Глаза Гейзенберга (из сборника"Френк Герберт") - Страница 10

Поттер проследил, как тот удалился, думая о том, как четко агент вник в нужды его профессии. Прекрасная операция, только с одной ошибкой – слишком все гладко, слишком много холодной логики, недостаточно творческого любопытства и готовности исследовать пути случайности.

«Если бы он нажал на меня, он бы достал меня, – подумал Поттер, – Ему следовало бы побольше проявить любопытства относительно этого случая. Но все мы стремимся подражать нашим хозяевам – даже в их слепоте».

У Поттера начало появляться больше уверенности в успехе опаснейшего предприятия. Он вернулся, чтобы помочь Свенгаарду с окончательными деталями, удивляясь:"Откуда мне знать, что агент удовлетворен моим объяснением".Никакого чувства беспокойства не присутствовало в вопросе. «Я знаю, что он удовлетворен, но откуда я это знаю?» – спрашивал себя Поттер.

Затем он понял, что мозг его занят корреляцией генной информации – внутренней работой клеток, их внешними проявлениями – он занимался этим столько лет, что вес данных перешел в новый уровень понимания. Он уже мог читать мельчайшие детали, выдающие реакции генного типа.

Я уже читаю по лицам людей!

Это было поразительное открытие. Он осмотрел комнату, бросив взгляд на сестер, помогающих закончить разборку. Когда он встретился взглядом с компьютерной сестрой, он понял, что она преднамеренно уничтожила ленту записи. Он знал это.

Лизбет и Гарви Дюран шли из больницы после беседы с докторами Поттером и Свенгаардом, взявшись за руки. Они улыбались и размахивали сомкнутыми руками, как дети на пикнике – кем по существу они и были.

Утренний дождь закончился, и тучи уносились на восток к высоким вершинам, которые выходили на сеатский Мегаполис. Высокое небо светилось чистой ясной голубизной, а в нем высоко царило солнце.

Толпа людей в порядке свободного движения проходила через парк поперек дороги, очевидно, это было время упражнений на воздухе для команды какой-нибудь фабрики или рабочей группы. Однообразие их рабочей формы прерывалось всплесками красок – оранжевый шарф на женской голове, желтый шнур на груди мужчины, ярко-красный талисман плодородия свисающий на золотой петле из уха женщины. Один мужчина надел на себя яркие зеленые туфли.

Трогательные попытки проявить индивидуальность в мире генетически штампованной однородности проникали уколами сквозь защитные реакции Лизбет. Она отвернулась, чтобы эта сцена не сняла улыбку с ее губ, и спросила:

– Куда мы пойдем?

– Хм-м-м? – Гарви держал ее за спину, ожидая, когда перейдет дорожку группа.

Некоторые из марширующих поворачивались, с завистью глядя на Гарви и Лизбет. Все понимали, почему Дюраны ходили туда. Больница, огромная глыба пласмелда позади них, тот факт, что они были мужчиной и женщиной и шли вместе, особая одежда, улыбки – все говорило о том, что Дюраны получили отпуск по случаю их потомства, и поэтому свободны от своих повседневных трудов.

Каждый индивидуум в этой толпе надеялся с затаенным отчаянием на такой побег от рутины, которая связывала их всех. Жизнеспособные половые клетки, отпуск для посещения селекционера – это было всеобщей мечтой. Даже известные стерри надеялись и оказывали покровительство шаманам, улучшателям породы и производителям заветных талисманов.

«У них нет прошлого, – думала Лизбет, вдруг вспомнив давние наблюдения народных философов, – Они все люди без прошлого, и только надежда на будущее еще держится в них. Наше прошлое потерялось где-то в океане темноты. Оптимены и генные хирурги уничтожили наше прошлое».

Перед лицом этого даже их собственный отпуск на посещение улучшателя породы терял свое особое сияние. Дюраны могли не напрягаться и не вскакивать по звонку, чтобы спешить в разные стороны на работу, но все же они до сих пор были людьми без прошлого… да и будущее их могло потеряться в одно мгновение. Ребенок, который формируется в больничном чане… каким-то малым образом он мог быть их частью, но хирурги изменили его. Они резко отрезали его от прошлого.

Лизбет вспомнила своих родителей, чувство отчуждения от них, различия, которые были глубже, чем кровь.

«Они только частично были моими родителями, – думала она, – Они это знали… и я это знала».

Она почувствовала начало отчуждения от своего собственного, не сформированного еще сына – эмоция, которая высветила необходимость их поступка. «В чем здесь польза?» – размышляла она. Но она знала, в чем эта польза – навсегда покончить с этой ампутацией прошлого.

Последний с завистью на лице прошел. Толпа превратилась в движущиеся спины, кусочки цвета. Они повернули за угол и ушли, из ниоткуда в никуда.

«Это мы повернули за угол, и нет пути назад?» – размышляла Лизбет.

– Давай пойдем к подземке, проходящей через весь город, – сказал Гарви.

– Через парк? – спросила она.

– Да, – сказал Гарви, – Подумай только – десять месяцев.

– И мы сможем взять сына домой. Нам очень повезло.

– Кажется, это так долго – десять месяцев, – сказал Гарви.

Лизбет ответила, когда они перешли улицу и вошли в парк, – Да, но мы можем приходить навещать его каждую неделю, когда они перенесут его в большой чан – а это уже через три месяца.

– Ты права, – сказал Гарви, – Не успеем опомниться, и они уже пройдут. И слава всемогущим, что он не специалист или что-нибудь еще. Мы можем воспитывать его дома. Время работы нам сократят.

– Этот доктор Поттер чудесный, – сказала она. Когда они разговаривали, их соединенные руки двигались легкими пожатиями и движениями пальцев в тайном разговоре – ручной код, – несказанное слово, – который говорил о их отношении к группе подпольного Центра родителей.

– Они до сих пор следят за нами, – просигналил Гарви.

– Я знаю.

– Свенгаард не в счет – раб структуры власти.

– Очевидно. Знаешь, я понятия не имела, что компьютерная сестра – одна из нас.

– Ты тоже это заметила?

– Поттер глядел на нее, когда она зацепила выключатель.

– Ты думаешь агенты Безопасности видели ее?

– Несомненно нет. Они все были заняты нами.

– Может быть, она и не одна из нас, – просигналил Гарви. А вслух сказал:

– Не правда ли, сегодня прекрасный день. Давай пойдем по тропинке, где трава.

Пальцы Лизбет дали ответ:

– Ты думаешь, что у сестры это вышло случайно?

– Могло быть. Вероятно, она поняла, что сотворил Поттер и поняла, что это единственный способ спасти эмбрион.

– Тогда кто-то должен связаться с ней немедленно.

– Осторожно. Может быть, она не стабильна, эмоциональна – селекционер-неврастеник.

– А как насчет Поттера?

– Мы должны сразу же послать к нему людей. Нам понадобится его помощь, чтобы вызволить оттуда эмбрион.

– Тогда об этом узнают девять хирургов Централа, – сказала она.

– Если он только согласится, – просигналил Гарви. Она посмотрела на него с улыбкой, которая полностью скрыла внезапную озабоченность:

– У тебя сомнения?

– Только потому, что он видел меня насквозь в то время, когда я читал по лицу его мысли.

– Да, ты прав, – сказала она, – Но он делал это так медленно и неуверенно, по сравнению с нами.

– Вот так я и прочитал его мысли. Похоже, что он читал мысли впервые, как любитель самоучка, спотыкаясь, набираясь уверенности по мере того, как у него получалось.

– Он не подготовленный, – сказала она, – Это очевидно. Я беспокоилась, что ты прочитал то, что не увидела я.

– Думаю, ты права.

По всему парку пыль заслоняла солнечный свет, поднимаясь столбами, которые стояли в лесном питомнике. Лизбет пристально всматривалась в эту картину и сказала:

– В этом нет сомнения, дорогой. У него природный дар, он наткнулся на свой талант случайно. Ты же знаешь, что такие люди встречаются – они должны быть. Ничто не может нам помешать общаться с ними.

– Но ОНИ, конечно, попытаются.

– Да, – просигналила она, – Сегодня ОНИ внимательно за этим следили, сканировали и проверяли нас в этой комнате отдыха. Но люди, которые мыслят механически, никогда не догадаются – я имею в виду, что наше оружие – люди, а не вещи.