Глубокая охота (СИ) - Страница 78

— Убавили мы ему прыти, — довольным тоном сказала Газель Стиллман. — Раза в два скорость упала.

— Армейцы идут в торпедную атаку, командир! — предупредила Марыся Пшешешенко.

Теперь, когда суперлинкор потерял ход и наполовину ослеп, манёвр кавалерийских эсминцев больше не выглядел самоубийством. Неуверенные залпы, по одной башне за раз, ещё успели поднять брызги на пути окутанных дымом завесы эсминцев, но затем каждый из них по очереди заложил крутой поворот и канул обратно в дым — уже без торпед в аппаратах.

— Смотрите! — выкрикнул кто-то.

На корме имперца, там, куда Тояма положила свою бомбу, поднялся исполинский столб пламени. Корму, чуть дальше первой тяжёлой башни, попросту оторвало. Имперец осел и тяжело завалился назад. Следы торпед — идеальный веер! — один за другим проходили всё ближе и ближе к стремительно уходящему в зенит носу. И всё так же, один за другим, проскальзывали в ничем более не занятой пустоте, ниже воздетого к небесам алого киля.

«Адмирал Хорнблязер», всё, что от него осталось, так и ушёл на дно — под тридцать градусов к горизонту, без единого торпедного попадания... и без единого заметного выжившего на грязной морской глади в пятнах мазута, и лужицах дымящейся огненной смеси

Далеко внизу, зарывшись носом в океан, покачивался на волнах без хода, и, вроде бы, даже совершенно раздумал тонуть, искалеченный «МакКейн». Самолёты, один за другим, в плавном вираже набирали высоту — один виток за другим.

— Командир, — Церес Формайл отключила связь, чтобы её слышала только напарница, и несмело обратилась к Газели. — Направленная моргалка с «Блискавицы». Только нам. «МГ — ГС: 225». И на повтор.

Газель Стиллман издала звук провалившегося в щель между стеной и диваном котёнка, но всё же нашла в себе достаточно сил, чтобы качнуть в ответ крыльями. Моргалка погасла.

— Командир? — Церес Формайл почувствовала, что пилоту не так-то легко удерживать самолёт на курсе. — Что-то случилось.

— Я, — выдавила Газель. — Я тебе потом расскажу. Наверное. Вот помирать лягу от старости — и сразу же расскажу!

Последняя интерлюдия

База четвёртого имперского глубинного флота «Разящая сталь», остров Удот, лагуна атолла Фийчуук.

Бело-жёлтый «парадный» лимузин от Поставщика Двора Его Императорского Величества мастера Команосукэ Утиямы офицеры штаба — да и сам адмирал — без всякой должной почтительности обычно именовали «великим имперским рыдваном». Действительно, здоровенная прямоугольная кабина заставляла вспомнить старинные кареты. Скорость же передвижения наводила на мысль, что восьмицилиндровый мотор, это, конечно, хорошо, но восьмёрка лошадей могла бы тянуть данное чудо техники даже чуть быстрее…

Не удивительно, что адмирал Берсень предпочитал использовать для поездок либо трофейный «Джурай-Эсквайр» либо амфибийный «сапожок» — тем более, что оправляться в дальние поездки на Удоте было некуда. Однако сейчас мероприятие предстояло насквозь официальное и даже странным образом совмещавшее строжайшую секретность с присутствием нескольких «прилипал» от комиссариата, считай, от министерства пропаганды. А значит, надо соответствовать, с этих дармоедов станется кинохронику начать снимать и спаси духи предков, если в кадр чего лишнее попадёт.

Все это адмирал прекрасно знал, но все равно злился. Знание не могло компенсировать отсутствие в рыдване кондиционера. Без которого и встроенный бар был не в радость, надраться все равно нельзя, речь еще толкать, а прихлёбывать пиво — теплое! Чтоб его морские демоны изблевали! Опять забыли лёд положить! — ни малейшей тени удовольствия не доставляло.

И наружу не высунуться — там еще хуже. Хоть и вечер уже, солнце почти зашло…

Словно чтобы окончательно утвердить адмирала в последней мысли, дверца распахнулась и в салон рыдвана вместе с жарким и влажным воздухом просочился адъютант.

— Последняя сводка от летунов, Арнольд Кэншинович. Вы приказали, чтобы сразу к вам на стол, но…

— Ты стол тут видишь, Николай? — выразительно развел руки адмирал. — Вот и я не вижу. Ладно… буквами скажи, что там.

— Заявили еще пять потопленных транспортов.

— Наших подранков добирают, — недовольно проворчал Берсень. — На конвой-то с прикрытием лезть больно, а вот недобитков одиночных топить, совсем другой расклад. Ладно… скоро там герой наш? Сил уже нет в этой жестянке париться.

— Передавали «на подходе!».

— Они уже полчаса как «на подходе!».

— Прикажете запросить еще раз?

— Нет, — решительно мотнул головой адмирал. — Чего их зря дергать, они там и так все… дёрганные. Вот что… сбегай к прожектористам, договорись, чтобы если совсем задержатся, подсветили. Но аккуратно, а то с ихних дур вблизи таких зайчиков поймать можно...

Сам он чуть помедлил, — очень уж не хотелось покидать дававший хоть иллюзию прохлады салон — однако все же вылез следом за адъютантом. Идти было недалеко, саженей полста, но и этого хватило, чтобы взмокнуть, как после хорошего купания. Эх… окунуться-то сейчас бы хорошо, самое то, да нельзя. Впрочем, здесь и не поплаваешь, вся бухта в мазутных разводах, даром, что недавно шторм прошёл.

К счастью, над импровизированной трибуной из укупорок от донных мин кто-то догадался растянуть защитный тент. Понятно, что с воздуха камуфляжный прямоугольник на бетоне смотрелся дико, но тень давал исправно. Даже сейчас, когда алый круг уже наполовину погрузился в океан.

В тропиках темнота после захода солнца наступает быстро, но все-таки не моментально. Командир «Юного Имперца» — или его навигатор — идеально рассчитал момент подхода своей подводной лодки, попав ровно в тот короткий промежуток времени, когда день сменялся быстро густеющими сумерками.

Едва узкий белый корпус показался из-за волнолома, на пирсе грянул медью выстроенный для приветствия оркестр, а в руках «прилипал» застрекотали сразу две кинокамеры. Но подводная лодка приближалась быстро и уже через полминуты в тождественности марша даже лишённый музыкального слуха Берсень уловил явную фальшь… а еще через несколько секунд оркестр умолк, запоздало и вразнобой хлопнув напоследок кимвалами.

Нет, вроде всё было в порядке, на мостике виднелись офицеры в парадной форме, а внизу, вдоль рубки выстроился экипаж… за исключением четвёрки, виртуозно жонглировавшей горящими факелами, огненными шарами, а также иными ярко полыхающими предметами в носовой части субмарины. Наряд жонглёрш составляли довольно куцая юбчонка и еще более нахальные топы. Не то, чтобы они давали возможность так уж много рассмотреть, но в половой принадлежности танцовщиц места для сомнений не оставляли точно.

— Что за сигнал у него поднят? — вполголоса осведомился адмирал у стоящего рядом начальника разведотдела флота. На зрение Берсень пока особо не жаловался, но протянутая от мостика до кормы комбинация флагов была, мягко говоря, непривычной.

— Арнольд Кэншинович, я не уверен…

— Давай уже, не тяни.

— Огненное приветствие кружка любителей цирка! — решившись, на одном дыхании выпалил разведчик.

— Вот, значит, как, — задумчиво произнес командующий четвёртым имперским глубинным флотом. «Юный имперец» подошел уже совсем близко к пирсу, так что можно было различить даже лица стоящих на мостике: все строго-серьёзные, одна только комиссар улыбалась во всю ширь. — Решил, значит, отжечь, Хан Глубины. Ну-ну… будут вам ещё игры с огнем.

Конец первого тома.