Глубь 2 (СИ) - Страница 2

Прикинув, что смогу дохромать до контейнера хотя бы на одной рабочей конечности, используя вторую в качестве опоры, попробовал встать на обе ноги. Встав в полный рост, сделал шаг вперед, затем еще и еще.

Скорость оставляла желать лучшего, и я едва ли успел пройти половину пути, когда поврежденная часть, раскуроченная мелкими «обезьянами», сильно заскрипела, и я почувствовал обжигающую боль в и так раненной ноге.

Извернувшись, мне удалось увидеть сквозь осыпавшийся ремонтный «герметик», что тонкая трубка, неизвестно для чего служащая, вошла в икроножную мышцу, разрывая ее.

Не отключился я, наверное, благодаря только очередной порции обезболивающих, что ввел мне искин, своевременно реагируя на мои повреждения.

Волна холода пробежала по всему телу от головы до кончиков пальцев, вымораживая меня изнутри. Но костер, на котором какой-то садист жарил мою бедную ногу, всего лишь немного поутих.

Из-за холода мысли в голове стали путаться, и я, еще не до конца осознавая, начал падать на пол лицом вперед. Очередной удар тупой болью отозвался во всем теле, заставляя вскрикнуть.

Искин вопил, не взирая на мои попытки его отключить, о возможности интоксикации из-за превышения допустимой концентрации лекарств организме и возможном повреждении внутренних органов.

Из всей этой медицинской терминологии, периодически доходящей до меня, понял, лишь то, что больше болеутоляющих не получу. Это меня так расстроило, что я бы даже заплакал, не будь мой организм настолько сильно обезвожен.

Сквозь туман в голове пробились чьи-то голоса. Точно, Лирэ и Рэф. Я же должен был освободить их. Не дать умереть. Я же обещал!

Вытянув вперед руку, подтянулся на ней, помогая непострадавшей ногой. Двигаясь вперед, словно на половину парализованная гусеница, я в полузабытье твердил про себя, что нельзя терять сознание. Каждое движение отдавалось болью в ноге, но именно благодаря ей я окончательно не потерял сознание.

Проползая мимо туш поверженных врагов, поймал себя на мысли, что даже немного завидую им. Лежат такие тихие, никуда не торопятся. Вот бы мне так. Мертвые? Ну да, это небольшая плата за спокойствие. Может, все-таки стоит немного отдохнуть? Совсем чуть-чуть.

С трудом отвесив себе воображаемую пощечину, отвел взгляд от этих «счастливчиков» и пополз дальше. Чертовы цифры, отмеряющие расстояние до контейнера, едва менялись, вызывая дикое раздражение. Казалось, что каждый пройденный метр превращался для меня во все сто.

До цели я все же дополз. Упорность мне в этом помогла или упоротость, это дело десятое, но, когда моя рука коснулась стенок контейнера, чуть было не потерял сознание от радости. Вот обидно-то было бы.

Моя нога горела таким адским пламенем, что казалось, будто я засунул ее в лаву, да еще пару поленьев подбросил, дабы ярче горело. Терпеть не было сил, и я, не доставая до затвора, просто пробил рукой угол створки и выгнул ее наружу, предварительно сообщив детям, чтобы они отошли подальше.

После этого, наплевав на предупреждения искина и молчаливые возмущения Алин, чей коммуникатор я до сих пор не активировал, в обход правил безопасности, воспользовавшись аварийными протоколами, ввел себе очередную дозу анестетика.

Спохватившись, до того, как отойти в страну розовых «обезьян», что уже как пол часа весело кружились вокруг меня, дал команду на разгерметизацию брони и включил разговорное устройство Алин.

Следующий период жизни почти выпал у меня из памяти. Как меня выковыривали из покорёженного «голема», я не помнил. Лишь изредка приходя в себя, понимал, что еще жив.

Какой был по счету день после нашего прибытия в этот ангар, точно сказать не мог. Может быть, пятый, а может, двадцать пятый. Приходил в сознание лишь только для того, чтобы опять впасть в забытье.

Встать с постели у меня не получалось, да что там встать, я даже глаза открывал с трудом. Со зрением творилась какая-то ерунда. Все вокруг было расплывчато, как бы я не напрягал зрение.

Со слухом тоже творилась какая-то ерунда. Громкость окружающего меня мира постоянно скакала. То я не мог разобрать, что мне говорит стоящая предо мной Лирэ, то слышал, как тихо бормочет во сне Рэф. Но самое плохое: я вновь перестал понимать их речь.

Этот период бездействия превратился для меня в сущий кошмар. Когда я бодрствовал, меня беспокоило, что Алин могла рассказать детям, кто убил их семью. Из-за отключения лингвиста опасения лишь усиливались, ухудшая и без того плохой аппетит.

Стоило мне впасть в забытье, как меня настигали кошмары, еще больше изматывающие, чем бодрствование. Постоянные видения о событиях, творившихся в этом ангаре, перемежались с моими собственными злоключениями, причудливо перемешиваясь и создавая совершенно безумные комбинации.

На каком по счету пробуждении ощутил укол в плече, я вряд ли когда-либо смогу сказать, но в теле появилась легкость, а мысли, наконец-то, стали четкими, позволяя адекватно воспринимать окружающий мир.

— С пробуждением, Виктор, — фраза, прозвучавшая на русском, пусть и с каким-то странным акцентом, сработала похлеще самого мощного энергетика, заставляя вскочить с постели. Ну как вскочить, лишь дернул одеревеневшим телом, но, по крайней мере, я его ощущал полностью.

Прекратив попытки встать, смахнул с лица влажное полотенце и, прищурившись, завертел головой, пытаясь разглядеть говорящего. Возле изголовья кровати стоял Рэф, держа в руке пустой инъектор. Больше в комнате никого не оказалось, и я с непониманием откинул голову назад.

— Я здесь. Справа от Рэфа, — вновь раздался голос, и только сейчас я увидел возле парня тумбочку с небольшим плоским экраном, с которого на меня серьезно смотрела Алин.

Все еще ничего не понимая, ощупал место за ухом, куда когда-то Форх с Дереком вживили мне бионта. Ни малейшего следа, лишь ощущение небольшого шрама, словно от неудачного пореза.

— Что случилось? — с каждым мгновением мне становилось все лучше, и голос уже звучал крепче, хотя до прежнего состояния было еще ой как далеко.

— Рэф, можешь пойти помочь сестре с готовкой? Там вроде все было подготовлено, но все же, — Алин, проигнорировав мой вопрос, обратилась к парню. Мальчик молча кивнул и, бросив на меня задумчивый взгляд, вышел из комнаты.

С его уходом в комнате повисло тягостное молчание. Я гадал, как же будут дальше развиваться отношения в нашем маленьком отряде. Девушка, судя по всему, что-то хотела сказать, но все никак не решалась.

— Они знают? Ты им рассказала? — наконец, я решился разорвать тишину.

— А? Нет, я не смогла решиться, — встрепенулась Алин. — Только запретила им ходить к стене, пока ты не очнешься. Рэф пару раз порывался, но сестра убедила его туда не ходить. Но им стоит узнать правду.

— Я им расскажу обязательно, — ощущение было двояким. С одной стороны, это я убывал их родных и знакомых, и мне им рассказывать. С другой стороны, пусть это и звучит трусливо, но было бы легче, если бы она им сама все рассказала, избавив меня от тяжелого разговора.

— Говори уже прямо, Алин, — вновь прекращая возникшую паузу, обратился я к ней.

— Вик, я прокрутила все твои ощущения, что ты пережил, пока был у стены. Я хотела бы извиниться за свои крики и обвинения, просто это было чересчур для меня, — девушка выглядела взволнованно, но где-то глубоко внутри я ощущал, что она что-то не договаривает.

— Если тебя беспокоит именно это, то не переживай, мне понятны твои чувства. Я сам ощущал то же самое, и мне не в чем тебя обвинять, — попытался придать лицу уверенное выражение, но на душе все больше скреблись кошки.

— Дело не только в этом, Вик. Состояние твоего организма уже не внушает опасения, — она опять замялась.

— Но?

— Но твоя нога сильно пострадала, и мы не можем вылечить ее. Бионт, доставшийся тебе от Форха, вступил в реакцию с какой-то дрянью, что была на когтях «обезьян». Плюс ударная доза лекарств вкупе с регенераторами из аптечки сыграли с тобой злую шутку, — Алин не успела закончить предложение, а я уже, не взирая на протесты собственного тела, села и скинул какое-то тряпьё, служившее в качестве одеяла.