Гоблины. Пиррова победа - Страница 20

– Это где ж такие еще водятся? И много ли?

– Есть и двести, да не в одном месте, – горделиво заявил Виталий. – Так я тебе и сказал, как же…

…Оружие, как известно, любит ласку, а также чистку и смазку. Посему в данную минуту Джамалов и Крутов, исполняя ответственнейшее поручение руководства, сидели в оружейке «гоблинов» и занимались ласками.

– …Женя, давно хотел тебя спросить: почему ты не женишься? – между делом поинтересовался Джамалов, продолжая эротично орудовать шомполом.

– Встречный вопрос. Давно хотел спросить: а почему вас всех это так интересует?

– Всех, это кого?

– С подобным вопросом ко мне уже подкатывались, – пояснил Крутов. – Сперва Холин, потом – Мешок и Сергеич.

– То есть все наши женатики? Всё правильно: человеку всегда плохо, когда ближнему хорошо.

– Видишь, ты сам ответил на свой вопрос: мне пока и так хорошо. Нет, конечно, я не собираюсь всю жизнь прокуковать в одиночку. Не то чтобы меня тяготило одиночество…

– А вот я боюсь остаться один, – перебил его Джамалов. – Мне даже страшно представить, что вдруг моя Светка, девчонки мои возьмут, да и… Ну, в общем, куда-то денутся… Веришь – нет, меня сразу такой ужас охватывает?

– По мне, так не страшно, когда ты один. Страшно, когда ты ноль.

– Извини, Женя, но тогда я искренне не понимаю, что ты делаешь в ментовке? Все мы здесь, от уличного сержанта до кабинетного майора, – самые натуральные нули без палочки. Нет, выше, конечно, уже могут быть варианты, но… оттуда и падать больнее.

Крутов равнодушно пожал плечами:

– А здесь я набираюсь житейской мудрости. Накапливаю ее вкупе с опытом и выслугой лет. Жизненный капитал, он ведь не в одних только денежных знаках выражаться может.

– А когда поймешь, что всё, вроде как накопил, – тогда что?

– Тогда всё! Ни дня больше в милиции не задержусь. Устроюсь юрисконсультом. Или адвокатом. Может, заведу собственный бизнес. В общем, крепко встану на ноги, и вот тогда можно будет подумать о семье. Но не раньше. Как говорил Дон Корлеоне: «Это женщины и дети могут позволить себе жить беспечно. Мужчины – нет».

– Всегда завидовал людям, которые твердо и точно знают, чего хотят, – отчего-то закручинился Джамалов. – Лично у меня всё больше получается жить исключительно днем сегодняшним. А там, дальше и за поворотом, – будь что будет.

– Если не знаешь, чего хочешь, в конечном итоге сдохнешь в куче того, чего не хотел.

– Тоже дон Корлеоне?

– Нет. Всего лишь дон Крутов.

– Сильно. Вот только теоретически я-то знаю, чего хочу.

– И чего же?

– Хочу переехать из нашей сраной двушки в Колпино в нормальную трешку в Питере. Желательно возле метро. Девки-то растут.

– Так купи!

– На какие?

– Не знаю. Ты – мужик, и у тебя есть цель. Не можешь заработать – меняй работу. Не хочешь менять работу – изыскивай другие способы.

– Например? Назови хотя бы один, но действенный.

– Пожалуйста – укради.

– Ну знаешь!..

В оружейку сунулась довольная физиономия Тараса.

– Але, оружейники! Сгоняем партейку в доминошку?

– Ага, тебе Кульчицкий такую партейку устроит! – проворчал Джамалов.

– Олег Семенович только что отъехамши. У них внезапно объявили слет замполичей.

– Понятно, крысы разбегаются с надраенной палубы. А что, Женя, партейку-другую, думаю, и в самом деле можно, а?

– А кто четвертый? – уточнил Крутов.

– Натаха!

Женя отложил ствол в сторону, тщательно вытер руки ветошью и, поднимаясь из-за стола, скомандовал:

– Пошли…

Вся троица переместилась в комнату отдыха, где уже отдыхала от трудов праведных отпускница Северова.

– Дверь не закрывай, – скомандовал Ильдар Крутову. – А то звонков из оперской не услышим.

Достали коробочку с костяшками домино и принялись рассаживаться. Женя подхватил стул и, намереваясь сесть напротив Северовой, подмигнул ей игриво:

– Ну что, Наталья, снова оставим козлами этих двоих дилетантов?

– Сегодня я буду играть с Тарасом, – отчеканила та и одарила Женю таким взглядом, что всем присутствующим сделалось немного не по себе. Впрочем, для Наташи подобного рода перемены настроения всегда были в порядке вещей.

– Как скажешь, – буркнул Крутов, освобождая место для Шевченко. – Но учти! Поддаваться не буду. Так что потом пощады не просите.

– Это мы еще поглядим, кто из нас заскулит о пощаде, – самодовольно хмыкнул Тарас, берясь размешивать костяшки. – Ну чего, как обычно? Три партии на луноход?

– На луноход! – подтвердил Джамалов.

И началась битва…

– …Проходи-проходи, доченька! Вот молодец какая, что сама приехала! – расшаркивалась старуха Демичева. Строго-настрого запретив Ольге разуваться, она сразу потащила ее на кухню. – Сейчас мы с тобой чайку, да с пирогами. У меня как раз поспели. Любишь с капустой?

– Очень. Ой, а что это у вас пар столбом? Прямо как в бане.

– Да опять эти паразиты воду горячую отключили. И ведь без всякого предупреждения. Не жилконтора, а чисто партизаны: хоть бы объявление повесили заранее, никакого уважения к людям. А я как раз постирушку затеяла – теперь вот воду греть приходится, – продолжая причитать, Демичева загремела посудой. – Так, сейчас мы с тобой, быстренько… Вот, это сразу убери, – она протянула Ольге тяжелый теплый пакет.

– Что это?

– А это я специально немножечко сладких напекла. Сама-то я больше с капустой люблю. А эти сынку своему отнесешь. В школу-то пошли сегодня?

– Конечно. Такой букетище купили – с него ростом. Спасибо вам, Александра Яковлевна.

– Да ладно, – отмахнулась Демичева. – Что ж я, не понимаю, как тяжело одной с ребенком? Носишься со своей работой, как горелая жесть по ветру. Ребетенку небось и пирогов напечь некогда.

– Некогда. Да и не умею я, если честно.

– А вот это плохо. Для женщины пироги – это наипервейшее дело. Для щей люди женятся, для мяса замуж идут. Кстати, как у тебя с мужем-то? Не перебесились еще?

– Нет.

– А пора бы, – наставительно сказала старуха. – Сыну без отца никак нельзя.

– Вы сами-то как поживаете, Александра Яковлевна? – поспешила переменить ранимую тему Ольга.

– Да оно ведь как? Горько, горько, а еще бы столько.

– Вот это точно.

– Так, сейчас чайничек закипит, и мы с тобой… Ой! Совсем я дура старая стала: пирогами потчевать собралась, а про дело-то и забыла, – старуха достала с полки жестяную коробку из-под печенья и вытащила из нее брелок с КТС. – Вот, держи, возвращаю в целости и сохранности. Батарейка внутри новая, не так давно покупала.

– Спасибо, Александра Яковлевна.

– Что ж мне-то? Вам спасибо! Столько времени меня охраняли, от напастей защищали. Как вспомню эту социальную работницу, так всякий раз мороз по коже. Чтоб ей ни дна ни покрышки! Ей и хахалю ейному. Не знаешь, что им там присудили?

– Следствие еще не закончено. Там у них всё новые эпизоды набираются.

– Ты уж там проследи, Оленька, чтобы изверги эти как-нибудь не извернулись, да и сухими из воды не вышли. По нашим временам это запросто.

– Хорошо, Александра Яковлевна, обязательно прослежу.

Старуха благодарно закивала, но уже в следующую секунду в глазах у нее появились слезы:

– Ты уж меня, доченька, не забывай. Позванивай, забегай иногда.

– Обязательно.

– Клянешься?! – строго уточнила Демичева.

– Да чтоб мне стать толстой и некрасивой!

Обе дружно рассмеялись.

Ольга убрала в сумку брелок, достала «казенные» бланки, ручку.

– Извините, Александра Яковлевна, но с вашей стороны требуется небольшая формальность. Вот, ознакомьтесь и распишитесь. Это официальное постановление о снятии с вас статуса лица, подлежащего государственной защите. И не волнуйтесь. Наш сотрудник на днях переговорил с продавцами с рынка – никто вас более оскорблять и обижать не станет. – Демичева, рассеянно кивая, надела очки и послушно поставила свои закорючки. Ольга покачала головой: – Александра Яковлевна, вы бы хоть текст прочитали! Разве можно вот так вот подписывать официальные документы?!