Глория (СИ) - Страница 117

— Что с ней сделали? — спросила Алекс, выглядывая из-за решётки, — Она словно не живая.

Илья стоял рядом с Алекс и беспокойно вглядывался в лицо любимой. Но Семила даже не посмотрела в его сторону.

— Может быть это какое-то колдовство? — предположил Тигран.

— Или она что-то задумала, — тихо ответил ему Макс.

А царь, тем временем, объявил начало судебного процесса.

— Первым своё обвинение и приговор выслушает главный враг моего народа и престола, убийца царя и мятежник — Хетт, — наделённый властью правосудия, Клиос отошёл от алтаря и приблизился к решётке, за которой сидел Хетт. Прямо в глаза он смотрел самодовольному Клиосу, упивавшемуся своей властью над ним. — За совершённые злодеяния, за убийство царя и восстание против моей короны, ты, жалкий предатель приговариваешься к смертной казни. Тебе отрубят голову сегодня на закате дня. Мой приговор окончательный и пересмотру не подлежит.

— Интересно, что происходит? — спросил Павел, — О чём сейчас говорит царь?

— Смертный приговор он выносит нашему товарищу по несчастью, — объяснил Тигран.

— А ты когда успел кларианский выучить? — удивился Седой.

— А чего тут учить? И так всё понятно, без слов. А теперь наша очередь, похоже.

— А интересная у них судебная система здесь. Только одно обвинение в лице царя выносится. А про защиту забыли, что ли? — продолжал Павел.

— А так удобнее, — усмехнулся Тигран, — Надо человека казнить? Быстренько суд собрали, ему при всех об этом сообщили. И о какой защите вообще идёт речь? Кто будет с царём тягаться и ему перечить?

Клиос слышал весь их разговор и, когда закончил с приговором Хетта, сразу же переключился на землян. Уже говоря на понятном им языке, Клиос огласил Максу его товарищам в чём конкретно обвинялись они.

— Ваши деяния я также расцениваю, как предательские. Ваша помощь и изобретения, что вы подарили моему народу помогли в борьбе с врагом. Но, неожиданно для всех нас, вы переметнулись к противнику. Именно в этом я вижу угрозу и предательство моему престолу. А по сему, вас ждёт та же участь, что и предателя Хетта.

Вдруг, неожиданно для всех, Семила сделал шаг в сторону, где стоял Клиос. Она медленно, но уверенно подошла к царю и, дождавшись подходящего момента обнажила блестящую сталь в своей руке. Илья смотрел на возлюбленную. Он не верил самому себе, хотя прекрасно знал, что она собирается сделать.

— Семила, остановись! Ты себя погубишь! — закричал Заур.

Но его дочь была словно зомбирована. Она никого не слышала, а видела только цель перед собой.

Кериф первым бросился к Семиле, в надежде остановить. Схватив её за руки, он выбил нож и тот со звоном упал на каменный пол. Кериф с силой прижал ей к себе и обнял за плечи. Руки Семилы так и остались за спиной.

Когда царь обернулся и понял, что произошло, он хладнокровно вынул свой кинжал из ножен и вонзил его прямо в грудь Семиле. Она едва успела вскрикнуть. Губы её моментально стали синего цвета. Слегка наклонив голову в право, она напоследок взглянула на Илью и, подняв глаза к верху, испустила дух. А из того места, куда царь воткнул кинжал, продолжала сочиться алая кровь, окрашивая её красивейшее бирюзовое одеяние в красные оттенки. На руках у Керифа повисло бездыханное тело девушки, которую он больше всего на свете хотел видеть своей женой. Сердце его раскололось на части. Он бережно опустил Семилу на пол и отошёл от её тела. Безумным, печальным взглядом он смотрел на свою невесту и в первый раз в жизни винил себя за то, что не предусмотрел того, что случилось.

В этот момент Заур, на глазах которого царь убил его единственную и любимую дочь, закричал неистовым голосом. Он выронил из рук своих посох и упал на пол, рядом с бездыханным телом своей Семилы. Причитая и беспрестанно повторяя одни и те же слова, он в отчаянии и безумии держался за свою седую голову и раскачивался из стороны в сторону.

А Илья не верил самому себе, не верил в то, что видел перед собой. Неживое тело какой-то девушки, очень похожей на его любимую. Только это точно не она.

«Семила жива и здорова, — думал Илья, — Это точно не она! Не может быть, чтобы это была Она!»

— Не может быть, это не она, — сказал он наконец-то в слух.

И первым, кто подошёл поддержать друга, был никто иной, как Павел. Он обнял Илью одной рукою за плечи и сказал:

— Не горюй, старик! Слышишь, всё образуется!

Но Илья не слышал его. Слёзы стали собираться в уголках его глаз. Он отошёл к стене и отвернулся ото всех. Он не хотел, чтобы видели его слёзы.

А Алекс, уткнувшись лицом в грудь Макса, рыдала, что было силы.

Казалось, все болезненно переживали смерть Семилы. Кроме самого царя. Он как раз был очень доволен собой, что сумел вовремя сориентироваться и наказать, покушавшуюся на его жизнь, девицу.

— Не горюй, Кериф, найдём мы тебе новую невесту. Ещё красивее и послушнее, — бросил он в сторону своего военачальника, на котором и лица не было от переживаний. — Отнеси её тело на погребальню. Пусть готовят к сожжению.

Кериф поклонился царю. Он снова подошёл к тому месту, где лежала убитая Семила. Рядом с ней, в горестном забытье, сидел Заур. Перекатываясь с одной ноги на другую, жрец пел погребальную песню своей дочери. Кериф, просунув свои руки под пропитанное кровью тело Семилы, с лёгкостью поднял его и покинул зал. А Заур от перенесенного горя, казалось, лишился здравого разума и продолжал петь свою песнь, несмотря на то, что тело дочери уже унесли.

— Глупая девка, — произнёс он с насмешкой, — Разве ты, верховный жрец, не удостоил свою дочь и не раскрыл ей тайну. Меня нельзя убить не одному смертному. Ты же сам оградил меня от насильственной смерти от любого оружия, что может стать орудием в руках заговорщиков и предателей. На что она надеялась?

В эту минуту, Алекс подняла голову и вытерла руками заплаканные глаза. Она посмотрела на Макса и тихонько сказала ему:

— Кажется, я знаю, на что надеялась Семила.

— Ты о чём? — настороженно спросил Макс.

— Увидишь.

— Ты молчишь, жрец? Ну что ж. Пока ты в глубокой печали, я продолжу творить свои великие дела и вершить правосудие. — Клиос снова повернулся к пленникам, — А теперь вернёмся к вам, — как ни в чём не бывало, продолжил царь. — Обвинение прозвучало в этом зале, приговор — тоже. Он будет исполнен сегодня на закате дня. Мой приговор пересмотру не подлежит и буде выполнен. — Молча он подошёл к тому месту, где рядом с решёткой стояла Алекс. Обжигающим взглядом он смотрел на неё.

— Мне жаль губить такую красоту, — сказал царь. — И я не стану этого делать.

Макс, услыхав это, обнял Алекс. Царь заметил этот жест и, лишь улыбнувшись, продолжил:

— Когда-то в саду я рассказал тебе о своём намерении сделать тебя своей царицей. Но ты не оправдала моих намерений.

— Алекс, о чём он говорит? — в полном недоумении, спросил Макс.

— Подожди, — остановила она Басаргина и, развернувшись к царю, спросила, — Что ты теперь намерен со мной делать? — Говорила она с такой интонацией, будто делал вызов царю. Ей не было страшно в эту минуту, нисколечко. — Сделаешь меня своей рабыней?

— Почти, — сказал Клиос, — Ты будешь моей наложницей. Я привезу тебя в мой дворец как трофей.

Алекс загадочно улыбнулась и сразу же ответила царю:

— А знаете, ваше величество, я много раз жалела о том, что сбежала из вашего дворца. Там за его стенами, меня повсюду преследовала опасность и беда.

— Это не удивительно! — ответил царь. Ему определённо нравилось, в какой манере начался их разговор. — Видишь, я не скрывал от вас того, что за стенами Ислинора вы можете погибнуть.

— Да, великий царь, — Алекс горделиво приподняла свой подбородочек и добавило, — И если вам будет угодно видеть меня возле своего трона, я охотно стану служить вам. Лишь бы только иметь возможность жить во дворце и каждый день лицезреть ваше величество.

Словно пропитанные мёдом текли слова из уст Алекс. Но то, что было усладой для царя, горьким ядом стекало в душу Макса. Он не верил своим ушам: