Глубокая охота (СИ) - Страница 77

— Збых-сан, что со временем прибытия сил флота? — нечленораздельное хрюканье операторов почти бесполезного сейчас радара Такэда невозмутимо проигнорировал.

— «Триумф Демократии», «МакГиз» и «МакКейн» на тридцати шести узлах хода выйдут на дистанцию уверенного огневого контакта через пятнадцать минут, — откликнулся подчинённый. — Айвен Иванович, у девочек подлётное десять.

— У них до бинго по горючке тридцать семь, пусть ждут, — приказал Такэда. — Имперец должен увязнуть в бою.

К моменту прибытия всех трёх отрядов морской ударной полусотни изменилось не так уж и много. Марыся Пшешешенко крайне эмоционально, но почти бесполезно выкрикивала поправки к накрытиям. Теперь, когда роли поменялись, огонь крейсеров стал гораздо эффективнее. Будь на месте аристократки настоящий корректировщик огня, имперцу пришлось бы худо. Но Рысь на корректировщика тянула крайне условно. Даже свой бинокль она просто у подруги в гидроплане нашла.

Строй «Казачков» с розовой машиной во главе заложил плавный длинный овал вокруг имперца. На этот раз под крыльями несли смешанное вооружение. Торпедам после вечернего позора особого доверия не осталось.

Такэда ещё на утренний инструктаж перед вылетом притащил фотографии разведчика Мифунэ. Влажные и ещё пахнущие химией. Нужно отдать должное мастерству фотографа, водяной столб в кормовой оконечности «Адмирала Хорнблязера» удался.

Ещё два подрыва на соседних кадрах выглядели не так впечатляюще, но в том, что это именно подрывы — не оставалось ни малейших сомнений.

И на проклятого имперца на первый взгляд это попросту не оказало никакого воздействия!

На второй, уже после короткого предрассветного артиллерийского боя с «Перуном» — тоже.

Поэтому самолёты получили и торпеды, и тяжёлые бомбы, и даже — вот как их только оружейники Белого флота вообще согласились выдать? — пузатые бочонки химических бомб.

В любом случае, до неминуемого контакта с конвоем попыток оставалось, как мрачно пошутил на предполётном инструктаже Такэда, всего две — первая, она же последняя.

— Нравится вам это, или нет вторая попытка случится уже чуть ли не в строю конвоя. Всего, что от него осталось. Если эта тварь сожжёт второй танкер, с нашей горючкой, мы просто не сможем летать. И… есть другая проблема. — Такэда решительным жестом отчеркнул часть карты. — Предельная дальность имперской дальней авиации. Ракетный удар по надстройкам, пушечная штурмовка из всех стволов — любой торгаш превращается в костёр. Воевать одновременно с имперским суперлинкором и морской авиацией мы попросту не сможем. Девчонки, ещё пара вылетов полным составом — и вас можно будет вывешивать сушиться. На верёвочку. Как бельё.

— А неполным? — мрачно поинтересовалась Газель Стиллман.

— А идти равным количеством машин на перехват «Кайсаров» или пуще того, ввязываться с ними в дуэли при численно меньшем составе я категорически запрещаю, — отрезал Такэда. — И вы, патент-лейтенант, отлично знаете, почему. На собственном опыте.

По рядам пронёсся тихий ропот, но вслух озвучить возражения никто так и не рискнул.

— Имперец держит курс на перехват, — Такэда указал на почти идеальную прямую на карте. — Тридцать пять узлов хода. Ещё несколько часов, и он сможет выбирать себе любые беззащитные цели, какие только захочет. Имперские подводники резали конвой всю ночь. Фон Хартманн лично обратился к ним с угрозой всех перетопить... и что хуже всего, обещание своё исполнил. Я очень удивлюсь, если на его лодке осталась хоть одна торпеда. Сейчас только от вас зависит, чем это всё закончится. Постарайтесь не подвести меня... и фамилии своих родителей. Вольно... и удачи в небе!

К моменту прибытия в район цели Газель Стиллман всерьёз задумалась, что предпочла бы любой удаче запас терпения. И чем больше тот оказался бы — тем лучше. Минуты едва ползли. Секунды утекали тошнотворно-медленно, и, полное на то впечатление, лишь когда Газель не смотрела на часы.

Затем к месту боя подошёл «МакКейн» — и всё окончательно отправилось коту Царя морского под хвост.

Нельзя сказать, чем именно думал командир «МакКейна» и думал ли он что-то вообще. Но к противнику он вышел почти с юга, на чистой воде, и в полном одиночестве. После замены турбин его ходовая давала тридцать семь узлов хода — и не в меру дерзкий крейсер заметно вырвался из строя несколько более медлительных боевых товарищей.

«Адмирал Хорнблязер» на первый взгляд даже курс не поменял. Он просто медленно и плавно — очень медленно, и очень плавно! — довернул чуть восточнее и в два приёма накрыл «МакКейна» носовыми орудиями, после чего почти сразу поразил кормовыми.

Удар был страшен.

Газель Стиллман в ужасе смотрела, как в море улетает, кувыркаясь, носовая башня, из пустого барбета хлещет высокий столб огня и дыма, а крейсер, на глазах деформируясь, зарывается теперь уже бесформенным носом в море.

— Командир, — её транс нарушила Сабурова-Сакаенко. — Мы его ослепим. Бейте торпедами. Он не увернётся.

— Что? — не поняла Газель Стиллман.

— Наша вечерняя атака, — терпеливо пояснила ей Сабурова-Сакаенко. — Она удалась. Мы ему рули выбили. Он до сих пор идёт только на работе винтами. Видела, как он сейчас поворачивал? Мог бы круче на борт положить, а не башнями крутить. Если бы кавалеристы это вовремя поняли, они бы уже третью смену торпед в аппаратах ему в борт доколачивали, а не в артиллерийские салочки играли.

— А если нет? — возразила Газель.

— А вот если нет, первыми всё равно идём мы, химики, — откликнулась Сабурова-Сакаенко. — Полминуты облако с воздушным подрывом точно продержится. Если сумеем на палубу уложить, то и дольше. Решайся, командир.

— Розовый лидер — всем бортам! — после короткой, очень короткой, паузы объявила Газель Стиллман. — Комбинированная атака. Химики, торпеды, пикировщики. Готовность!

— Есть готовность! — имперца внизу снова окатили брызги от близких накрытий. «Перун» всё так же упорно давал почти точные залпы без единого поражения цели.

— Отряд! — вроде бы и негромко объявила Сабурова-Сакаенко. — Держать строй на меня. Курс встречный! Поехали!

Химические бомбы предназначались в основном для работы по охране аэродромов. Ядрёная смесь из белого фосфора, загустителя, металлической пудры и только военные химики знают, чего ещё прекрасно выжигала имперских зенитчиков даже в окопах. Тех, кто мог забиться в щель — по щелям же и душила. По стальной громаде суперлинкора, где открытых боевых постов не было в принципе, её эффективность оставляла желать лучшего... с одним-единственным исключением.

Имперский флот слишком полагался на оптические директоры артиллерийского огня.

Причудливые белые хризантемы, каждая с хороший дом размером, вспухли на месте каждого пузатого бочонка химической бомбы и обманчиво-медленно сели на палубу суперлинкора. На какое-то время над водой повисло молочно-белое плотное облако, из которого выдавались только нос и верхушки мачт имперца. Один из бочонков с ударным подрывом размазался точно между первыми двумя башнями — и теперь плотный столб непроглядного белого дыма хлестал по передней надстройке и средней части корпуса цели.

Из облака ударили струи трассеров — но вразнобой. Да и повторить свой манёвр с креном имперец не мог и при всём желании. Разве что затопить отсеки по угрожаемому борту — но при их размере времени на это требовалось столько, что торпедоносцы Розового лидера успевали в любом случае раньше.

— Попадание! — голосом спортивного комментатора выкрикнула Рысь в кабине гидроплана высоко над целью. — Попадание! Достали его! Пять торпед в один борт!

Из неуклонно рассеивающегося дымного облака медленно, с хорошо заметным креном, показались обводы суперлинкора.

— Чёрный лидер, атакую, — Юнона Тояма отправила самолёт в пике. Сквозь облако дыма оказалось не так-то легко целиться, но одна бомба всё же нашарила свою цель. У кормы имперца полыхнула вспышка разрыва.