Год черной собаки - Страница 40

- Остальное вроде в наличии, - неуверенно произнес Грег.

- Как данные? - Доктор повернулся к Уварову.

- Температура тридцать восемь, остальное в норме.

- Так и следует, - удовлетворенно кивнул Эдерс. - В организме идут сложные процессы, они и вызывают реакцию. Могут возникнуть ощущения, о которых мы и слыхом не слыхали.

- Зудит сильнее, - прохрипел Грег. - Причем везде, в зубе тоже, вернее, в десне. К чему бы это?

- Так надо! Отстаньте! Боже, каким вы были паинькой, когда я вас лечил в клинике. Лежали смиренно...

- Ладонь зачесалась, - не обращая внимания на причитания Эдерса, произнес деловито Грег. - Терпенья нет. У-у-у.

- Какая ладонь? - Доктор наклонился над пациентом.

- Та, которой нет, - обыденно ответил Грег. - Нет, а зудит.

- Это хорошо. - Эдерс воздел руки к потолку. - Прямо прекрасно, замечательно. Вы понимаете, - взглянул с торжеством на физика, раздражаются окончания нервных волокон от предплечья к ладони и далее к фалангам пальцев, скоро начнется их рост.

- Во-во! - поддакнул Уваров. - Моя бабушка говорила: раз чешется, значит, заживает.

- Идите вы со своей бабушкой, - начал Эдерс.

- Точно. Пальцы зашевелились, - Грег хотел привстать. - Я их чувствую, доктор. Вы понимаете, чувствую!

- Лежать! - рявкнул Эдерс так, что зазвенели на столе мензурки. Пальцы не могут шевелиться, их нет и в зачатке - это так только кажется.

Грег плюхнулся на подушку.

- До конца облучения осталось пять минуточек, - доложил физик.

- Приготовьтесь вырубить общий облучатель. Как выключите, одновременно дайте напряжение на индивидуальное облучение руки и глаза.

- Время! - восторженно крикнул Уваров и щелкнул тумблерами. Фиолетово-лиловое свечение словно втянулось внутрь рефлектора. По-комариному пронзительно зазвенело облучение на руку и глаз.

- Теперь процессы идут локально. Органы обрели свойства регенерации. Местное облучение стимулирует восстановление в районе травм. Как дела, Грег?

- Защипало в глазнице, - он поколебался, - и в челюсти.

- А в руке?

- Как и раньше.

- Понадоблюсь, позовите, буду у себя. - Уваров пошел к двери.

- Позову. Ступайте...

Утром Уваров тихонечко приоткрыл дверь в комнату Грега. В полумраке пахло озоном и нагретой изоляцией проводов. Эдерс сидел в кресле, вытянув ноги, сложив на животе ладони, опустив веки, словно зачарованный, повторял, покачивая головой:

- Господи боже мой. Что же творится, уму не постижимо.

- Что случилось? - встревожился физик.

Эдерс открыл глаза.

- На месте травмы образовалась опухоль - это начало формирования кисти. Вы представляете? В какое время живем? При каком событии присутствуем? Я отказываюсь верить и понимать, не доверяю собственным глазам. Будто все творится в каком-то фантасмагорном мире, куда удалось случайно заглянуть.

- А из этой опухоли не образуются ласты или копытце? - спросил Уваров и тотчас пожалел.

Доктор, уперев ладони в подлокотники кресла, начал медленно приподниматься. Лицо побагровело. Взгляд сделался неподвижным и зловеще уперся в физика. Уваров в страхе отпрянул.

- Вы что? Издеваетесь? Я вас спрашиваю, для чего вы явились? Помогать или задавать вопросы на уровне дикаря с островов Фиджи?

- Простите, доктор, - промямлил русский. - Извините, пожалуйста.

- Э-э, что с вами говорить, - Эдерс безнадежно махнул рукой, - все одно ничего не поймете.

- Я понимаю, доктор, понимаю. - Уваров выпрямился и прижал ладонь к груди. - Понимаю даже то, что еще не дошло до вас.

- Это что же, интересно, до меня не дошло? - возмутился Эдерс.

- Я гляжу в будущее и зрю - во всех медицинских и энциклопедических справочниках мира золотыми, нет - платиновыми буквами начертано ваше имя. Вы проложили путь в неведомое. Сдернули покров с тайны тайн. Вам при жизни воздвигнут памятник из горного хрусталя с золотыми прожилками, дабы подчеркнуть тонкость работы мастера и изящество его мышления. У ваших стоп изобразят распростертую ниц прекрасную женщину, олицетворяющую природу.

- Вы думаете? - Доктор уже остыл и недоверчиво посмотрел на физика.

- Я уверен. Я счастлив, - продолжал, воздев руки к небу, с надрывом Уваров, - что в эту историческую минуту находился рядом. Я еще когда-нибудь издам мемуары, гордясь тем, что не столько помогал вам, Парацельсу нашей эпохи, но мешал, как отозвался сей великий и скромный человек, дурацкими вопросами. Даже, как Адам и Ева из рая, изгонялся из лаборатории и отправлялся почивать... на лаврах.

- Хватит ребячиться. - Доктор встал. - Он проснется спустя час-полтора. Пойду что-нибудь съем, живот подвело. Там, кажется, есть сандвичи с ветчиной?

- Вы достойны не каких-то черствых бутербродов с вчерашней свининой, а шербета и нектара.

- Да полно уж. Посидите тут. - Он направился к двери. - Я и ему приготовлю заодно - проснется голодным как волк.

- Как вы думаете, сколько времени уйдет на восстановление органов?

- Месяц, а может, и два. Откуда я знаю?

- Ему все можно есть?

- Да.

- Не потолстеет? Статистики утверждают: сейчас во всем мире наметилась тенденция к излишней полноте.

- Не знаю, как вы, а я статистикой сыт по горло. Порой это очередной блеф для околпачивания простаков.

- То есть?

- Вы слышали такую присказку: существует ложь малая, средняя, большая и статистика.

- В чем ее смысл? - Уваров поднял брови.

- В том, что по статистике на меня с Фордом приходится по миллиарду долларов. На самом же деле у него два, а у меня фига. Понятно?

- Не в деньгах счастье, доктор, вы сами сокровище.

- Хватит курить фимиам, я удаляюсь.

- Почивать на лаврах?

11. ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ...

Минуло полтора месяца. Грег уже вставал и не только ходил, но и бегал по утрам, занимался физическими упражнениями под неусыпным контролем доктора.

Неожиданно в коттедже появился посланец от профессора. Молодой, небольшого роста, смуглый, черноглазый и улыбчивый сириец. На слишком правильном английском языке, смягчая гласные и слегка картавя, он заявил: "Эдвин прислал за собаками и поручил передать, - сириец преисполнился важности и ответственности, - послание мистеру Грегу". Достал из плоской картонной папки длинный узкий конверт и вручил с почтительным поклоном.