Главы из романа По касательной - Страница 7

Поэтому несказанно удивилась, набредя на театрик под открытым небом, где давалось представление.

На полукруглом помосте перебрасывались репликами и разражались монологами актеры. О том, что это именно актеры, а не случайные риторы, практикующиеся в публичных дискуссиях и изяществе слога, должны были, вероятно, свидетельствовать их одеяния. Это были чрезвычайно странные одеяния. На сцене неподвижно стояли два балахона, укрывающие артистов с головы до пят. Просто напяленные сверху мешки с дырками для глаз, один серого цвета, другой коричневого.

Перед помостом широкими ступеньками и тоже полукругом поднимались зрительские ряды. Ни одного свободного места - аншлаг. Вокруг сцены сгрудились те, кому не досталось сиденья. На одинаковых лицах одинаковое трепетное внимание. Кое-кто даже рот разинул в волнительном восторге.

Ди прислушалась к высокоучтивой перебранке на сцене. Двое пререкались по предметам столь возвышенным и отвлеченным, что она не сразу вникла в суть действия - если, конечно, монументальное стояние высокопарных балахонов можно назвать действием.

-У них есть все, но нет ничего, - патетически разглагольствовал Коричневый. - Я же не даю ничего, но посмотри вокруг - здесь есть все, что душа пожелает. Здесь никто ничего не теряет, ибо потеряв обретает заново, здесь никто не падает, ибо упав не имеет урона и продолжает восхождение с того места, откуда упал. Здесь потребности определяют бытие, ибо я так хочу - ибо я люблю тех, кого веду. Ты же не любишь тех, кто доверен тебе, ибо любящий не испытывает любимого и не отнимает у него прежде дарованного, не толкает в спину и не повергает в прах. Стремящееся к праху бытие человека определяет его потребности и погружает в суету, ибо потребности людей так же низки, как и их бытие.

-Да, это так, - смело ответствовал Серый. - Я не люблю людей и мало делаю для них, потому что, как и ты, не люблю суеты. Порою, в миг слабости готов я возненавидеть весь труд мой, которым тружусь я под солнцем, потому что должен оставить его человеку. Ибо что будет иметь человек от всего труда моего и заботы моей, кроме еще большей суеты? Ибо все дни его скорби, и его труды - беспокойство; даже и ночью сердце его не знает покоя. И это суета.

Ди подумала, что где-то уже слышала такое. Или читала. А подумав, тут же и вспомнила. Серый обокрал Экклезиаста - шпарил точно по источнику. Да и насчет потребностей что-то очень знакомые интонации.

-Но я жалею их, - надрывно продолжал Серый. - И в этом мое оправдание. Не в моих силах сделать их совершенными и идеальными. Бренное не может быть идеальным. Бренное можно лишь закалить, чтобы оно стало чуть-чуть прочнее. Поэтому я посылаю им испытания...

-...от которых большинство из них гнется и ломается, - вставил Коричневый с каким-то пафосным ехидством, - делаясь ни на что не годным тряпьем, влачащим существование в ничтожестве. И впрямь - их можно жалеть, но не любить. А тебя, их Судьбу, я не могу обвинить в жестокости к ним - а только в милосердии.

-Обвинить?! - возмутился Серый. - Я не ослышался, достойный собрат?

-Ты не ослышался, любезный родич. Люди - враги Невоплощенных. Хотя меж нами не война - но и не мир. Не притворяйся, что тебе это неведомо. В их телах томятся безвинные души. Но им мало, они хотят еще, еще и еще. Они плодят себе подобных и им нужны души для извергаемой из их самок плоти. Их лазутчик уже проник в город, в священную обитель моего народа и наводнил ее ужасом Воплощения. Я, Апостол Невоплощенных душ, обвиняю тебя, Судьбу человека, в потворствовании и прямом содействии этому гнусному предателю, ретрограду и оборотню...

Остального Ди уже не слышала, убредая прочь от театрика. Она решила, что такая откровенная идеологическая пропаганда, наряженная в костюмчик высокого искусства, никак не может быть ей по вкусу. Эстетика долдонства. Шагая с чувством собственного человеческого достоинства, она вдруг вспомнила, как раскочегарился Уйа, когда уличил ее в "дурновкусии", и захихикала. Приятно все-таки сознавать свое культурное превосходство над противником. Хотя бы и таким аморфным противником, как трусоватые души. "Не мир и не война. Ну надо же!" - фыркнула Ди.

Снова по бокам потекли улочки-закоулочки. Снова пустые. Город, по-видимому, жил теперь островной жизнью - крохотные островки жмущихся друг к дружке перепуганных душ , сменялись морем совершенного безлюдья. То есть бездушья, разумеется.

Но, продолжая посмеиваться над эстетической наивностью местного населения, Ди пришла к мысли, что теперь что-то непременно должно измениться либо в ней самой, либо в городе. Либо и то, и другое.

Пускай война не объявлена. Вряд ли она вообще когда-нибудь будет объявлена. (Ди попыталась представить себе ратную сечу людей и душ ничего, конечно, не получилось. Только еще один, совсем уж какой-то истерический смешок вырвался на волю.) Но, кажется, пропаганда у них тут поставлена серьезно, на широкую ногу. Это по всему видать - и по редкостному единообразию вкусов и взглядов, и по тому, как дружно они впадают в припадочное неистовство, и даже по тому, как заклинивало Уйа на плетении эпитетных цепочек в адрес города. Очевидно, теперь этот маховик начнет раскручиваться в новом направлении - а именно в том, которое засвидетельствовал в политическом театрике Коричневый балахон. За нежеланием и неспособностью большего душ будут науськивать на Убивца подлого шпиона, проводника зловредной человеческой экспансии.

Что ж, это политика. Ди, пожалуй, согласна была понять и принять к сведению их точку зрения. Но в любом случае она останется при своем, при человеческом - следовательно, противостояние неизбежно.

Не мир и не война?

Фигушки вам. Преисполнясь гордости за род людской, Ди сама, от себя лично и от имени человечества объявит Невоплощенным войну. Бросит им вызов. Развяжет партизанские действия в тылу противника. И либо победит, либо проиграет. Третьего не дано.

Главное - найти Убивца. Узнать его в лицо.

Снова путь преградила стена. Ди развернулась и пошла вдоль нее. Кажется, она уже должна была не один раз обойти город по кругу, но только сейчас отметила очевидный факт: стена была глухой - ни ворот, ни самых завалящих калиток. "Замуровались, - мрачно подумала она. - Знать бы, как они сюда попадают. Какими тайными тропами. И как вообще получается такая гадость - невоплощенная душа".