Глаз Кали - Страница 16

Пришелец выглядел довольно странно. То есть, где-нибудь в сельской местности, где много деревень, где в изобилии пасется на лугах скот, а мельницы вовсю трудятся, превращая зерно в муку, таких людей весьма много, но здесь, в глубине джунглей подобный человек представлялся воистину редкостью.

Это был пастух или какой-то другой работник, явно привычный к тяжелому и неблагодарному труду. Быть может, скотник, для которого привычно чистить навоз в стойле. Или поденщик из тех, кто всегда на подхвате: дотащить мешок, разгрузить повозку, выгрести нечистоты, починить крышу…

В Вендии подобные люди обычно принадлежат к низшим кастам. Это заметно и по внешности. Незнакомец был чрезвычайно смугл, почти черен, одет лишь в убогую набедренную повязку и сандалии, собственноручно сплетенные им из травы. Его большие, черные навыкате глаза глядели туповато, как будто принадлежали домашней скотине, а губы постоянно двигались, словно он что-то пережевывал.

— Эй, — грубо окликнул его Конан, — ты кто такой? Откуда ты взялся?

Человек перевел на киммерийца взгляд своих выпученных глаз с синеватыми белками и ничего не ответил.

Конан повторил свой вопрос еще несколько раз, но пришелец упорно молчал. И наконец когда Конан перестал задавать вопросы, тот неожиданно произнес:

— Я Сканда, я шел сюда пешком.

— И далеко ли ты шел? — спросил Конан.

— Порядочно…

Тем временем проснулся и Фридугис. Он увидел чужака, но до времени не стал показывать своего интереса к происходящему. Лежал себе с полузакрытыми глазами и рассматривал незнакомца. Вероятно, желал составить о нем собственное мнение, наблюдая со стороны за чужаком и Конаном.

Конан сказал:

— И куда ты идешь?

— Я с вами, — подумав, ответил Сканда,

— Почему?

Этот вопрос, противу всех ожиданий, не поставил пастуха в тупик. Он широко улыбнулся, показав квадратные желтые зубы, и ответил:

— Ну, потому что мы идем в одно и то же место.

— Ты знаешь, куда мы направляемся?

— О, — сказал Сканда, — не вы. Та вещь, о которой я думаю. Она направляется туда. И я тоже.

— Почему? — опять спросил Конан.

— Мы все идем к моей матери, — объяснил Сканда, на сей раз словоохотливо. Видно было, что тема разговора весьма его занимает. — Она устала ждать. Я знаю.

— А, — сказал Конан. — И что ты знаешь?

— Ну, ту вещь, которая у вас, — сказал Сканда и пустил слюну. — Она хочет назад. Так?

— Предположим, — не стал отпираться Конан.

Сканда вдруг зарыдал. Это произошло так неожиданно, что Конан даже подскочил на месте.

— Что?! — вскрикнул киммериец. — Что такое?!

— Я тоже… — сквозь слезы произнес Сканда. — Я тоже хочу. Назад, к ней.

— К Кали? Ты был ее жрецом?

— Я не понимаю, — сказал Сканда, всхлипывая. — Я просто хочу к ней. Туда. Туда, где она.

В этот самый момент Фридугис решил наконец принять участие в разговоре. Он приподнялся и вмешался:

— Мы будем рады принять тебя в нашу компанию, Сканда. Особенно если ты знаешь, где находится храм богини Кали. Тот, что обрушился под землей сто зим тому назад. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Ах! — в отчаянии воскликнул Сканда. — Все обвалилось и погребло ее. Она лежит там, заваленная землей, ей нечем дышать, она страдает и зовет, зовет меня… А я не могу ее спасти. Не могу снять с нее всю эту землю.

— Покажи нам, где это место, и мы поможем тебе, — обещал Фридугис.

Сканда просиял, как дитя, которому посулили сладости.

— Если ты обманул меня, человек с белой кожей, — торжественно произнес Сканда и поднял к небу тощую черную руку, — то моя мать отыщет тебя. Она отыщет тебя, где бы ты от нее ни прятался, она сорвет с тебя твою белую гладкую кожу, она сгрызет твое красное мокрое мясо, она вытащит твои кишки… Все это она сделает с тобой, и ты будешь жив и сможешь смотреть на происходящее — и ты все будешь чувствовать, ибо Кали убивает своих врагов мучительно и долго.

— У Кали не будет случая рассердиться на нас, — заверил его Фридугис. — Клянусь тебе, мы не враги той, которую ты называешь матерью.

Конан мрачно посмотрел на темнокожего безумца, но промолчал. Про себя он решил, как следует присматривать за незнакомцем. Больно уж необычно тот держался. А Конан при всей своей любви к разного рода приключениям не слишком жаловал то, чего не мог объяснить. И тем более — то, в чем угадывал каким-то потаенным варварским инстинктом демоническую природу.

Идти вместе со Скандой оказалось и легче, и труднее, чем прежде. Сканда сам вызвался возглавлять шествие. Точнее, он даже ни о чем не спрашивал. Просто резво побежал впереди. Он не шел, а именно бежал, и когда замечал, что его спутники отстают от него, останавливался, нетерпеливо приплясывал на месте.

— Думаешь, он точно знает дорогу? — спросил Конан у Фридугиса.

Тот пожал плечами.

— Судя по тому, как он держится, — вполне возможно, — ответил бритунец. — Кроме того, если Кали действительно призывает к себе своих адептов и может притягивать свой любимый драгоценный камень, то на Сканду вполне можно положиться.

— Он не то, чем представляется, — предупредил Конан.

— Да? — Фридугис выглядел озадаченным, и вместе с тем совершенно было очевидно, что бритунец забавляется. С точки зрения Фридугиса, пастушок вряд ли являлся чем-то сверхъестественным. — Полагаю, в Вендии достаточно безумцев. Здесь их любят. В других странах дело обстоит иначе. Например, мы в Бритунии сумасшедших стесняемся, что ли. Стараемся устроить так, чтобы они не слишком попадались на глаза.

— А в Ванахейме всех детей с помраченным рассудком попросту убивают, — сообщил Конан хмуро. — И я нахожу этот обычай вполне удачным. Во всяком случае, если ванахеймский воин и впадает в безумие, то это безумие вполне разумно: он точно знает, чем оно вызвано, он может прекратить приступ бешенства в любой момент, а кроме того, ванахеймское безумие используется как оружие в битве. И только.

— Ну да, ну да, — подтвердил Фридугис. — И я о том же. А вот в Вендии таковых почитают и позволяют им свободно разгуливать повсюду.

— И в результате один из здешних сумасшедших зарубил бритунца прямо на рыночной площади, — напомнил Конан. — Помнишь? Ты рассказывал, как твой предок возвращался домой с камнем…

— Ну, он не вполне мой предок, — поправил Фридугис. — То есть, не совсем прямой, но все-таки…

Конан махнул рукой.

— У киммерийцев родня, особенно по материнской линии, считается до семи колен.

— Ты хочешь сказать, что семиюродный брат или шестиюродная тетя будут считаться твоей родней? — поразился Фридугис.

— Вот именно, — кивнул Конан. — Поэтому у нас очень сложная система наследования.

— Да уж, — согласился Фридугис.

Тем временем Сканда посылал им отчаянные сигналы. Он подскакивал на месте, изгибался в прыжке всем телом, как лосось, размахивал руками и корчил жуткие рожи.

— Интересно, что там происходит? — задумчиво вопросил Фридугис. Он задрал голову к небу и повертел ею как бы в поисках ответа.

— Да, неплохо бы выяснить, — согласился Конан.

Оба приятеля томительно-медленно приближались туда, где жестикулировал их спутник.

Когда они подошли совсем близко, Сканда резко присел на корточки, вскинул вверх руки и запел. Точнее, он закричал тонким пронзительным голосом, и Фридугис только спустя несколько минут догадался о том, что эти ужасающие звуки означают пение. Конан демонстративно сунул себе в уши пучки травы и отвернулся. Киммерийцу не хотелось признаваться в том, что странный человечек пугает его.

Естественно, могучий варвар не испытывал страха перед настоящим противником: перед вооруженным человеком, воином или крупным хищным зверем.

Даже монстры не вызывали у него ужаса. В конце концов, любой монстр, даже гигантский паук или змея невероятных размеров с ядовитыми зубами (таких он видел в Стигии) — все они лишь живые существа и могут быть уничтожены холодной сталью.