Глубокая охота - Страница 74

– Вот и познакомились, – прокомментировала Тоня Мифунэ. – Отдавай по связи. Командир уже, наверное, заждался.

– Tak jest, – откликнулась Пшешешенко и склонилась над радиостанцией. Предложение новой знакомой стало для неё единственным шансом принять участие в атаке на суперлинкор без исправного самолёта. Давать невезучей подчинённой резервную исправную машину Такэда попросту отказался.

Внизу тем временем началась вполне ожидаемая суета. Имперец торопился убрать гидропланы. Отправлять два самолёта против девяти явно не имело никакого смысла. Но для экипажей Конфедерации те выглядели беспомощными неподвижными мишенями.

– Штурмуем катапульты, – приказала Тояма. – Рысь, с тебя фотки!

Самолёты скользнули на крыло и с переворотом ушли в пике. Дома, над Семью озёрами, экипажи укладывали бомбы и пулемётный залп в крохотный, футов сто, круг. Разумеется, дома и в спокойной обстановке, но здесь на стороне «Казачков» играла уязвимость доступных им целей. Оба гидроплана защититься от града крупнокалиберных и винтовочных пуль не могли никак.

Из «фанерных чудовищ» полетели хорошо заметные клочья. Палубные команды «имперца» только и успели, что броситься врассыпную. Один из гидропланов чадно полыхнул и превратился в бензиновый костёр.

А к борту суперлинкора уже выходила главная ударная сила ВАС-61 «Кайзер-бэй». Розовый и синий торпедные отряды.

– Идём низко, – приказала Газель. – Над самой водой. Сейчас закат. Пусть они слепнут!

Пушечная батарея суперлинкора ответила частым огнём. Яркие зелёные струи выгибались дугой в попытке нашарить юркие цели. Что-то в них тревожило Газель Стиллман, но она не могла понять что именно.

Совсем такие же, как на белой подводной лодке, только собранные по четыре в легкобронированных зенитных башнях автоматические пушки яростно плевались трассерами от подножия надстройки вражеского суперлинкора.

– Абунай! – истошно взвизгнул кто-то из девчонок. От разлохмаченного крыла полетели клочья обшивки. Самолёт дёрнулся и провалился на десяток футов ниже. Струя трассеров метнулась за ним, почти впритирку к остеклению кокпита, и тут до Газели дошло.

– Ниже! – приказала она. – Ещё ниже! Ещё медленнее! Сбросить скорость до чуть выше посадочной!

– Командир? – удивлённо откликнулась Анна Тояма, но приказ выполнили все.

– Не достают! – подтвердила Газель. – Борт слишком высокий!

Кто бы ни спроектировал корпус «Адмирала Хорнблязера», он допустил фатальную ошибку. Частокол зенитных башен в принципе не предназначался для ведения огня по целям, которые почти срывали винтами барашки морских волн. Прикрывай имперца хоть какие-то эсминцы, это не имело бы значения. Но самонадеянный командир суперлинкора пришёл один.

Кто-то несмело хихикнул.

– Разойдитесь шире, – нарушила их веселье Сабурова-Сакаенко. – Берегитесь водяных столбов.

– Каких ещё водяных… – Договорить её собеседница не успела. Противоминный калибр «Адмирала Хорнблязера» шустро крутнулся на электроприводах вспомогательных башен и над водой поднялись колонны воды и пены. На такой скорости выброшенная снарядом вода становилась пусть и недолговечным, зато действительно смертельным препятствием.

Два экипажа ближе всего к разрывам не смогли удержать в себе позорный взвизг.

– Держать вектор атаки! – приказала Газель. – Маневрируйте как хотите, но ваша торпеда должна угодить в имперского ублюдка, а не под хвост царя морского!

Надо отдать должное командиру имперского суперлинкора: хотя тот и управлял стальной махиной размером и населением с фермерский посёлок, соображал он удивительно расторопно.

Рули переложили круто на борт. Исполинская махина легла в циркуляцию. Палуба накренилась, и трассеры вновь потянулись к столь уязвимым на малой дистанции целям.

Скорость, даже посадочная, всё равно оставалась на стороне авиации. Скорость – и чудовищная инерция суперлинкора. Махина такого размера попросту не могла крутнуться на пятке и при всём желании. Там, где эсминец лёг бы хоть бортом на воду, суперлинкор мог только величаво и с достоинством крениться.

– Сброс! – Торпеда отправилась к цели. Газель торопливо добавила тяги. Самолёт, почти касаясь волн крылом, взревел мотором и пошёл вбок, прочь от массивной цели.

За спиной отрывисто рявкнул пулемёт. Бортстрелок Газели нашла себе цель: одинокий имперский комиссар, хорошо различимый по алому кушаку, заложив руку за спину, палил с балкона командной пагоды суперлинкора как в тире, с одной руки. Пули разбрызгались вокруг него цветными рикошетами, но в следующее мгновение человек уже пропал из сектора обстрела.

– Анна горит! – выкрикнул кто-то. – Ей весь капот разворотило!

Газель яростно сжала руки на ручке управления.

– Есть попадание! – У борта имперца поднялся водяной столб.

– Чья? – спросила Газель.

– Тоямы, – откликнулась Рысь. – Пошла на аварийную. Наблюдаем ещё промахи. Три… пять… везучий имперский ублюдок!

Самолёты веером разлетелись вокруг имперца.

– Набрать высоту! Принять строй! – приказала Газель. – Итог атаки?

– Три попадания в штирборт, – доложила Пшешешенко. – Два сразу за миделем, одно в корму. Пожар на катапульте потушен.

– Доклад о повреждениях. – Газель мрачно смотрела вслед имперцу. Тот уходил, как будто и не принял в себя ни одной торпеды.

– Анна села на воду, горит и тонет, – откликнулась Сабурова-Сакаенко. – В синем отряде средние повреждения двух бортов, машины пока что лётнопригодны.

– Отряд прикрытия, средние повреждения один-девять чёрного, лётнопригоден, – голос Юноны Тоямы оставался всё таким же бесстрастным, как и до аварийной посадки сестры на воду. – Готовы продолжить выполнение любой задачи.

– Фотоконтроль атаки проведён, – откликнулась Антонина Мифунэ. – Подтверждаю, видимых повреждений цель не имеет. Уходит прежним курсом на полном ходу.

– Эй, – сказала Рысь. – Тоня. Похоже, нас все игнорируют.

– Угу, – откликнулась та. «Имперец» и впрямь стремительно, на полном ходу, шёл дальше. Если торпедные попадания и сказались на его скорости, на глаз этого даже не получалось заметить.

– Ну и чего ты ждёшь? – спросила у неё Пшешешенко. – Давай. Покажи класс. Девочки прикроют.

– Класс? – удивилась Мифунэ. – Подруга, ты о чём?

– Спасения на водах, как в ангаре хвасталась. – Рысь указала ей на крохотный плотик возле горящего и тонущего самолёта. Яркий бензиновый костёр пока что закрывал его от мстительных имперских комендоров, но вряд ли надолго. – Давай. Сделай мечты реальностью. Несколько минут у нас точно есть.

– Ха, – Антонина Мифунэ усмехнулась. – Фотик мой подержи?

Подводник в бою

О чём может думать командир имперской подводной лодки накануне решающего сражения? На этот вопрос работники пера и печатного станка давно уже дали пару десятков ответов, где различается лишь соотношение пафосности и сентиментальности. Рекомендованное «сверху», по слухам, составляло три к одному. То есть на каждую мысль о родной сакуре или берёзе требовалось не меньше трёх раз подумать о Янтарном троне, радости отдать жизнь за императора и приумножении славы дважды Непобедимого Имперского флота.

Фон Хартманн уже почти час думал о лопнувшей резинке трусов. Проблема совершенно дурацкая, когда ты дома, рядом со шкафом, в котором нижний ящик забит этими самыми трусами-носками. И горе, если шкаф за полмира, вторые трусы брошены в стирку, а еще одни на прошлой неделе упокоились в мусоре… и при этом ткань форменных брюк замечательно умеет впитывать пот и натирать кожу.

Конечно, оставался вариант соорудить что-то из бинтов, но…

– Море шумит…

– Шта, прастите?

– Виновата, комиссар, – поправилась Кантата. – Множественные шумы прямо по курсу. Очень множественные. И взрывы глубинных бомб.