Гнет (Кома - 2) - Страница 2

- Зинка! Да просыпайся же ты, лентяйка чертова, - раздался из кухни встревоженный голос. В маленькой комнате зашевелилось потертое ватное одеяло и две тоненькие ноги неохотно скользнули в тапки. Скользнули и тут же юркнули обратно - те были какие-то сырые и склизкие. "Надо было вечером на батарею положить", подумала она и снова одела их на ноги. Тяжело вздохнув, с еще закрытыми глазами она на ощупь прошаркала в ванную, периодически натыкаясь на углы. Заперев дверь, она включила кран, присела на краешек ванны и снова задремала, уткнув нос в потрепанное вафельное полотенце. Из этого сна ее вывел истерический стук в дверь. Шаткая, с осыпающейся краской, она спазматически содрогалась под кулаком, роняя на пол светло-зеленую перхоть. - Опять дрыхнешь? Шевелись живее, а то голодная в школу пойдешь, я тебя до полудня ждать не собираюсь! Делать нечего, и худенькая восьмиклассница Зинка, со все еще закрытыми глазами набрала пригоршню ледяной воды и плеснула в лицо. Это всегда помогало. Уже сидя за столом и поедая остывшую яичницу с растекшимися желтками-глазами, она смотрела в замерзшее окно и размышляла. Что-то было не так. Казалось, обычное зимнее утро, за окном сумерки, еще горит фонарь возле ларька на углу и слышится размеренный скрежет лопаты дворника. Остывший желток все так же липнет к вилке, а чай какой-то безвкусный. Так было всегда, сколько она себя помнила. Та же крохотная двухкомнатная квартирка, где они жили вдвоем с матерью, тот же ежедневный распорядок. Мать встает, будит Зинку, готовит ей завтрак и уходит на работу, на почтамт. А Зинка доедает, моет посуду и плетется в школу, куда ей абсолютно не хочется. Все было обычно... но именно сегодня какие-то мелочи бросались в глаза. Почему вдруг сегодня? Этого четырнадцатилетняя Зинка, худышка с угловатым лицом и выпирающими лопатками, понять никак не могла. От несвойственных ее возрасту дум ее отвлек крепкий материнский подзатыльник. - В облаках витаешь? На часы бы посмотрела! - и мать исчезла в недрах квартиры так же внезапно, как и появилась. Синие часы над холодильником безжалостно показывали половину восьмого. Зинка вздохнула и со стуком положила вилку на стол. Пора собираться. Уже когда она заканчивала мыть посуду, хлопнула дверь в прихожей. Мама ушла, даже не попрощавшись. И странно - именно сегодня Зину это задело. С легким раздражением она закинула тряпку в мойку и отправилась собираться. Однако вид лежащей на столе медицинской карты поставил все на свои места. Сегодня не нужны учебники, тетради и дневник - сегодня диспансеризация в местной поликлинике Может, для кого-нибудь этот день обещал быть счастливым - никаких занятий, домашних заданий и контрольных работ, прошелся по кабинетам и иди гуляй. Может кому-нибудь такое положение вещей было по душе, но только не Зинке. Скажем прямо - абсолютно везде и всегда хрупкая девочка Зина была абсолютно одинока. Да, вокруг была жизнь, существовали ее одноклассники, соседи, мать, наконец. Но она им не была нужна, что создавало полную иллюзию житья в стеклянной банке - жизнь рядом кипит, вот только никому нет до тебя дела и поучаствовать в общем веселье тебе не дадут. В лучшем случае тебя просто не заметят. В худшем же... Все последствия второго варианта Зинка уже не раз испытала на своей шкурке. И сегодняшний день обещал быть особенно неприятным. В обычной школьной рутине каждый урок был для нее своеобразным островком спасения, во время которого ни у кого нет времени и возможности издеваться и строить пакости. А переменки всегда можно было где-нибудь пересидеть... Как вы поняли, Зинку никто не любил. Каждый хлюпик рядом с тихой и застенчивой девочкой чувствовал себя по крайней мере Шварценеггером и не упускал случая поиздеваться. Сегодняшний день без спасительных уроков обещал быть настоящим кошмаром. С такими невеселыми мыслями в голове она пробиралась по заснеженной тропинке к белому зданию поликлиники, утыкаясь носом в воротник потрепанного пальто и стараясь не замечать, что в правом сапоге предательская дырка собирает снег. Снег был мокрый и тяжелый, что обещало насквозь мокрые колготки. - Эй, Зина-Образина, куда торопишься? - раздался за спиной крик и в тот же момент что-то больно ударило ее в затылок так, что в глазах потемнело. На Зинку неслись трое ее одноклассников со снежками наготове. Но ей хватило и одного - она бессильно упала в снег и осталась лежать. - Может, не стоило в снежок ледышку пихать? - спросил один и легонько пнул неподвижно лежащую девочку ногой. - Да ничего ей не будет, - бросил второй, - пошли, а то опоздаем. И вся троица понеслась дальше. Когда они уже скрылись за углом, Зинка, тихо всхлипнув, подняла голову и ощупала затылок. Болело сильно, а на руке остались пятна крови. Но делать было нечего - она кое-как встала, отряхнула коленки и подняла портфель. Голова кружилась, перед глазами неслись дикие красно-зеленые круги и слегка тошнило.

Сидя в своем кабинете, Кирай просматривал студенческие отчеты. Зачем кого-то допрашивать, если по этим бумажкам и так ясно, кто чем занимался? Ученики вполне оправдывали его ожидания - этот выпуск оказался на редкость удачным, всех, кроме одного можно было смело брать на работу в департамент. Вот этот один и интересовал Сатану больше всего. Лентяй и бездельник, он все же умудрился дотянуть до выпуска. А вот и отчет... Кире поуютнее устроился в кресле и открыл папку. Посмотрим... Девушка, лет двадцати, установка - разрешение проблем путем суицида... Что и требовалось доказать. Он нажал на кнопку переговорного устройства и коротко бросил: - Четвертого ко мне, немедленно! Когда через пять-семь минут секретарша пропустила расхлябая в кабинет, последний радостно улыбался. Однако выражение лица Сатаны разбило радостные надежды в пух и прах. Он-то надеялся, что совершил нечто исключительное, за что его сразу повысят в должности... Впрочем, в исключительности своего поступка он не ошибся. Кирай медленно поднял на него тяжелый взгляд, от которого, казалось, все надежды кремировались самостоятельно. - Можешь мне объяснить, что это такое?! - он швырнул отчет прямо под ноги ученику. - П-психологический эксперимент, - прошептал тот, слегка заикаясь. Начало не предвещало ничего хорошего. - Тебе приходило в голову, что объект перед опытом необходимо проверять? Черт молчал. Было ясно - случилось нечто из ряда вон, и ничем хорошим не кончится. - Ты хоть знаешь, кто она?! - рявкнул Кире так, что за плотно закрытыми шторами задребезжали стекла. - Нет, - еле-еле пискнул четвертый. Сатана откинулся в кресле и скрестил руки на груди. - Тогда я тебя проинформирую. Она Высшая, правая рука Сверкающего, Глава Департамента Пространства, Времени и Связей с Внешним Миром, спец-наблюдатель на Земле, покровитель Элементалов... Мне продолжить, или ты сам уже понял, чем это пахнет? Ученика словно вдавили в пол десятитонной глыбой. А Сатана тем временем продолжал: - Ты опозорил Департамент своей некомпетентностью и непрофессионализмом. Но это ладно, пятно с Департамента мы отмоем как-нибудь. А вот за эту выходку ты ответишь лично. По суицидной статье ей грозит полное забвение. Сверкающий и я такого не можем допустить. Поэтому завтра, когда Высшая Инстанция будет рассматривать дело, отвечать будешь ты, и только ты. Если твое признание и смерть помогут ей хоть как-то остаться в ГНЕТе, можешь считать, что свои грехи ты искупил. Если же все-таки ее низвергнут, в ближайшую пару тысяч лет ты будешь получать 10% наказаний за каждого грешника на земле. Каждого! Вот тогда я, может, отомщу за нее. А может, добавлю тебе еще что-нибудь, - он подпер щеку рукой, - я все сказал, нажал на кнопочку, ответила секретарша, - Передай Иде, что он может забрать преступника и распоряжаться им по своему усмотрению. Чертенок не двигался. Не пошевелился он и тогда, когда в кабинет вошла охрана. Окинув его взглядом, они схватили черта под руки и вынесли прочь, как мешок с песком. - Ну и все, - пожал Кире плечами, - теперь надо ждать до завтра.

Третьеклассник Вова Пуговкин плелся из школы домой, таща на буксире за шнурок мешок со сменкой. Жизнь у Вовы явно не ладилась - сегодня он в очередной раз схватил двойку по русскому языку за какой-то дурацкий диктант. Ему самому было на нее глубоко наплевать, но родители и бабушка считали совсем иначе. Особенно бабушка... Совсем еще не старая, чрезвычайно активная и властная женщина, Алевтина Александровна с младенчества тряслась над единственным внуком. И, естественно, она была на сто процентов уверена, что под веснушками, лохматой рыжей шевелюрой и белесыми ресницами дремлет великий талант. Вот только в чем он заключается, бабушка пока не была уверена, а поэтому таскала внука куда только можно - и в изостудию, и в хор, и на танцы, а также на пытки в музыкальную школу, где три раза в неделю Вова истязал рояль. К несчастью, именно сегодня был единственный свободный от кружков и занятий день, что означало одно - пилить его за несчастную двойку будут до самого вечера. Именно поэтому Вовочка оттягивал приход домой, насколько это возможно. Он выбрал самую длинную дорогу, плелся нога за ногу и останавливался возле каждой витрины и каждого ларька. Когда родной дом находился в такой близости, что оттягивать стало уже невозможно, мальчик вдруг вспомнил, что совсем недалеко отсюда находится дом No13 по улице Введенского. В "Дорожном Патруле" на прошлой неделе показывали, что там с двенадцатого этажа выбросилась девушка. Вова совсем не был кровожадным, ему просто хотелось посмотреть на место происшествия, да и прогулка туда сулила желанную отсрочку. Не раздумывая долго, он развернулся и пошел вниз, мимо отделения милиции, прямо к тому дому. Спустившись по крутой металлической лесенке, он огляделся. Слева был школьный стадион, справа - детская песочница и качели. Прямо перед ним высилась четырнадцатиэтажная громада. В "Патруле" говорили, что выпала девчонка с этой стороны дома. Вовочка задрал голову и попытался подсчитать этажи, сбился, начал снова и опять сбился. Тогда он начал сверху и скоро старательно разглядывал два крайних слева окна на двенадцатом этаже. Вот ее квартира. Однако, шторы были плотно задернуты, балкон пустой. Неинтересно... Надо пойти и посмотреть на место падения, решил Вова. Ему было немного страшно и противно, но все-таки жутко интересно. Недолго думая, он направился прямо к примятым кустам под окнами, где маленький пятачок все еще был огорожен полосатой милицейской лентой. В белом зале со стеклянным потолком на самом верху небоскреба сидела вся команда высших. Впереди сидел Иде вместе с Кире, последний то и дело поправлял на лице черные очки - яркий свет слепил и был ему неприятен. Чуть подальше сидели Шейн и Джо, а в самом дальнем углу зала под охраной сидел провинившийся черт. Высшие сидели молча и не двигались. Все уже было понятно и в сотый раз обсуждать происшедшее никому не хотелось. Они лишь ждали аудиенции и окончательного решения судьбы Кей. Наконец в воздухе возникло еле заметное напряжение, а секунду спустя с потолка хлынул ослепительный свет. Высшие молча согнулись в поклоне, лишь Кире склонился ниже, пытаясь спасти глаза. - Садитесь, - сказал голос сверху, - мы должны сегодня решить, что делать с вашей коллегой. От потолка отделился луч и в нем они увидели Кей - бледная и какая-то полупрозрачная, она истуканом стояла в противоположном углу, не двигалась и не подавала признаков жизни. - Случай беспрецедентный в нашем управлении и заслуживает самого тяжелого наказания, - Иде на своем месте дернулся, словно его тряхнуло электрошоком, а голос безучастно продолжал: - Но, принимая во внимание все обстоятельства данного дела, я пришел к следующему выводу: Девочка, в сущности, не виновата. А вот вы, - он высветил Кире и Иде, - допустили ряд крупных промашек. Братья смиренно смотрели в пол. - Идеолион... Ты отдавал себе полный отчет, на какое задание она пошла, и ты исправно вел ее до самых временных ворот. Зная, какое значение в личном плане это дело для нее играло, было крайне непрофессионально оставить ее без присмотра после его выполнения. Ты был обязан проследить за ней хотя бы в первые часы. На лбу Дьявола блестели капли холодного пота. - Кирай, - тут дернулся Кире, - Твои выпускники всегда славились своим профессионализмом, но на этот раз ты явно дал маху. Не мне тебе объяснять, что при любом эксперименте над человечеством высший прежде всего обязан досконально изучить объект и удостоверится, что действия не нарушат баланс. Особенно, если эксперимент проводит Департамент Зла, ведь зло исправить гораздо труднее. Твоя вина в том, что данный аспект тебе не удалось донести до ученика. А это ставит под удар честь твоей школы. Впрочем, это все лишь сопутствующие преступлению мелочи, - продолжал голос, - вот с этим я разберусь лично, - в яркой вспышке испарился провинившийся черт, - Теперь о Кей. Полностью восстановить ее в должности я не смогу, все-таки и ее вина в этом деле есть. Также, ее тело требует длительного и тщательного восстановления, а душа оказалась запятнанной. Поэтому для полного искупления вины я подкину ее душу к другому смертному, а когда его жизненный путь закончится, ее душа, уже обновленная, вернется на свое законное место в Департамент. А в качестве вашего наказания, - он снова высветил братьев, - я сделаю следующее. Я мог бы подкинуть ее к хорошему человеку, который наверняка дойдет до цели правильным путем. Но не буду. Я устрою лотерею и подложу Кей в первого попавшегося смертного, так, что вы не будете знать, где она и не сможете ей помогать. Этот психологический фактор раздавит вас лучше всего. Все, свободны. Иде было вскочил со своего места, чтобы что-то сказать, но не успел - свет исчез и зал снова принял обычный вид. Все стали выходить, лишь Дьявол, словно окаменев, продолжал стоять посередине. Янек поднялся на второй этаж и огляделся. Да, тут все осталось так, как было при Кей. Когда неделю назад ее родители приехали и сообщили, что ее больше нет, он отказывался верить. Отказывается и сейчас. Она не могла исчезнуть. Все было так странно с того самого лета три года спустя. Она изменилась, очень изменилась. Мало рассказывала и больше молчала, но он-то всегда мог читать между строк. Он понял, Что Смерть еще не все, что Дьявол и Шейн существуют где-то там и что она постоянно держит связь. А значит, и она не ушла бесследно, ее можно достать. Вот только как... На ее родителей страшно было смотреть, так они были убиты горем. Сначала они хотели продать дом, чтобы ничто им больше не напоминало - ведь именно этот дом Кей любила больше всего и рвалась сюда каждую свободную минуту. Он не мог этого допустить. Чтобы чужие люди жили в этих комнатах, ходили по этому полу, выкидывали вещи, к которым она прикасалась... ни за что! Тогда он попросил разрешения пожить тут, с ежемесячной платой, конечно... лишь бы дом не попал в чужие руки. И вот он уже отпирает ключами дверь гостиной. Янек не был дураком. Когда еще Кей была рядом и он начинал понимать, что она что-то химичит с судьбами ( что именно, он так до конца и не понял), он попросил ее, чтобы она оставила ему память о прошлом. Ведь если в прошлом изменяется какой-то факт, ты в настоящем уже живешь с ним, и не помнишь того, каким было настоящее до исправления... Он хотел помнить. И он заметил, что в городе снова живет кое-кто, кого быть не должно. Индре. Индре был жив. А вот Кей ушла... Он тихо вздохнул и вошел в комнату. Солнце, просвечивающее сквозь толстые желтовато-коричневые шторы, придавало комнате какой-то странный и таинственный вид. Даже слой пыли на шкафах смотрелся изысканно. На тщательно застеленной кровати в спальне сидела старая, потрепанная игрушечная обезьяна. Зязя - так ее звали, обладала длинными конечностями из цветастого вельвета и моськой из искусственного меха. Кое-где на морде просматривались следы гуаши - когда-то Кей, еще совсем малышка, пересмотрела модных журналов и сделала Зязе макияж, который так и не смогли отмыть. Он сел на кровать и взял ее на руки. Кей почему-то очень любила эту страшную макаку, и честно считала, что у старой игрушки есть душа. Обезьяне уже больше двадцати пяти лет, примерно половину из них она живет в этом доме. Каждый раз, уезжая надолго, Кей клала ее на кровать в спальне, целовала в измазанный гуашью нос и просила присмотреть за домом, пока ее нет. Она честно верила, что Зязя - что-то типа домового. Он усмехнулся. Наверное, так и есть. Он не слишком уютно здесь себя чувствовал. Дом ждал хозяйку, а не его. Вот только хозяйка уже не вернется. Впрочем, ему не впервой менять хозяев. Главное, чтобы не было чужих. Он тяжело встал и побрел отпирать кухню. Надо будет тут все прибрать, пересмотреть вещи, все, что не нужно, запаковать и убрать на чердак. Признаться, Янек очень надеялся, что этот дом приоткроет завесу тайны над всем, что творилось с Кей, и что делала она в течение последних лет. Ведь если было что-то необычное, какой-то след не мог не остаться. Значит, к уборке надо приступать как можно скорее. Одним резким движением он дернул штору, и от тепло-коричневой таинственности не осталось следа - яркий дневной свет сделал комнату простой, банальной и грязной.