Глубокая охота - Страница 75

– Контрольное бомбометание, – вслух предположил Ярослав. – А может, и гоняют кого-то. Ладно. Приготовиться к погружению. Средний вперед, рули вниз на полную.

– На сколько ныряем?

– Не знаю.

– Но…

– Вы почувствуете нужную глубину, – пообещал фон Хартманн. – Или увидите. Сейчас для нас главным будет вот этот прибор, – Ярослав указал на градусник, отвечавший за температуру забортной воды. – Кто знает хоть какие-то молитвы – молитесь!

– А… о чем?

– О чем? – переспросил фрегат-капитан. – Можно, к примеру, о даровании победы имперскому оружию. Вроде в той карманной книжице, что комиссар выдавала, такие молитвы были. Да, ещё… если кто-то придумает молитву, чтобы глубина термоклина оказалась меньше, чем наша глубина разрушения, будет ну просто замечательно.

– Знаешь, Ярик, – после долгой паузы отозвалась Татьяна Сакамото, – я чувствую, что ты хотел нас тут как-то подбодрить… но, честно говоря, получилось у тебя не очень.

– Думаешь?

– Уверена! – Татьяна, приподнявшись на носках, выщелкнула из держателя бакелитовую грушу микрофона. – Слушать в отсеках! Говорит комиссар. Девчонки… мы идем на вражеский конвой. Империя ждет, что каждая исполнит свой долг… и мы с командиром тоже на вас надеемся. Не подведите нас.

По мнению фон Хартманна, для увеличения градуса пафоса лучше бы подошла знаменитая фраза маршала Тоца – про сорок веков, глядящих… ну, например, с верхушки перископа. Хотя подлинный возраст обнаруженных на ируканской равнине неизвестно чьих древних руин до сих пор служил предметом постоянных споров между археологами.

– Девяносто саженей. Сто. Сто двадцать.

Треск пришёл откуда-то с кормы. Вроде бы негромкий металлический звук, заставляющий позвонки ледяным крошевом осыпаться вниз. Крик боли металла под чудовищным давлением океанской толщи. Вот он повторился, став громче.

– Корпус выдержит, – с нарочитой уверенностью заявила комиссар. – Должен выдержать. Новые стали позволяют и на триста нырять. А все швы автомат делает и потом их на рентгеновском аппарате проверяют. Выдержим…

– Сто пятьдесят.

«Должны проверять», – тоскливо подумал Ярослав. Только и в экипажах должны быть нормально, по полному циклу подготовки натасканные парни, а не худосочные пигалицы. Что бы там ни орало министерство лжи и дезинформации, даже самая патриотически настроенная баба не сможет с ходу заменить у станка мобилизованного токаря шестого разряда. Вал по плану и план по валу, а сейчас мы на своей шкуре проверим всю эту хрень предельным давлением.

– Сто семьдесят.

В анамнезе у рода фон Хартманнов числились довольно сильные способности к чтению ауры и даже ближним пророчествам. Правда, у самого фрегат-капитана многочисленные проверки не выявили даже зачатка дара, но сейчас момент входа «Имперца» в термоклин он скорее предвидел, чем ощутил.

– Сто девяносто.

– Выравниваемся. Вперёд в режиме подкрадывания.

Градусник еще не успел отреагировать, но осторожное, кончиками пальцев касание борта подтвердило – все сделано верно, более плотный слой воды принял субмарину в свои объятья, словно пуховая перина. Чуть покачавшись, подводная лодка замерла на полпути между черной бездной… и смертью. Они успели, теперь оставалось лишь ждать и…

Со стороны кормы донесся грохот, затем… Поначалу Ярослав даже не понял, что именно может издавать подобные звуки – то ли лопнувшая магистраль воздуха высокого давления, то ли пока еще тонкая струя воды. Лишь когда после звонкого хлопка звук оборвался полувсхлипом, фрегат-капитан сообразил, что это был визг. Женский, вернее, девчоночий.

– Доктора в дизельный… – хрипло выплюнул динамик.

Фон Хартманн махнул рукой комиссару и взял микрофон.

– Главмех, доложите обстановку. Потери, повреждения…

– В железе потерь пока нет. – Ван Аллен сделала паузу, и Ярослав живо представил, как Сильвия откидывает со лба непослушную прядь, оставляя на лице очередную темную полосу. – Сальники текут как последняя с… ну и к рулям наверняка будут вопросы, но пока вроде все держится. В потерях Атёна… то есть оберматрос Мартенс. Мы её кое-как скрутили, но… Надеюсь, доктор сможет как-то помочь.

Она замолчала, и фрегат-капитан сумел разобрать звучащее фоном плачущее бормотание. Не-хочу-умирать-не-хочу-умирать-не-хочу-вонючая-гремящая-жестянка-не-хочу-не-хочу-не-хочу…

– Вас понял.

– Мы держимся, командир, – тихо сказала главмех. – И лодка держится.

С запахами на «Имперце» ещё довольно пристойно, подумал фон Хартманн. Девочка просто не была на старых подлодках, там уже через месяц плесень везде, а уж ароматы…

Пинг. Пинг. Пинг.

Постоянные импульсы гидролокаторов, хоть и ослабленные, царапали нервы не хуже когтей Завхоза. На их фоне редкие глухие удары глубинных бомб воспринимались как облегчение. Далеко… значит, не по нам… значит, не видят и не слышат…

Если верить часам, длилось это не очень долго. Ярослав часам не верил: по его личным ощущениям, прошла примерно вечность, прежде чем перезвон импульсов перестал частить, сменившись другим ощущением – словно где-то над ними шёл длинный эшелон, тяжело переваливаясь на стыках груженными с верхом вагонами.

– Всплываем! Акустик, что слышно?!

– Конвой над нами, командир! Сильные шумы… со всех сторон. Их… много. Десятки кораблей, – не дожидаясь реплики комиссара поправилась Кантата, – или даже сотни.

– Выводи нас между колоннами.

– Поняла… надо принять влево, справа шумы сильнее.

– Курс тридцать влево. Поднять перископ.

Наверху… была ночь. Редкостно темная для этих широт, должно быть, небо затянуто тучами… Но тут темноту на миг расколола далекая вспышка, знак чей-то удачной атаки, и на сетчатке фон Хартманна отпечатались темные силуэты транспортников. Три колонны или четыре? И это только с одного борта. Как там было в старой шутке? Двадцать стволов и все небо в попугаях?!

– Всплываем! Мы с лейтенантом Тер-Симонян выходим наверх. Атака из надводного, по наведению с мостика! Торпедному приготовиться! Лейтенант Неринг – к вычислителю!

– Командир… – начал кто-то, но Ярослав уже карабкался вверх по трапу.

«Вот за такие фокусы тебя в итоге и списали на берег!» – отстранённо подумал он. Можно отстреляться по ночному перископу… или даже по данным гидролокатора. Радар включить, наконец. И к черту эту старую школу, сейчас так уже никто не воюет. Времена, когда подводная лодка могла в надводном положении атаковать конвой, давно уже канули в Лету вместе с легендами Глубинного флота. И уж точно никто всплывал посреди конвоя «весь в белом». У транспортников уйма стволов, зенитных и побольше, а стоит им получить хоть пару снарядов под рубку…

А потом все лишние мысли ушли, осталась только длинная туша, едва вмещающаяся между дальномерными полосками. Танкер, не меньше пятнадцати килотонн, скорее восемнадцать-двадцать, и, как бы ни хотелось экономить «рыбки», на эту сволочь надо всяко не меньше двух.

– Дистанция четыре двести! Первый пли! Четвертый пли!

– Торпеды вышли!

– Дистанция три семьсот!

Три мачты, две трубы, квадратная настройка… Сухогруз типа «пан Юлиуш Фиксик», семь триста полного водоизмещения. Низко сидит, значит, загружен доверху. Когда-то, вечность назад, лейтенант фон Хартманн в своем первом походе сорок минут считал по нему торпедный треугольник, и все равно в залпе из четырех торпед попала лишь одна.

– Второй – пли!

Еще одна вспышка и далекий грохот, на этот раз на левом фланге конвоя. Высоко в небе прошла нить красных трассеров. Кто стрелял, зачем? Три взрыва за кормой – эскорт кого-то гоняет, но поздно, мы уже здесь.

– Дистанция пять четыреста! Пятый – пли!

Четыре вышли, две остались. Ну, кто хочет сегодня на дно? Ты? Или ты? Наел себе корму, поперек себя шире… н-на! А это у нас кто такой красивый, со скошенной трубой? Давай-ка тебе в машинное пропишем!

– Погружение на перископную! Торпедные аппараты перезарядить!

Усталость навалилась внезапно, как одиночная волна. Резкая тяжесть, дрожь в руках… К счастью, он уже спустился вниз, а что командир внезапно побледнел и странно согнулся, цепляясь за трап – этого никто не заметил.