного мира заново заняться своим делом в пределах города совершенно незаконно для меня, но я и представить не могу, чтобы мои товарищи оставили без внимания такой случай, если они когда-нибудь об этом узнают. Делай, как я сказала, и я с радостью разобью этот маленький голубой кристалл. Мы обе будем довольны, в гармонии и равновесии.

– И что ты хочешь, чтобы я для тебя достала?

Ивовандас открыла высокий шкаф у стены, по правую руку. Внутри был гладкий гобелен, окруженный золотыми руками, весьма похожими на те, что втащили Амарель через порог. Руки ожили, замелькав над гобеленом. В них вдруг появились золотые иголки и черные нитки. На поверхности появились линии, быстро превращаясь в карту районов Терадана с ориентирами: Верхняя Пустошь, «Знак Обрушившегося Огня», Низины Мертвого Света и сотни других стежок за стежком проявлялись на ткани.

Когда карта была завершена, одна из рук сделала последние стежки, огненно-алым, в северо-восточной части города.

– Улица Процветания, – сказала Ивовандас. – У Ворот Фортуны, рядом со Старым Парламентом.

– Я там была, – сказала Амарель. – И что ты хочешь?

– Улица Процветания. Ворота Фортуны. Рядом со Старым Парламентом.

– Я в первый раз расслышала, – сказала Амарель. – Но что ты… о нет. Ты не можешь. Ты даже намекать на это не можешь!

– Я хочу, чтобы ты украла улицу Процветания, – сказала Ивовандас. – Всю улицу. От начала и до конца. До последнего кирпича и камня. Она должна перестать существовать. Она должна исчезнуть из Терадана.

– Эта улица длиной метров триста, посреди столь важного и богатого района, что даже безумцы не развязывают там ваши войны, и там полно народу в любое время суток!

– Следовательно, это тебе на руку, чтобы убрать ее, не привлекая внимания, – сказала Ивовандас. – Но это уже твое дело, так или иначе, а я не собираюсь давать тебе советы в той области, где ты специалист.

– Это. Же. УЛИЦА.

– А ты – Амарель Парасис. Ты вчера вечером ничего не кричала насчет того, что можешь украсть звук восхода солнца?

– В определенный день года, на вершине определенной горы, и при помощи гномов и медной трубы, такой, что я не… проклятье, это очень сложно!

– Ты воруешь слезы акул.

– Если умеешь найти акулу, страдающую меланхолией, то ты уже на полпути к успеху.

– Кстати, а что ты сделала с Пауками Смерти из Мораски, когда их стащила?

– Я отправила их по почте в разные храмы поклонения паукам священникам, которые меня раздражали. Скажем так, в закрытом пространстве пауки проголодались и разозлились, и в этом культе теперь очень строгие правила относительно посылочных ящиков с отверстиями для вентиляции. Кстати, я отправила их доплатными посылками.

– Очаровательно! – воскликнула Ивовандас. – Что ж, мне кажется, ты та, кто вполне способен украсть улицу.

– Полагаю, единственной альтернативой будет пьедестал с табличкой «Теперь я буду всегда служить Терадану».

– Эта, или какое-нибудь более изысканное и персональное проклятие, – ответила Ивовандас. – Но, в целом, ты поняла главные черты предоставленных альтернатив.

– Зачем улицу? – спросила Амарель. – Прежде чем я приступлю, давай поговорим искренне, насколько это возможно. Зачем тебе надо убрать эту улицу и почему это настолько ослабит бои между тобой и твоим… о черт, это же источник, так?

– Да, – ответила Ивовандас, обнажив в хищной улыбке зубы, гравированные тончайшими и сложнейшими золотыми узорами. – Улица Процветания – внешний источник силы чародея Джарроу, самого нелюбимого мною коллеги. Именно благодаря ему он продолжает находить способы вести это утомительное состязание в вызове существ и воздействии на погоду. Без него я его прихлопну за полдня и вернусь домой ко времени чаепития.

– Прости, если это нескромный вопрос, но я думала, что местонахождение этих источников – самая охраняемая тайна из всех, которые есть у тебя и… твоих коллег.

– Джарроу поступил неосмотрительно, – ответила Ивовандас. – Но затем понял, что само по себе знание бесполезно, если его не претворить в действия. Улица – весьма серьезная штука, чтобы от нее избавиться, и вопрос того, как это сделать, держал меня в тупике, пока не пришла ты, дурная на голову и бешеная во хмелю. Итак, мы заключим договор?

Шкаф с золотыми руками распустил вышитую на гобелене карту и принялся вышивать новое изображение, договор из нескольких пунктов, аккуратным ровным почерком. Амарель внимательно глядела. Пункты договора оказались неожиданно прямолинейными. Обмен улицы (одна штука) на голубой кристалл (одна штука) с последующим его разрушением, но вот потом…

– Что это, черт побери? – спросила Амарель. – Крайний срок? Год и один день?

– Традиционный период времени для подобных договоров, – сказала Ивовандас. – Наверняка ты понимаешь, что в этом есть смысл. Я бы предпочла лишить Джарроу клыков достаточно быстро, не за пять и не за десять лет или другое их количество, постоянно меняющееся. Я требую, чтобы ты работала упорно и сосредоточенно. А тебе требуется стимул, более сложный, чем просто уничтожение в случае неудачи. Вот оно, все здесь.

– Год и день, – сказала Амарель. – Либо я доставляю улицу, либо лишаюсь гражданства и мирских богатств, поступая к тебе в вечное услужение.

– Это может оказаться интереснейшей и комфортабельной жизнью, – сказала Ивовандас. – Но ты можешь избежать этого, если ты настолько умна, как я предполагаю.

– А что, если я тайком доложу об этом договоре волшебнику Джарроу, в надежде, что он обойдется со мной получше?

– Разумное предположение о возможности предательского сговора, не хуже моего собственного! Отдаю должное силе твоего духа, но должна напомнить, что у Джарроу нет голубого кристалла, не говоря уже о том, что ни он, ни ты понятия не имеете, где находится мой внешний источник силы. Сама решай, кто из нас более легкая мишень. Если ты руководствуешься мудростью, то сунь руки в карманы.

Амарель сунула руки в карманы и достала перо и небольшую чернильницу, каким-то образом там очутившиеся.

– Одна улица. За один кристалл. Год и день, – сказала она.

– Вот оно все, черной нитью по белой ткани, – ответила Ивовандас. – Подписываешь?

Амарель поглядела на договор и скрипнула зубами. Мама всегда ей резко выговаривала за эту привычку. Наконец она открыла чернильницу и макнула в нее перо.

Обычные для волшебников суета и разногласия утихли. Даже Ивовандас и Джарроу, похоже, решили отдохнуть от забот, когда Амарель покинула Верхнюю Пустошь в персиковой дымке дневного света. Часы били три часа пополудни, по всему городу, перебивая друг друга, отдаваясь эхом. Перезвон продолжался где-то две с половиной минуты, поскольку все часы в Терадане преднамеренно устанавливали вразнобой, чтобы сбить с толку злых духов.