Глаза Сфинкса - Страница 1

Эрих фон Деникен

ГЛАЗА СФИНКСА

Долговязый молодой человек с черными усиками преградил мне дорогу. «Welcome to Egypt!» — воскликнул он и протянул мне руку. Несколько озадаченный, я ответил на рукопожатие и подумал, что таков, наверное, новомодный обычай приветствия туристов. Затем последовали типичные в подобной ситуации длительные расспросы: кто я, откуда, что собираюсь посетить в Египте. Изо всех сил стараясь казаться дружелюбным, я кое-как избавился от навязчивого парня.Однако радость моя оказалась недолгой. Не успел я выйти из здания Каирского аэропорта, как меня остановил еще один человек — все с тем же «Welcome to Egypt!». И снова рукопожатие — без тени мысли о том, нравится мне это или нет.

Следующие несколько дней я постоянно сталкивался с этим назойливым гостеприимством. «Welcome to Egypt!» слышалось в Египетском музее Каира, звучало из уст продавца папирусов; этими же словами меня приветствовали и юный чистильщик обуви на углу улицы, и таксист, и консьерж отеля, и продавец сувениров.

Поскольку каждый из них непременно хотел узнать, откуда я прибыл, мне быстро надоело каждый раз отвечать одно и то же. После очередного рукопожатия — уже перед ступенчатой пирамидой в Саккаре — я с самым серьезным видом заявил, что прилетел с Марса! Но это заявление не произвело на моего собеседника ровным счетом никакого впечатления. Он лишь схватил меня за обе руки и громко закричал: «Welcome to Egypt!»

Вот такими «продвинутыми» стали египтяне: даже туристы с Марса никого здесь не удивляют!

За свои 54 года я не раз бывал в этой стране на берегах Нила. Здесь изменилось многое: дороги, транспорт, здания отелей. Даже воздух и тот стал другим — более тяжелым, удушливым от выхлопных газов. Но неизменным остался покров таинственности, окутывающий древнейшее государство, и полностью сохранилось многовековое очарование Египта.

В 1954 г., еще девятнадцатилетним, я впервые оказался в подземных лабиринтах под песками Саккары. Впереди шли мой коллега, студент-египтянин, и двое проводников. Каждый из нас держал в руках горящую свечу: в то время, 35 лет назад, под эти своды еще не провели электричество. Эти подземные ходы еще не были доступны для туристов. Я помню все так ясно, как будто это было вчера: один из проводников высоко поднимает свечу, и пламя освещает громоздкий, высотой в человеческий рост, саркофаг. Отблески свечей дрожат на поверхности гранита.

— Что там, внутри? — спрашиваю я с некоторой дрожью в голосе.

— Священные быки, молодой человек, мумии быков!

Еще несколько шагов — и снова под сводами широкая ниша, а в ней — саркофаг. Напротив, в заплесневелой могиле — то же самое. Гигантские чудовищные саркофаги видны повсюду, куда достигает свет наших свечей. Толстый слой пыли заглушает шаги. Новые коридоры, новые ниши, новые саркофаги… На душе делается тревожно, а от мелкой пыли першит в горле. Ни малейшего ветерка в затхлом, застоявшемся воздухе. Все саркофаги приоткрыты, тяжелые гранитные крышки чуть сдвинуты со своих мест. Я хочу-увидеть мумию священного быка и прошу обоих проводников и моего товарища-студента помочь мне. Они подсаживают меня, я взбираюсь повыше, ложусь животом на приоткрытый верхний край саркофага и, дрожа от предвкушения, заглядываю в него, держа свечу так, чтобы свет падал внутрь. Но внутри ничего нет! Я заглядываю во второй саркофаг, в третий, в четвертый… И там пустота. Где же мумии священных быков? Кто-то забрал их отсюда? Может быть, все мумии давно извлечены и хранятся в музеях? Или — у меня возникает смутное подозрение — в этих саркофагах вообще никогда и не было мумий быков?

И вот теперь, 35 лет спустя, я вновь стою под теми же подземными сводами. Сюда уже провели электричество, и группы туристов движутся по двум параллельным ходам. Слышатся восторженные возгласы, мелькают удивленные лица. Уверенный голос гида объясняет, что в каждом саркофаге прежде находилась мумия Аписа — священного быка древних египтян.

Я не пытаюсь возражать гиду, хотя теперь уже наверное знаю, что в массивных гранитных саркофагах никогда не было никаких мумий священных быков!

1850 год, Париж. В Лувре работает ассистентом 28-летний Огюст Мариет. Это маленький энергичный человек, который умеет ругаться не хуже извозчика. За последние семь лет он приобрел обширнейшие познания о Египте. Огюст Мариет бегло говорит по-английски, по-французски и по-арабски, знает иероглифы и как одержимый трудится над переводом древнеегипетских текстов. До французов дошли сведения о том, что англичане, их главные соперники в области археологии, якобы приобрели в Египте какие-то ценные старинные рукописи. «Великая нация» не могла остаться непричастной к такому повороту событий. Парижская академия наук решила послать в Египет молодого ассистента Мариета. Располагая всего шестью тысячами франков, он должен был перехватить у англичан наиболее ценные папирусы.

Огюст Мариет прибыл в Каир 2 октября 1850 г. Уже на следующий день он посетил коптскую патриархию, поскольку надеялся, что коптские монастыри помогут ему добраться до древних египетских папирусов. Однако священнослужители не спешили с ответом. Дни ожидания Мариет проводил в прогулках по Каиру. Он заметил, что почти в каждой антикварной лавке выставлены на продажу фигурки сфинксов — и не какие-нибудь там подделки для туристов, а подлинные, найденные, как правило, в Саккаре. Это заставило ученого призадуматься. 17 октября пришел наконец долгожданный ответ. Увы, коптская патриархия сообщила лишь то, что для решения вопроса о древних папирусах потребуетсяеще некоторое время. Узнав эту неприятную новость, Мариет поднялся к цитадели и, погруженный в свои мысли, уселся на ступеньки.

Перед ним в вечерних сумерках раскинулся Каир. «Как мачты затонувшего флота, — писал Мариет, — из глубокого моря тумана вздымались три сотни минаретов. На западе высились погруженные в золотую пыль заката пирамиды. Зрелище было впечатляющим. Оно захватило меня, и я с почти физической болью ощущал его прелесть… Исполнилась мечта моей жизни. Вокруг меня — такой близкий и доступный — простирался целый мир захоронений, стел, надписей, статуй. Что там могло быть еще? На следующий день я нанял несколько мулов для поклажи и пару ослов для себя, купил палатку и наполнил несколько ящиков всем необходимым для путешествия в пустыню. 20 октября 1850 г. я поставил палатку у подножия большой пирамиды…» [1] [1].

Спустя семь дней энергичный Мариет развил вокруг пирамид весьма бурную деятельность. Со своим маленьким караваном он двинулся на юг и, проведя в пути полдня, разбил лагерь в Саккаре, между руинами древних стен и рухнувшими старинными колоннами. Достопримечательность сегодняшней Сакка-ры — ступенчатая пирамида фараона Джосера (2630–2611 до н. э.), — тогда еще никому не известная, скрывалась в земле. Огюст Мариет не привык сидеть сложа руки. Прогуливаясь по окрестностям своего лагеря, он обнаружил торчавшую из песка голову сфинкса и сразу же вспомнил о сфинксах в антикварных лавках Каира. Те сфинксы тоже были найдены в Саккаре! Пройдя еще несколько метров, он наткнулся на разрушенную каменную плиту, на которой можно было разобрать надпись «Апис». Теперь 28-летний парижанин воспрянул духом. Те, кто бывал здесь до Мариета, тоже видели голову сфинкса и стелу с надписью, но никто не уловил связи между этой головой и стелой. Мариет вспомнил древних авторов — Геродота, Диодора Сицилийского и Страбона — которые сообщали о каком-то таинственном культе Аписа в Древнем Египте. В 1-ой главе своего сочинения «География» Страбон (64/63 до н. э. — 23/24 н. э.) писал: