Глотайте хирурга (Приключения в микромире. Том VI) - Страница 3
— А солнышко как на вас действует, мадам? — вынырнул из-за спины холерный вибрион.
— Гм… Что? Солнышко? — сконфузилась было туберкулезная палочка, но сейчас же оправилась. — Солнышко, правда, на меня плохо действует: оно может убить меня в несколько минут… Но я этого легко избегаю — я не показываюсь на солнышке… Я селюсь всегда в темных, сырых квартирах, у бедняков преимущественно. У них редко встретишь солнечный свет… Вы вот ответьте: кто из вас дает такую заболеваемость и смертность, как я?..
— А я-то? — не унимался холерный вибрион.
— Ну, уж ты! — презрительно фыркнула туберкулезная палочка, — помолчал бы лучше, когда старшие говорят…
— Прошли те времена, тетенька, когда вы нам рты-то зажимали, — начал было холерный вибрион, но подоспевшая спирилла таким подзатыльником угостила его, что он от боли свернулся в точку.
— Продолжайте, мадам, — вежливо промолвила спирилла, и мадам, вынув из кармана записную книжку, продолжала:
— В России туберкулезом болеет в настоящее время более 3.000.000 человек… Запомните. И это по самым приблизительным и скромным подсчетам. Из них я ежегодно уношу в могилу свыше 500.000 человеческих жизней… В один год, заметьте, граждане?!. А сколько это будет в 73 года? Где он, этот хвастливый вибрионишка? Спрятался? Ну, и ладно, без него обойдемся!.. Только за 10 лет я уношу из России свыше 5-ти миллионов человеческих жизней… На всем земном шаре ежегодно умирает от меня более 3.000.000 человек.
Конечно, цифры, приведенные туберкулезной палочкой, заставили общество тоскливо призадуматься, и уже ни у кого не оставалось сомнения в том, что председателем съезда будет она. Все угрюмо молчали — ждали, что скажет спирилла… Но та опять задремала. Не дожидаясь ее пробуждения, выступила перед собранием сифилитическая спирохета и, ехидно хихикая, загнусавила:
— Товарищи, хи-хи!.. Мне странно — вы молчите… Вы забываете, что между вами есть еще более могущественные, чем уважаемая туберкулезная палочка… К примеру, возьмем меня… хи-хи… Если принять население всех федеративных Советских республик в 131.500.000 человек, то знаете ли вы, что из них пораженных мною, или, как их называют на земле, сифилитиков… хи-хи, будет, пожалуй, больше 13 000.000 человек… Что? Какие у меня данные? Данные — хорошие… Вон, в Германии считают, что из каждых 1000 человек населения 100 больны сифилисом… Может быть, вы предполагаете, что Россия отстала от Германии в этом отношении? Напрасно, не предполагайте этого… В России есть целые деревни, села и аулы, пораженные вашим покорнейшим докладчиком… Хи-хи!.. А на всем земном шаре… право, я боюсь говорить — как бы с вами чего не случилось… Ну, да бог с ней, с цифрой… Надеюсь, вы мне поверите, что моими верноподданными сифилитиками можно заселить целую страну такой площади, как, скажем, Германия, а может, и большую…
Пока сифилитическая спирохета поражала публику своей декларацией, увлекаясь цифрами и делая невероятные выводы относительно связи цивилизации с сифилизацией, — холерный вибрион не дремал и, конечно, не слушал излияний азартного оратора, считая свои притязания на председательский пост неудачными. Отыскав дизентерийную и брюшнотифозную палочку и оттащив их в самый дальний угол, он, как хороший делец, развивал перед ними свой план объединения водных зараз для совместного действия.
— Товарищи, я вам говорю, — убедительно напевал вибрион, — так как мы заражаем людей одним общим путем, мы должны поэтому тесно сплотиться…
— В самом деле, вы, гражданка дизентерия, так же, как и я, заражаете через посредство питьевой воды, сырых овощей, — фруктов, молока и через съестные припасы, загрязненные мухами. Не исключается возможность и прямого переноса заразы: через соприкосновение с больными…
— Вы, вроде меня и в отличие от брюшнотифозной палочки, имеете обыкновение селиться лишь в кишечнике человека — и то не на всем его протяжении. И обыкновенно так же, как и я, из кишечника выходите с испражнениями, для дальнейшего заражения… Верно я освещаю вопрос?
— Совершено верно! — подтвердили слушатели, очарованные обходительностью и галантностью вибриона, а тот продолжал, польщенный вниманием:
— Таким образом, испражнения человека становятся заразными и заражают все, куда только попадают… В последнем нам энергично помогают бескорыстные мухи… Не так ли?
Слушатели любезно согласились.
— Видите, сколько у нас одинаковых свойств, — обрадовался своему выбору вибрион. — Теперь, что касается уважаемой брюшнотифозной палочки, то мы и с ней имеем много одинаковых черт… она тоже выводится наружу, главным образом, с человеческими испражнениями… Но — не в укор нам будь сказано, — брюшнотифозная гражданка имеет и некоторые преимущества…
— Большие преимущества, очень большие… — перебила брюшнотифозная палочка.
— Конечно, большие, — угодливо поспешил согласиться вибрион. — И ваше главное преимущество в том, что вы, кроме кишечника, умеете пробираться и в кровь человека, и в мочу, и в печень, и в желчь, даже в костный мозг, не говоря о том, что вас можно встретить и во рту больного — на зубах… Не правда ли?
Брюшнотифозная палочка захлебнулась от восторга:
— Д-да-да!..
— Все-таки, главные источники заражения, — клонил к своему вибрион, — остаются у нас общими: это — испражнения, а отсюда — вода, молоко, мухи, съестные припасы и прочее…
— Извините, гражданин вибрион, — капризно прервала брюшнотифозная палочка, — вы забываете, что я могу заражать еще через мочу и слюну!..
— Нет, нет… — залепетал вибрион, пугаясь, что достигнутое согласие вдруг нарушится, — я это имел в виду… Как же. Имел! Только я хотел упомянуть об этом после! Ведь это же второстепенные ваши пути распространения…
Пользуясь своей обаятельностью и красноречием, вибрион, в короткое время, уговорил собеседников на образование тройственного союза в целях истребления человеческого рода. И они даже решили скрепить свой союз наименованием: «Лига водных инфекций».
Но в конце соглашение чуть-чуть не сорвалось: брюшнотифозная палочка не могла проявить себя во всей своей силе с началом теплых дней, как того хотели вибрион и дизентерийная палочка; она больше любила осеннее и зимнее время, чего как раз недолюбливали первые. Но холерный вибрион и тут уладил дело. Согласились на том, что в теплое и жаркое время года будут действовать вибрион и дизентерийная палочка, а затем, когда их деятельность ослабнет, с наступлением холодов начнет проявлять себя вовсю брюшнотифозная палочка. На том и ударили по рукам.
А на собрании ораторствовала проснувшаяся спирилла:
— Итак, граждане, последнее слово остается за мной… Насколько я помню, говорил здесь вибрион, много говорил — все уши прожужжал, говорила туберкулезная палочка, говорила сифилитическая спирохета… Будто слышала я, как бормотали что-то дизентерийная и брюшнотифозная палочки… Но все, что здесь говорилось и бормоталось, для меня недостаточно губительно… По крайней мере, для того, чтобы кому-нибудь из вас быть председателем… А время уже позднее… И я даже, кажется, успела задремать под вашу однообразную музыку…
— Вы даже всхрапнули, тетенька, изрядно, — пояснил холерный вибрион.
— Ну, положим, не всхрапнула… — возразила спирилла, — впрочем, не в этом дело… Председателем собрания все-таки буду я… Так я решила. Кто против, прошу высказаться!
Высказываться никто не пожелал, и быть бы спирилле председателем, если бы не случилось следующего:
Бурно рассекая воду, увлекая в водяной круговорот всех малорослых и даже великорослых участников съезда, извне под микроскоп ввалилось какое-то существо…
Кто это был — никто не знал.
И, главное, никто не мог определить, что это была за личность — так умело напустила она в глаза всем туману, — какую форму она имела, и чем, собственно, была так замечательна, что вела себя столь развязно и даже, пожалуй, неприлично.
Прежде всего «оно» (ввалившееся под микроскоп существо), конечно, отдавило хвост беспокойному вибриону; тот даже не успел взвизгнуть в виде протеста… Затем, верчением своего собственного тела, оно, как уже было замечено, образовало круговорот, в который втянулись многие участники съезда. С некоторыми вследствие этого случилась неприятная история. Так, у дизентерийной палочки, не обладавшей особенно большими размерами, закружилась голова от чересчур быстрого вращения и произошло нечто вроде морской болезни.