Глэрд II. Тихие ночи - Страница 10

Рука Крома скользнула на рукоять родового клинка, я на всякий случай прикинул, куда отпрыгивать, как быть и противостоять возможной атаке. Понимая, что максимум в этом теле, смогу уклониться от первого удара, если повезет и начну действовать раньше, чем вероятный противник. В честном поединке против старосты не поставил бы на себя и гнутую монету. Видел его в деле. Сработать на опережение? Оружие изъяли. Оно сейчас лежало на столе, даже засапожник нашли. Но дверь в принципе не заперта, открывалась наружу, грамотно отступить возможно – уйти перекатом через плечо, а затем с низкого старта выскочить в коридор, а там два реальных дружинника, из новых. И рыцарь среагирует. Линс жестов родственника явно не замечал и не отслеживал обстановку вокруг, вздернул подбородок вверх и смотрел так же сверху вниз на сидящего лэрга. Значит, дядя в одиночку начнет действовать, племянник не сразу поймет происходящее и вступит в схватку.

Был бы я в старом теле, то легко бы… Бы, бы, бы… Выругался про себя и на себя.

Еще удивляло, как с такой кашей в голове деятель дожил до девятнадцати лет? Скорее всего, в поле зрения властей не попадался, да и Турин недавно занял место сотника в гарнизоне, судя же по де Кровалю и де Лонгвилю, местные полностью спелись с представителями властей, как вариант, те имели компромат на пришлых волшебников или другие рычаги влияния, а общие дела только закрепляли коррупционные связи. И, вероятней всего, смычка произошла на поприще контрабанды. Общими усилиями большая часть стратегических или просто ценных ресурсов проходила мимо казны. Что это давало мне? Посмотрим. Вседозволенность отпрыска второго по могуществу рода или равного первому в Черноягодье сыграла злую шутку сейчас, Линс просто представить не мог, что вскоре он окажется в пыточных гарнизона. Такой исход был для него фантастическим. Впрочем, инцест, а парень являлся его плодом, брат женился на родной сестре, нередко порождал патологии, и умственная отсталость далеко не самая страшная. Воспитание деточке не добавило ума. И важный вопрос: у многих ли из молодежи подобные максимы в голове?

Еще, девяносто процентов из ста, юноша именно так себя и вел с прошлым сотником, потому что ему сходило с рук подобное поведение.

Затянувшаяся пауза мне показалась замогильной, вроде бы будто сам воздух сгустился, сделался тяжелым. А затем Турин начал задавать вопросы очень, очень спокойно, в его голосе даже промелькнули некие нотки сострадания, как при разговоре с деревенским дурачком:

– Линс, подтверди, сейчас ты находишься в здравом уме. Так?

Небрежный кивок засвидетельствовал правоту лэрга.

– Я спрашиваю, так? – надавил тот, в интонациях появилась властность и сталь.

– Да, все верно! – не стал кочевряжиться тот.

– Это хорошо, очень хорошо. Далее, ты хочешь сказать, что вы проживаете на своей земле. И не являетесь подданными Великого Герцога, более того, наняли его и меня в качестве наемников. И никто не вправе вмешиваться в ваши дела. И ты выше любого аристо, так как древняя кровь пустой звук. Я все верно понял?

Лицо старосты побелело, даже де Кроваль заозирался, будто ища куда бежать или куда прятаться, только Линс оставался невозмутимым:

– Ты оглох, сотник?! Да! Аристо всего лишь обычные хуманы, их не одарили боги умениями и тотемами, как людей из Народа. Повторю, мы живем на земле наших предков, куда явились вы! И только нашей милостью, вы еще находитесь здесь. Герцог нам не указ, мы всего лишь выполняем букву договора, заключенного с его отцом, пусть и бесчестным образом с вашей стороны. Но ты идешь дальше, нарушая даже те подлые пункты соглашения! Постоянно попирая их, ты и такие, как ты, сами ломаете все. Устои! Это происходит и тогда, когда лезете туда, куда и мроки не решаются сунуться. Поэтому, повторюсь, с Найденышем я решу все сам! Это дело родов, оно никак не относится ни к Стене, ни к гарнизону, поэтому тебя абсолютно не касается!

– Ясно, – легко кивнул утвердительно лэрг, улыбнулся добро так, – А Империя и Император?

– При чем здесь Империя-то? Она далеко. Император же… гххархр… – захлебнулся на последних словах.

Момент, когда побагровевший староста переместился в пространстве на добрых пять – семь метров, разделяющие его и жертву, я не заметил. Никаких смазанных теней, ничего. Вот он сидел и ерзал на стуле, тиская рукоять родового кинжала, а вот уже нанес им удар снизу вверх под челюсть, закрывая рот болтуна. И бил на поражение. Кончик лезвия вырос из шевелюры Линса импровизированным рогом. Блестящим, острым, без единой капли крови на нем, и только черные руны мерцали фиолетовым светом.

Пусть мне не стало страшно, но прочувствовал миг до глубины души. Даже появились некие пораженческие мысли. Это каким демонам я бросил вызов? Насколько неверно рассчитал собственные силы? Да, я видел старосту в бою, на деле же, только то, что тот желал показать. Мда… Телепортация? Глэрд про такое умение не знал, но я назвать иначе произошедшее не мог. И хорошо, что Линс навык не получил, как и взрослый кинжал. Он бы меня нашинковал в капусту несколько раз в проулке, а я бы даже не успел среагировать. Никак. А еще над ним потешался, мол, не понимает и не осознает объективной реальности, вопрос к себе, а сам-то ты ее понимаешь?

Понимаю. Я делаю выводы, я, пока пусть не четко, представляю границы собственных возможностей, сопоставляю их с возможностями противников. И постоянно корректирую действия и планы, получая новую информацию, которую пытаюсь извлечь и вычленить из всего увиденного и услышанного. А это первый, пусть и маленький, шаг к успеху.

– Падаль… – тем временем с ненавистью прошипел Кром, пинком в грудь отправляя на пол замершее на месте тело, которое подрагивало в судорогах. Это староста оказывается его на клинке удерживал секунд пять, не меньше. А затем Волк проревел громко, – Я говорю, как глава, и властью своею объявляю при свидетелях, что не принадлежит Линс нашему роду! Отрекаюсь от него! Мрочий выкормыш он! Лэрг, послушай, лэрг, то Эйден, говорил, он вложил в его глотку слова насколько подлые, настолько и лживые, я же… Я…

На сотника убийство не произвело особого впечатления, тот даже бровью не повел, точнее вопросительно поднял правую, затем спросил почти ласково, но глаза сверкнули:

– Как это понимать, Кром? Зачем ты его убил? Мне вот хотелось многое узнать, а ты не позволил. Ты кого-то покрываешь?

– Нет! – отрицательно замотал тот головой, – Нет, конечно, нет! Просто я не мог выдержать, той ереси и хулы, какую он нес по отношению к Империи, Великому герцогству, где мы имеем честь, с позволения владетеля, проживать!

На меня никто не обращал внимания, а я впитывал новое, как та губка воду. Турин повернулся к де Кровалю и скучающе приказал:

– Расскажи, чему мы сейчас стали свидетелями.

Маг затравленно и очень виновато посмотрел на старосту, чьи ноздри до сих пор раздувались, но опять опережая готового рыкнуть лэрга, заговорил, точнее едва слышно прошептал одно слово:

– Крамола!

– Что ты там пропищал? Говори громче! – Турин наконец-то перестал играть и практически зарычал.

– Крамола это, лэрг! – обычным слегка дрожащим голосом ответил тот, и повторил, – Да, да, крамола!

– Именно она. Неотчуждаемость земель Империи, а соответственно и Великого Герцогства Аринор, – один из основополагающих принципов нашего государства, каждый подданный или гость, который усомнится публично в правомерности владения ею той или иной территорией, закрепленной в Своде, достоин смерти через четвертование, а тело преступника должно быть скормлено мрокам! Далее, оскорбление имперских символов, а также лиц и сословий, олицетворяющих Империю, среди которых первые – это аристо, должно караться жестоко, вплоть до смертной казни путем посадки на кол виновника, а затем утоплением тела в любом болоте, клоаке или выгребной яме. Оскорбление и неподчинение власти в лице наместников, великих герцогов, графов, баронов и всех тех, кто назначен на должность вышестоящими в иерархии Империи, карается смертью…