Глиняное сердце (СИ) - Страница 26

- Два, пожалуйста.- Просит Том, протягивая купюры, одновременно следя за тем, как Вильгельм прижался ладонями к стеклу, за которым бабочки летали стадами.

- Это так...- бормотал он,- так... Они прекрасны.- его шепот.

Огромные карие глаза жадно впитывали происходящее за стеклом, где в огромном павильоне, со стеклянной крышей, с многочисленными растениями и несколькими искусственными водоемами, кружились десятки сотен бабочек. Это настолько заворожило юношу, что он и не заметил, как Том подошел к нему со спины и аккуратно взял его за руку.

- Идем...

- Туда?- Глаза Вильгельма почему-то увлажнились, а сам мальчишка осторожно коснулся своих ресниц, задев одинокую слезу, и удивленно уставился на пальцы.- Слезы?- Он поднял взгляд на Тома. Тот стоял и непонимающе разглядывал своего кукленка.

- И что это значит?

Вильгельм широко улыбнулся и бросился на шею к мужчине, крепко обнимая его и шепча в самое ушко:

-А, то, Томас Кенинг, что я твой, а ты мой. Навсегда.

Том обнял мальчишку в ответ, подхватил на руки и потащил по направлению к двери в павильон. Вильгельм вдруг рассмеялся, чувствуя, как земля резко ушла из под ног, а тело утонуло в оковах крепких рук. И он ощутил всю силу своего мужчины, всю власть его и всю уверенность.

Парни осторожно шли по дорожкам, среди различных растений и камней, украшенных рисунками из диснеевских мультиков.

Вильгельм светился детским озорством, то и дело, целуя своего Тома то в щеку, то в нос, а однажды даже в глаз умудрился попасть. Кенинг громко смеялся и целовал в ответ, частенько подхватывая мальчишку на руки и кружа вокруг своей оси.

А потом на Вильгельма внезапно села большая розовая бабочка. Он замер. Зрачки расширились, ладони тут же вспотели. Том наблюдал за своим кукленком и удивлялся той гамме чувств, которая отразилась на его лице. Трясущиеся губки и дергающиеся в умилении бровки, длиннющие ресницы, по которым бабочка легко скользила крылышками...

- Они идеальны...- шепчет Вильгельм.- Если я умру, я хочу быть бабочкой.

Том согнал гостью с лица юноши и приблизился к нему:

- Красота недолго живет. Истинную красоту хранят только воспоминания. Я хочу чтобы ты взрослел, чтобы жил и понимал, что каждый день будет последним. Я хочу чтобы ты чувствовал на своей коже весенний дождик, чтобы ты пошел учиться, чтобы ты стал тем, кем ты так хочешь стать... человеком...

Вильгельм чуть улыбнулся, поглаживая ладонью ладонь мужчины и переплетая с ним пальцы:

- Том, а у нас будут дети?

- Кто?- Кенинг, как и многие мужчины не сразу понимают вопросы на подобие этого.

- Ну, детишки. Много-много детей... Я бы родил для тебя много детишек.

Кенинг напряг свой мозг, вдруг понимая, что кукленок не совсем осведомлен о том, откуда берутся дети, и кто их может приносить:

- Вильгельм, ты мальчик, а детишек приносят только девочки...

- Нет... ты врешь. Почему женщины могут радовать своих мужчин детьми, а я не могу?

- Ну, так распорядилась природа...- осторожно говорил Том. Он видел, даже больше чувствовал, что юноша расстроился от услышанного.

- Но тогда за что меня любить...- нахмурился,- какая от меня польза...- отвернулся.

- Вильгельм,- Том нежно обнял мальчишку за плечи,- это не главное.

- Любой мужчина хочет детей... И если я не смогу тебе их дать...

Но Том перебил:

- Ты не сможешь, никак. Но мы сможем воспитывать ребенка, которого бросила его мама...

- Разве такое может быть?- Повернулся в руках Тома.- Мамы не бросают детей.

- Ты прав – мамы не бросают. Бросают безответственные суки.

- То есть у нас будут дети?

Тому показалось, что в глазах брюнета целая вселенная загорелась. Огромные плошки звездного меда. Мужчина не мог ответить по-другому:

-Будут. Обязательно.

Кенинг прижал к себе худое тельце, осторожно выдохнул в волосы, что уже привычно пахли апельсином. Он понимал, что он, в принципе, хочет детей... Но не скоро и... Сейчас у него в жизни не лучший момент для появления детей. Кто его знает, что случится, когда Вильгельм станет человеком.

Следующие несколько часов они возились с бабочками. Вильгельм озорничал: бегал за крылатыми малютками, сгонял их с листьев растений и с цветов, громко смеялся, толкал Тома, снова целовал его. Кенинг же не уставал удивляться той жизнерадостности, что проявлял черноволосый мальчишка. Иногда на мужчину садились бабочки, несколько штук сразу, тогда Вильгельм строго настрого запрещал ему двигаться до тех пор, пока он как следует не разглядит чудесных созданий. Пару раз Том нечаянно, или специально, чихал, кашлял... Тогда юноша зло пилькал глазками и стрелял недовольными взглядами. Но вся эта напускная злоба проходила в тот же миг, когда на него или на его мужчину, садились крылатые красавицы. Вильгельму было важно рассмотреть все мелочи этих существ: лапки, усики, окрас. А потом он спросил у Тома:

- А почему бабочки летают?- Вопрос показался мужчине детским, но Вильгельм был куклой... Хотя ведь до этого целых семнадцать лет проходил человеком, неужели он не помнит бабочек?

- У них на крыльях специальный порошок, который позволяет летать.

- Это как у фей? Как в мультике про Питера Пэна?

- Эээ... ну не совсем, но почти.