Год черной собаки - Страница 48

- Питекантропы не пили, - буркнул Грег.

- Вот и будете первым пьющим, забулдыгой неандертальцем, кроманьонцем или еще кем.

- Поднимайтесь, Грег. - Уваров подошел к кровати и взлохматил Фрэнку волосы. - Я попрошу Мартина сварить кофе покрепче - это вас взбодрит. Вставайте, - он подмигнул и направился к двери.

- Ы-ы-ы. - Грег сел, опустил ноги на пол и затряс головой. - Чтобы я еще хоть раз...

- Не давайте никаких клятв. Не кощунствуйте. Я вам не верю. Посмотрела бы на вас мисс Юта. Она с таким пьянчужкой и разговаривать-то не станет. Стыд и позор.

- Если она меня любит и я ей дорог, то снизойдет... - Грег заглянул под кровать, ища туфли.

- В таком омерзительном виде вы никому не дороги. Фу, какое безобразие. В общем, я умываю руки. Ваш нелепый и жалкий вид не вызывает даже сострадания. Да-да, сострадания. Ни на йоту. Знаете, что вы мне напоминаете?

- Что?

- Мокрую, старую, облезлую шляпу после дождя.

- Я больше не буду, доктор, - опять заискивающе повторил Грег. Заверяю, как перед богом. "Это же была необходимость.

- Хорошо. - Эдерс встал. - Но в последний раз. Спускайтесь вниз, вам действительно следует подкрепиться.

В холле за столом Уваров что-то оживленно рассказывал Мартину, помогал мимикой и жестами. Оба покатывались от хохота.

- О чем речь? - Доктор сдвинул брови, сел и указал Грегу на стул рядом.

- Миша поведал о своих наблюдениях за оленями в Канаде, - ответил негр. - Он туда ездил по делам.

- И что же смешного вытворяют эти животные? - Эдерс налил Грегу кофе и повернулся к Уварову.

- Понимаете, доктор, - начал тот, - я даже не представлял. Оказывается, олень не в пример лошади очень несообразителен. На водопой его гоняют все лето по одной и той же тропинке. В какой-то момент, не помню, то ли по причине среза рогов или еще почему, но некоторое время ему нельзя пить. Тогда пастух ставит поперек тропинки жердь на двух тоненьких подставочках. Олень доходит до нее, смотрит - путь закрыт, поворачивается и идет обратно. Вы представляете, он не додумывается обойти жердь стороной. До того глуп.

- Мне кажется - это не глупость, а дисциплинированность, - возразил Эдерс. - Он видит запрет, как знак на пути автомобилиста, и подчиняется ему безоговорочно. Мне остается сожалеть, что некоторые люди не обладают логикой оленя. Я бы поставил кое-кому перекладину на пути к бару, пусть поворачивает и направляется куда положено.

- Но я-то додумаюсь ее обойти, - вставил Грег, - вашу жердь.

- Судя по ответу, вы намерены продолжать в том же духе, хотя несколько минут назад клялись в обратном?

Грег молчал, помешивая ложечкой кофе.

- Что же вы молчите, как Валаамов осел! - вскипел доктор. - Извините за резкость.

Неожиданно Уваров громко захохотал.

- Ваш смех, Миша, неуместен и неприличен, - скривился Эдерс, - этим вы поддерживаете слабость Фрэнка, как бы пассивно одобряете - это нечестно и непорядочно.

- Простите, милый доктор, но мой смех не имеет к Фрэнку и его слабостям никакого отношения. - Уваров продолжал смеяться, вытирая выступившие слезы.

- Что ж, смех без причин? Тогда вам бы следовало обратиться к...

- Да нет же, доктор. Он имел отношение к вам, вернее, вашему сравнению.

- И что в нем смешного? - Эдерс насупился.

- Дело в том, что у прорицателя Валаама никогда не было осла. У него имелась ослица. И отличалась она не тем, что молчала, а как раз наоборот, вопреки сородичам, вдруг заговорила человеческим языком. Вы же, наверное, имели в виду буриданова осла, сравнение с этим животным приписывают французскому философу-схоласту Жану Буридану, как пример парадокса абсолютного детерминизма в учении о воле: осел, помещенный на равном расстоянии меж двух одинаковых охапок сена, должен умереть от голода, ибо не сможет решить, какую из них предпочесть.

- А откуда это знаете, вы же безбожник?

- Изучал научный атеизм, интересовался Библией.

- Меня не трогают сейчас ваши библейские и философские притчи. Я мог кое-что перепутать - суть не в этом. Я пекусь о здоровье Фрэнка и удивляюсь, что близкие ему люди так легко относятся к столь пагубной привычке. Вы не представляете по некомпетентности, к каким трагическим последствиям это приведет и не только его, но его жену, их будущих детей, не исключено - внуков. Вместо того, чтобы трубить тревогу и спасать его, вы легкомысленно посмеиваетесь и сводите на нет мои воздействия.

- Полно вам, - умиротворяюще произнес Мартин. - Ему нужно было вчера выглядеть пьяным. Очевидно, увлекся и переборщил, убеждая в своем состоянии соглядатаев.

- Да что в конце концов за тайны мадридского двора! - вскричал Эдерс. В чем дело? Кто-то слоняется вокруг, что-то вынюхивает, может, собирается нас прирезать, как ягнят, а мы в неведении! Эдак накроют мешком и уволокут, а ты и знать ничего не знаешь! Просветите нас наконец?

- Сейчас, сейчас. - Грег нетерпеливо потряс, ладонью. - О вас же заботились. Не хотели пока тревожить и портить самочувствие.

- Нет уж, сделайте одолжение. Испортите. Нам весьма не безразлично, что творится вокруг.

- Несколько недель назад Мартин заметил за нами слежку.

- Слежку? Боже мой, только этого не хватало. - Доктор вытаращил глаза и вытянул губы трубочкой. - Значит, слежку?

- Самую настоящую. Один тип интересовался моей скромной персоной: человеком без кисти и глаза. Мы договорились с Мартином: как тот снова объявится, он меня сразу предупредит. Вчера этот субъект дал о себе знать...

После завтрака, когда Грег сидел в своей комнате, вбежал взволнованный и запыхавшийся Мартин. На коротком носу поблескивали мелкие капельки.

- Этот... Рыжий... появился. - Он перевел дыхание. - Агента я предупредил - быстро договорились. А с этим сейчас беседовал. Наплел ему сорок бочек арестантов, как вы мне поручали.

- Как он отреагировал?

Негр пожал плечами.

- Никак. Хмыкнул недовольно. Будто я виноват, что вас тут нет. Затрудняюсь сказать, поверил или нет.

- Где он? - Фрэнк вскочил.

- На шоссе. Кажется, что-то испортилось в его машине. Вон посмотрите, белый "рено" у обочины. - Он подвел Грега к окну и слегка отодвинул штору.

У шоссе приткнулся "рено" цвета "белая ночь" с поднятой крышкой капота. Наполовину закрытый ею, в моторе копошился мужчина.