Глория (СИ) - Страница 114

— О чём ты думаешь, — тихо шепнул ей Илья. Он тоже к тому времени уже успел проснуться, и разного рода мысли наполнили его голову и погрузили в размышления.

— Я думаю, что Тигран был прав, — спокойно ответила Семила.

— Ты о чём?

— Единственный шанс на спасение — это убить царя.

Илья приподнялся и посмотрел на лицо своей возлюбленной. Он не верил своим ушам: его Семила предлагает сейчас убить человека. Пускай даже не человека, а царя, что одно другого не исключает.

— Не смотри на меня так, — закрыла она глаза руками, — Я не могу позволить кому бы то ни было убить тебя! Ты должен жить! И ради этого я могу допустить даже столь дикое безумство!

Она накрыла свои голубые глаза руками. Из-под ладоней Семилы потекли слёзы.

— Ты чего! — Картелёв поднялся с пола и обнял возлюбленную, — Я не умру, я обещаю тебе! Я придумаю что-нибудь, и мы все спасёмся. Слышишь.

Он обнял Семилу и крепко-крепко прижал к себе.

Конечно же их разговор разбудил и других.

— Доброе последнее утро, — недовольно, сонным голосом пробурчал Павел, — И чего людям не спиться в такую рань?

— Уже часов восемь, а то и девять, — поворачиваясь к Седому, проговорил Тигран.

Алекс услышала разговоры товарищей и тоже заворочалась на скамье. Жёстко и не удобно было спать ей этой ночью. Но усталость взяла своё.

— Как же всё тело затекло, — потягиваясь, сказала она, — Даже ноги онемели.

— Сделать массаж, — ехидно предложил Павел.

— А потом я тебе, — обозвался Макс. Не открывая глаза, он зевнул и перевернулся на спину.

— О, капитан проснулся! — уже совсем бодро воскликнул Павел.

— Странно, утро в разгаре, а за нами ещё никто не пришёл, — заметил Илья. — Может быть царь смилостивился и передумал?

— Ага, конечно, — усмехнулся Тигран. — Царь, скорее всего, очень занят. Но про нас он точно не забудет. Вот только ещё пару-тройку сотен мятежников казнит и за нас примется.

В эту минуту пленники услышали какое-то кряхтенье за стеной, отделяющей их камеру от соседней. В ней, в этой стене, так же, как и в наружной уличной, под самым потолком виднелось небольшое окошко. Только, оно было заложено камнями и забито соломой. Алекс, что спала возле этой стены, с испугом вскочила со скамьи и отошла в сторону. Макс же встал с пола и подошёл к заложенному окну.

— Почему я его не видел вчера? — удивился он и принялся разбирать окно. Но движение в их темнице заметили стражники.

— Макс, осторожно, к нам гости, — предупредил Тигран. Словно по команде Басаргин сел на скамью и, как ни в чём не бывало, сложил руки на груди. Именно в такой позе, он встретил стражника. Огромный, два с лишним метра ростом, кларионец заглянул через решётку в камеру. Все узники сидели по своим местам и не выказывали никакого беспокойства. Даже не беседовали друг с другом, в отличие от предыдущего вечера. Напускное смирение пленников насторожило стражника, но особого вида он не подал. Лишь вернувшись к своим двум товарищам, здоровила шепнул одному что-то на ухо и всё. Через некоторое время в подземелье принесли пищу и воду. Низенькая, по меркам кларионцев, женщина преклонных лет разносила узникам завтрак. Он представлял собой некое подобие похлёбки, с кусочками какого-то неизвестного овоща, похожего на картофель. К похлёбке шла небольшая зажаренная лепёшка и немного воды. Что же касается стражников, то их завтрак был куда вкуснее и питательнее. На большой раскатанной лепёшке были выложены куски, отваренного с овощами, мяса и политы каким-то ну уж очень ароматным красным соусом. Проголодавшиеся стражники настолько увлеклись завтраком, что на некоторое время забыли про узников и принялись уплетать еду за обе щеки. Этим моментом Макс не мог не воспользоваться. Пока их доблестная охрана подкреплялась, он опять взобрался на скамью и продолжил разбирать окно.

А женщина, тем временем, добралась и до их темницы. Через решётку она передавала по очереди похлёбку и лепёшки. Когда очередь дошла до Семилы, женщина ахнула.

— Тебя ли я вижу, дитя моё?! — проговорила она на кларионском.

— Меня, Милитея, меня, — сказала Семила. Её глаза и руки опустились вниз.

— Да как же ты сюда попала?

— В немилость к царю нашему угодила. Помогла вот этим людям, а он их в предатели зачислил.

— Царь! — возмутилась Милитея, — Да какой это царь?! Это изверг и тиран, каких Кларион ещё не видел!

Возмущения женщины привлекли внимание стражников.

— Ты всё, старуха? — крикнул один из них.

— Ещё чуточку и я ухожу, — ответила она. А сама достала из коробка, что стоял на маленькой трёхколёсной тележке с едой, припрятанную лепёшку и положила на неё несколько кусков мяса.

— На-ка, держи, — протянула Милитея Семиле, — Подкрепитесь. А мне ещё в соседнюю темницу занести завтрак нужно.

— Постой, — крикнула ей в след Семила, — Как там мой отец? Видела ли ты его?

— Нет, милая. Жреца я не видела. Его царь отправил в башню вещуньи Сиртеи. И с той поры Заура никто не видел.

— Если встретишь отца, передай, что я люблю его больше жизни и не о чём не жалею.

— Что ты, милая, сама встретишь его и скажешь!

— Нет, Милитея. Чувствую я, что не увидимся мы больше с отцом, — повиснув на решётке, сказала Семила и сползла по ней вниз.

Ничего больше не смогла сказать ей старуха. Еле сдерживая слёзы, она покатила свою тележку дальше. Единственное, что слышала Семила потом, так это радостное приветствие Милитеи. Будто бы она встретила своего хорошего друга или родственника. Но кому именно было адресовано это приветствие, уже не разобрала.

Вдруг камни из заложенного окна посыпались один за другим. Макс подложил на скамью соломы, чтобы шум падающих камушек не привлек внимание стражников. Но им сейчас было не до этого. Война войною, а обед — по расписанию.

— Ребята, смотрите кто наш сосед! — тихо позвал он товарищей.

— Да это же Хетт! Собственной персоной! — воскликнул Тигран.

В соседней темнице, закованный в цепи, сидел Хетт. Высокий, крепкого телосложения, седовласый кларионец сидел напротив окна и внимательно рассматривал лица людей. Кровь, что стекала из раны на его лбу, запеклась и окрасила лицо и бороду в красный оттенок.

— Он самый. Семила, спроси его, понимает ли он нас, — попросил Макс.

Дочь жреца обратилась к пленнику. И тот ответил ей, что-то не понятное землянам.

— Он говорит, что не знает вашего языка. Он просит, чтобы я переводила его речь вам.

— Отлично! Тогда спроси его, знает ли он, как отсюда выбраться?

— Да, — переведя вопрос Макса и дождавшись ответа Хетта, сказала Семила, — Только он говорит, что из подземелья есть одна дорога, но она ведёт прямо на центральную площадь. А там уже, судя по всему, «горят кострища».

— «Горят кострища»? — повторил Павел, — Что это значит?

— Массовые погребения на месте казни, — пояснила она. — Хетт говорит, что Клиос камня на камне не оставит. Что он истребит всех его людей до одного, потому что те преданы ему, Хетту, и пойдут за него до конца.

— Но ведь, не смотря на всю его жестокость, царь имеет право на месть. Ведь его отец был предательски убит. Убит тобой и твоими людьми, — бросил в сторону Хетта обвинение Павел. Но Семила молчала. Она не сразу стала переводить обвинение Седого. Только когда она это сделала, Хетт нашёл в себе силы и поднялся. Он медленно, переставляя одну ногу за другой, подошёл к решётке, что отделяла его от землян, и вцепился в неё руками со стальными змеями цепей и оков. Хетт стал трясти решётку, пытаясь вытащить из каменной стены и добраться до своего обвинителя. Но, к счастью Павла, ему это не удалось. В испуге земляне, включая Семилу, отшатнулись.

— Я этого не делал, — зарычал Хетт. — Вы что, поверили этому убийце.

После этих слов Хетт хрипло засмеялся и, немного успокоившись, разжал закованные в цепи руки и опустил их вниз.

— О чём он говорит? — тихо спросила Алекс.

Но Семила не сразу перевела его слова. Она осторожно спросила его о чём-то, и Хетт поведал свою версию случившегося конфликта. Двадцать минут он без умолку и перерывов рассказывал своим новым знакомым, точнее товарищам по беде, свою историю.