Гнев - Страница 42

— Ну, тут все зависит от обстоятельств.

— Каких?

Я собрался с духом: следовало решаться на дальнейшие действия, но мне было страшно. В каком-то смысле это было похоже на самоубийство. Я глотал таблетки и запивал их водой и бренди совершенно автоматически, как будто руки и горло приводили в исполнение приговор, действуя независимо от тела, которому они принадлежали.

— От того, — ответил я, — сколько я получу из денег Скурлети. Мне нужно сто пятьдесят тысяч. Если тебя это устраивает, мы можем рано лечь спать, а утром встать с жаворонками, чтобы пойти в полицию.

Она так виртуозно выругалась, что я улыбнулся.

— Хорошо, рассмотрим третий вариант. Он сводится к следующему. Надо каким-то образом избавиться от всех этих людей — Скурлети, нанятых им агентов, членов Комитета — и прийти завтра в клинику на встречу с Фариси. Тогда — если мы к тому времени будем еще живы — нам останется только не умереть до того момента, когда мы сможем получить деньги. Что ты об этом думаешь?

Ее кулаки немного разжались, но она все еще не была уверена во мне.

— Я хочу знать, что думаешь ты.

— Если тебя интересует, пугает ли меня такая перспектива, то я отвечу: да, пугает. Если ты спрашиваешь, что, на мой взгляд, мы должны сделать, то я тебе уже сказал.

Люсия нахмурилась:

— Не понимаю.

— Я оставил машину на дороге и карабкался в гору практически на четвереньках. Не ради забавы, а лишь для того, чтобы человек, который следит за нашим домом, не узнал, что я вернулся, и не узнал, что мы ушли, если, конечно, мы не захотим поставить его в известность.

— А… — Она подошла и села рядом со мной. — Не надо так шутить, милый.

— А я и не шучу. Будь мы чуточку поумнее, плюнули бы на Фариси и довольствовались бы тем, что уже есть. Увы, мы, похоже, слишком глупые и жадные.

Люсия улыбнулась и потрепала меня по колену:

— Пусть глупые и жадные, зато хитрые и обаятельные.

— Обаяние тут не поможет. Нам надо исчезнуть по крайней мере на сутки.

— Тогда будем хитрыми.

— Давай попробуем. Исходим из того, что дом в Каннах тоже находится под наблюдением. И все равно нам надо сегодня туда возвратиться.

— Зачем? Я могу остаться здесь. Послезавтра домработница…

— Ты забыла. Как только они поймут, что мы их обманули и не намерены завтра идти в полицию, нас начнут искать и, если найдут, убьют. Необходимо спрятаться. А как насчет документов, которые мы собирались отдать полиции? Где они?

Люсия стукнула себя ладонью по лбу.

— Я идиотка!

— Они в том доме?

Она кивнула:

— В кладовке под террасой. Чемодан остался там.

— Надо достать их оттуда сегодня, а иначе мы вообще их не достанем. Можно попасть в дом так, чтобы с улицы было незаметно?

Люсия на минуту задумалась.

— За домом есть тропинка, рядом со старым каменным резервуаром для воды. Адель говорила, что его построили римляне. Там протекает ручей. Хозяин фермы, который владеет оливковой рощей, держит коз. Сейчас вода в ручье засолилась, но она стекает в резервуар и козы ее пьют.

— Из рощи мы сумеем пробраться в дом?

— Там изгородь, чтобы козы не заходили, но в ней есть калитка. Адель платит человеку, который доит коз, чтобы он поливал растения.

— А как попасть в оливковую рощу?

— Не знаю, но где-то должен быть вход. Мы его найдем.

— Сначала надо подумать, куда мы денемся после того.

— Есть квартира в Рокебрюне.

— Что за квартира?

— Адель дала мне ключи от трех мест, — объяснила Люсия, — от дома в Каннах, от этого дома и от квартиры в Рокебрюне. Летом она их сдает, а до мая там никого нет. Ключи от этого дома и квартиры в Рокебрюне она дала на случай, если мне понадобится срочно уехать и потому что сейчас в них никто не убирается.

— Сколько у Санже домов?

— Около двадцати, наверное.

— И сколько из них заняты в это время года?

— Три или четыре.

— Можешь не сомневаться, Скурлети знает про квартиру в Рокебрюне. Он легко нас найдет.

— Ему потребовалось два дня на то, чтобы проверить список, который ты ему дал.

— Теперь у него есть помощники.

Какое-то время мы сидели в мрачном молчании. Потом внезапно Люсия вскочила.

— Я знаю место, где они не будут нас искать! Дом Патрика в Мужене.

— Там живет горничная.

— Ее можно на несколько дней отправить погостить к сестре в Канны. Адель даст ей отпуск.

— А ты знаешь, где сейчас Санже?

— Конечно. На побережье, в Италии, около Сан-Ремо. Я могу им позвонить.

— Вряд ли они сейчас захотят нам помогать.

— Почему нет? Мы скоро идем в полицию. Патрик попадет в очень неловкое положение, если мы расскажем всю правду о том, как они с Аделью помогали мне раньше. Позвонить им прямо сейчас?

Я задумался. Вряд ли Сай по-прежнему стережет «Суризетт», и Скурлети почти наверняка вычеркнул виллу из своего списка, поскольку там живут другие люди. Если мы убедим Санже отослать горничную — а про нее известно, что она привыкла «располагать собой» в их отсутствие, — все может сработать.

Я кивнул:

— Хорошо. Стоит попробовать.

Люсии пришлось узнавать номер у оператора. Это была гостиница.

— У них там небольшой заводик, — объяснила она мне, пока ждала ответа, — по разливу безалкогольных напитков. Местные их хорошо знают. Сейчас там устанавливают новое оборудование, и вполне логично, что они приехали проследить.

Когда на звонок ответили, она попросила «синьору Чейз».

— Адель? Это Люсия… да, в порядке… ты читала газеты?.. Да, но возникли трудности… это всего на пару дней, и потом… нет-нет, не больше… нам надо куда-то переехать… ты понимаешь?.. если бы Мари могла поехать навестить сестру… нет-нет, Адель, дорогая, послушай… так будет лучше для всех, пойми… никаких скандалов, никакой огласки… Адель, послушай… да-да, конечно… он поймет.

Она улыбнулась мне:

— Адель советуется с Патриком.

Через полминуты я услышал в трубке голос Санже.

Люсия сказала:

— Привет, Патрик! Спасибо, хорошо. Да, он здесь. Одну секунду.

Она передала мне телефон.

— Он хочет поговорить с тобой.

Санже не стал тратить время на расспросы о моем здоровье, а сразу перешел к делу.

— То, о чем она просит, важно?

— Очень.

— Так, значит, вы еще не заключили сделку?

— Какую сделку?

— Да ладно, — ответил он раздраженно, — я в силах сложить два и два. Если я в прошлый раз свалял дурака, это не значит, что я и дальше буду так себя вести. Я все время думал, почему ты отказался от тридцати тысяч баксов. Мне просто в голову не пришло, что у тебя был вариант получше.

— Тогда не было.

— А сейчас есть?

— В какой-то степени да.

— И насколько больше?

— Вдвое.

Он присвистнул.

— И тебе надо сорок восемь часов, чтобы обстряпать дельце? Так?

— Так.

— А что я с этого буду иметь?

— Неприкосновенность.

— Этого мало. Я хочу чего-нибудь посущественней.

— Подождите минуту.

Люсия безуспешно старалась проследить за ходом разговора.

— Чего он хочет? — спросила она.

— Он почуял запах денег и хочет свою долю.

— Ха! — Она всплеснула руками от возмущения. — Ты видишь, что он за человек?

— Он думает, что речь о шестидесяти тысячах долларов. Что мне ему сказать? Десять процентов?

— Шесть тысяч долларов.

— В данных обстоятельствах оно того стоит. В конце концов, ты все равно получаешь полмиллиона чистыми, даже немного больше. Нам надо где-то укрыться, Люсия.

— Это шантаж.

Она беспомощно пожала плечами.

— Неприкосновенность плюс десять процентов, — сказал я в трубку.

Санже хмыкнул:

— Вот это больше похоже на правду. Когда вы планируете заключить сделку?

— Послезавтра.

— Я скажу Мари, чтобы она оставила ключи в цветочном горшке, рядом с входной дверью. Она уедет завтра утром, на восьмичасовом автобусе. Сразу после этого — дом в вашем распоряжении.

— А нельзя ли раньше? К восьми часам будет совсем светло.