Гоблины. Жребий брошен - Страница 13

– …Согласно действующих должностных инструкций, – казенно вещал Антон Николаевич, – рабочий день у сотрудников отдела, за исключением дежурной части, должен начинаться в 9:30.

– О как! – негромко прокомментировал из зала голос № 1.

– …Однако сегодня в вышеозначенное время в отделе находилась одна лишь Ирина Борисовна.

– К ордену, однозначно! – предложил голос № 1, и его немедленно поддержал голос № 2:

– Ага, с закруткой на груди.

– Не на груди, а на грудях, – поправил № 1.

– Соответственно, лишь в 10:20 в отделе появился оперуполномоченный Чистов, – продолжил Маклаков, стоически игнорируя реплики с мест.

– Не велите казнить, братцы! Просто за гарнитурой заезжал! – немедленно попытался оправдаться Чистов.

– На орден всё одно не тянет, – рассудил голос № 1.– Максимум – на красные революционные шаровары.

– …наконец, без четверти одиннадцать соизволил появиться Игорь Анатольевич, – сидящий в первом ряду замполич изобразил на лице страдание, – которому я приказал объявить общий сбор личного состава. Так как доводы, которые он попытался привести, показались мне абсолютно несостоятельными. Тем страннее их было слышать от своего заместителя по работе с личным составом.

– Антон Николаевич, позвольте я…

– Игорь Анатольевич, я уже принял к сведению вашу позицию. А теперь хочу услышать объяснения от заместителя по оперативной работе. Петр Ильич, прошу. Только не с места, пожалуйста.

«Чайковский», кряхтя, поднялся, встав вполоборота к новому начальнику и к собравшимся.

– Видите ли, Антон Николаевич, специфика работы нашего подразделения заключается в том, что…

– Я, представьте себе, немного в курсе того, в чем заключается специфика работы НАШЕГО подразделения! – болезненно отреагировала на сей зачин «новая метла».

– Ключевое слово – «немного»! – отметил голос № 2.

– Поэтому давайте обойдемся без этих ваших словесных вывертов. Коротко – и по существу! Время идет. Между прочим, рабочее время.

– Ну, если коротко и по существу, тогда так, – «Чайковский» прокашлялся. – «Карманному оперу» в кабинете делать нечего! И если бы я сам в 10:20 застал оперуполномоченного Чистова в кабинете, а еще и, упаси господь, за компу́тером, я бы задался единственным вопросом: какого хрена?! Мы – коты помойные. А в кабинетах пущай Старовойтову раскрывают. У меня всё. Доклад окончен, – и Петр Ильич уселся на место под аплодисменты галёрки.

– Прекратите балаган! – скривился Маклаков и укоризненно посмотрел на своего зама. – Уж от кого от кого, но от вас, Петр Ильич, я столь дешевого фрондёрства не ожидал. – «Чайковский» как бы виновато пожал плечами. – Итак! Мною подготовлен проект приказа по отделу. Первое: с завтрашнего дня рабочий день в подразделении будет начинаться в 9:30 с обязательной поверки личного состава и проведения инструктажа перед выходом на линии. Неявка на поверку будет означать прогул. Второе…

– Вопросик можно? – поинтересовался голос № 2.

– Можно. Только встаньте и представьтесь как положено.

– Само собой, – ответил голос № 2 и, вытянувшись, материализовался в образе оперуполномоченного Димы Якивчука. – Оперуполномоченный Якивчук. Антон Николаевич, скажите: а вот лично вы сколько минут за троллейбусом удержитесь?

– Я не понял вопроса. Поясните.

– Спасибо. Я понял ответ! – подчеркнуто вежливо произнес Якивчук.

– …Второе! – раздраженно продолжил начальник.

В этот момент дверь тихонечко приоткрылась и в зал проскользнула Ольга. Рукава ее пиджака были закатаны до локтей, что, вкупе с перебинтованной правой рукой, придавало ей лихой, пацанский вид.

– Извините, Антон Николаевич. Можно?

– Проходите. Вы как раз вовремя, – саркастически улыбнулся Маклаков, и Ольга быстренько уселась на свободное место. – Объявляется устный выговор оперуполномоченным Андрееву, Якивчуку, Семененко, Чистову, старшим оперуполномоченным Захарову, Грицалюку, Джанаеву, Сахно – за несоблюдение должностных инструкций, выразившемся в несвоевременном приходе на службу. Оперуполномоченным Штанько, Гербееву, Силину и Прилепиной…

Антон Николаевич подчеркнуто-выразительно посмотрел на Ольгу, но та в ответ изобразила полнейшее равнодушие.

– …и Прилепиной – выговор с занесением в личное дело…

– Трындец! Накрылась премия в квартал! – горько констатировал голос № 1, принадлежащий, как теперь стало понятно, пострадавшему от репрессий оперуполномоченному Гербееву.

– Ирина Борисовна! – обратился Маклаков к коленкам секретчицы. – Прошу вас проследить, чтобы завтра, после инструктажа каждый сотрудник расписался в книге приказов. Я потом лично проверю.

– Хорошо, Антон Николаевич.

– Смотри, Ирка, пойдешь по статье за пособничество оккупационном режиму, – предупредил отделавшийся малой кровью Якивчук.

– Дядя Степа, кажись, тебе амнистия вышла, – искренне удивился Гербеев.

– На этом – пока всё. Идите, работайте, – подвел черту Маклаков, и народ, шумно вставая, двинулся к выходу. – Я попрошу Петра Ильича, Игоря Сергеевича и оперуполномоченного Савкина пройти в мой кабинет.

– Амнистия отменяется! Дядя Степа, какой гроб заказывать будем? С глазетом или с кистями?

– Мне все равно, – мрачно отмахнулся Степан. – Главное, чтоб не цинковый.

– Иоланта Николаевна, задержитесь на минутку, – окликнул Ольгу с высоты подиума начальник. Та недоуменно притормозила и под сочувственные взгляды коллег направилась к Маклакову…

– …Что у вас с рукой? Вчера ведь этого не было? – вкрадчиво поинтересовался новый начальник, дождавшись, когда последний из сотрудников покинет актовый зал.

– Вы очень наблюдательны, Антон Николаевич. Это я сегодня утром порезалась. Неудачно консервы открывала.

– Да? Странно. А вот мне доложили несколько иную интерпретацию.

– Ну, докладчиков у нас здесь хватает.

– Иоланта Николаевна, вам известно, что согласно должностной инструкции сотрудникам подразделения строго запрещается производить задержания в одиночку? – сменил вкрадчивость на металл в голосе начальник.

– Правда? Не может быть! – Оперуполномоченный Прилепина сделала удивленные глаза. – А номерочек не подскажете?

– Какой номерочек? – не понял Маклаков.

– Соответствующей инструкции.

– Вы что, глумитесь?!

– Ни в коем разе. А вам известно, Антон Николаевич, что карманный опер не признает инструкций?

– Это еще что за бред? Почему?

– Да хотя бы потому, что сами инструкции никогда не признают его за своего.

– Вы мне эту софистику, она же словоблудие, бросьте! – поморщился Маклаков. – Мало того что вы грубейшим образом нарушили правила безопасности, предусмотренные соответствующими служебными документами. Мало того что вы упустили опасных преступников и по собственной безалаберности пострадали сами. Так еще и по вашей милости пострадал случайный человек. Ну, что вы молчите? Нечем крыть?

– Это пусть бык кроет, – дерзко парировала Ольга. – А я просто внимательно слушаю. Ваше… словоблудие.

– Через час подробный рапорт мне на стол! – взвился шеф. – Со всеми обстоятельствами утреннего инцидента. И чтоб не врать мне! У прибывших на место происшествия сотрудников ДПС имеются свидетели!

– Хорошо. Будет вам рапорт. Только не через час, а вечером.

– А это еще почему?!

– Мне сейчас работать нужно, – устало вздохнула Ольга и, развернувшись, двинулась на выход. Давая понять, что разговор окончен. У Маклакова глаза на лоб полезли. Когда к нему вернулся дар речи, всё, что он сумел выдавить из себя, – это хриплое и негодующее:

– Сто-ять! А ну немедленно вернитесь! Между прочим, я вас еще не отпускал!

Ольга обернулась:

– А не пошли бы вы, Антон Николаевич… в анальное отверстие.

– ЧТО?!!!!

– Экий вы непонятливый. Я говорю – в жопу идите.

Быстрыми шагами она вышла из опустевшего актового зала. Тем самым лишив себя удовольствия пронаблюдать за тем, как Маклаков, задыхаясь от негодования, безумно вращал своими красными навыкате начальственными глазками…