Год черной змеи (СИ) - Страница 19

Мотоцикл меж тем уверенно входил в повороты и ловко объезжал то и дело встречающиеся на дороге неровности. Ольга к этому времени настолько расхрабрилась, что стала обращать внимание на то, как Максим держит руль и управляет послушным мотоциклом.

Однако вскоре короткая поездка подошла к концу. Замелькали знакомые домики и вот они опять рядом с надоевшей дачей.

- Приехали. - Максим плавно затормозил рядом с воротами. - Сейчас открою.

Пока Максим загонял иж в сарай, Ольга постепенно приходила в себя. Пожалуй такого восторга она не испытывала ни разу в жизни. Ну, может быть в детстве, когда неслась по ледяной горке вниз на огромной скорости, но это было так давно, что ныне и не вспомнить. Нет, теперь Максим от нее не отделается, пока не научит гонять. Про тот момент когда, прощаясь, Максим нежно коснулся ее губ, и испросил скорого "тайного" свидания она старалась пока не думать.

А все-таки жаль, что Рома ничуть не похож на этого дьяволенка. На мысленном образе Романа внезапно появилась начертанная крупными буквами табличка: "Уценка".

Только тонкая полоса лунного света робко заползшая в комнату стала свидетелем беспокойного пробуждения Максима. Именно в этот момент, как говорит наука, и приходят самые яркие сновидения. Родин заворочался, скинул ноги с кровати, сел и, не открывая глаз, пытался нащупать ногами обувь. Тут он внезапно вспомнил, что Шейла впервые с ним заговорила. Причем фраза никак не тянула на интеллектуальный прорыв тысячелетия. Ляпнула от души. Что-то неимоверно глупое. Глаза Родина непроизвольно распахнулись, губы растянулись в улыбке. " Как же это было сказано? После того как тряхнешь стариной, не болтай ерундой. Что-то вроде того. Ну до чего оказалась нахальная галлюцинация. Кто бы мог подумать". Воротившись, Родин спал уже без сновидений.

Четверг.

Матовое утро рыбного дня радовало свежестью. Жара отступала. Чем тоньше делался отрывной календарь, тем становилось прохладнее. Словно небесная канцелярия согласовывала свои действия с графиком утвержденным главным синоптиком атеистического рая.

Разбуженный нецензурной бранью Максим прислушался к доносящимся звукам. Судя по частым неравномерным ударам скромная табличка "Не курить" обретала постоянное место на стене. Посочувствовав приплюснутому ударной головкой пальцу самозваного мастера, Максим принялся облачаться в праздничные одежды. Вот-вот должна была приехать бабушка. От нечего делать, Родин стал наблюдать за тем, как собачится птичья мелочь, отстаивая свое право столоваться в скособоченной кормушке. К строительству птичьего домика, несомненно, был причастен лагерный плотник, обладавший обширными познаниями в ненормативной лексике.

Надежда Халимовна появилась к десяти, когда Максим уже позавтракал. По правде сказать, он уже вовсе не чаял ее сегодня дождаться и начал думать о поездке в город. На ее лице Надежды Халимовны появилось мечтательное выражение. Вот что делает неспешная загородная прогулка. Даже походка сделалась легче и увереннее. Заметив наблюдающего за ней из окна внука, она подошла к скамейке, поставила на нее громоздкую сумку и поманила Родина к себе.

Максим мигом очутился на улице.

- Привет - заговорил Максим, подходя, - он неумело тюкнул бабушку в щеку...

- Не обижают? - Надежда Халимовна обняла и в свою очередь поцеловала внука. - Занеси к себе сумку и давай прогуляемся.

Завязался тот самый многим известный разговор, что обычно возникает в любящей семье. Как же часто мальчишки воспринимают заботу о них как никчемную обузу, как тяготятся подобными диалогами. Жаль, что понимание приходит только с возрастом и потерями. Вот бы сесть эдак с дедом и поговорить подольше, расспросить его обо всем. Жаль, что не судьба. Впрочем, хватит занудства.

Днем безлюдье простиралось почти до самого озера. Кое-где в окрестностях турбазы среди душистой тени на темно- зеленых полянках вполне можно было расстелить плед и организовать импровизированный пикник.

Родин вместе с гостьей по пустынным дорожкам двинулись по направлению к озеру. Максим помахивал сорванной веткой и высматривал укромное местечко, где можно было бы спокойно поговорить.

- Как тебе жилось? - Бабушка смотрела в сторону. - В приемнике не сахар, тем более с твоей биографией. Хорошо, что сумел вырваться.

Родин только пожал плечами. Рассказывать совершенно фантастическую историю появления на пороге бабушкиной квартиры Максим считал нелепым. Лучше уж прослыть молчуном, чем сумасшедшим. Слова по сути своей оставались только сотрясением воздуха и не могли передать истинных переживаний.

- Уж я ее уговаривала.... Не хотела вас отпускать. Бог нас рассудит. Я ведь пыталась тебя разыскать когда узнала о чистках в институте и арестах.

- Давай не будем об этом.

- Ладно, не до сантиментов. Курт тоже таким вот был. - Эльза Генриховна собралась. - Мать, как я понимаю, о Вильгельме Теле тебе рассказала. У меня только одна просьба. Не спеши, обдумай все обстоятельно. Суета до добра не доведет. Жизнь она любит расчетливых и терпеливых. Лучше ждать, свой шанс, чем все разом испортить. Да и какой смысл спешить. Осмотришься, отучишься в 10 кассе еще раз. Аттестат получишь местный. В школе я уже договорилась. Там такая чехарда, что к переводным документам никто особо придираться не будет. - Бабушка опустилась на скамейку, откуда открывался вид на озеро. - С паспортом тоже вопрос решаемый. Надо только свидетельство о рождении предъявить. Идеи есть?

- Максим пожал плечами. - На толкучке в полный рост всякими бумагами торгуют.

- Там все сплошь дешевые подделки. Есть другой вариант. Он мне кажется более надежным. Только придется съездить в командировку.

- Я готов! - Максим встрепенулся, - хоть сию секунду?

- Ты сначала дослушай, а потом начнешь умничать. - Привычка строгого преподавателя брала свое. - Есть у меня знакомая, которая работала детском доме. Недалеко. Часа два на поезде. Воспитанники оттуда частенько сбегают, естественно безо всякого разрешения. Администрация о подобных инцидентах распространяться не любит. - Рассказ походил скорее на доклад, чем образную речь, да это и не удивительно. Когда общаешься по делу с чужими людьми, перейти на другой тон с близким человеком всегда бывает трудно.

В два слова описав душещипательную историю детского учреждения, бабушка передала внуку устрашающего вида бланк требования. Он представлял собой бумажную четвертушку сероватого цвета заполненную строчками, отпечатанными на машинке с вразнобой прыгающими буквами. Уголок бланка украшала небрежно поставленная чуть смазанная печать. В принципе, по этому требованию должны были выдать запрашиваемые документы. Вроде, никаких трудностей. Проблема состояла в другом. Надежду Халимовну отправляли на месяц на картошку, причем отказаться не было никакой возможности. Ехать за свидетельством в пятницу предстояло Максиму одному. В случае провала, в субботу можно разведать обстановку на толкучке, а вот если все удачно, действия были следующие: В понедельник идти в жилкотнтору. Там обо всем договорено и проблем не предвиделось. Потом со справками в школу. Оформляться на работу. Далее решать вопрос с заселением в ведомственную комнату или, в крайнем случае, общежитие. Дел было столько, что в пору хвататься за голову.

Было еще одно обстоятельство, про которое бабушка говорила только намеками. Пожалуй, пришло время остановиться на нем подробнее. Речь, конечно, идет о наследстве.

С развитием правовых отношений в обществе, еще даже до Юстиниана и до возникновения всем опостылевшего Римского права человечество выработало традицию оставлять добытое именно своим потомкам. Обычай этот связан с институтом частной собственности, но развивать эту весьма плодотворную тему надо предоставить специалистам. В нашем случае речь идет о средствах ловко и своевременно сокрытых от новой власти отцом Эльзы Генриховны.