Главред: назад в СССР (СИ) - Страница 47

— Стыдно, товарищ, — пожурила его полная женщина в ярко-красном шарфе и круглой меховой шапке. — Мы живем с вами в старинном городе с богатой историей…

Дальше я уже перестал обращать внимание, кто что говорит, слушал только сами обсуждения.

— «Письма мертвого человека»… Тьфу! Раньше такое бы даже не сняли!

— А тут, смотрите, еще про кладбище!

— Кашеваров-то куда смотрел?

— Новый театральный сезон… А у нас что, театр есть?

— Ну, что вы, в самом деле! Калининский драматический у нас на гастролях! В районном доме культуры спектакли идут — «Вишневый сад» Чехова и «Три сестры»!

— Я этого Никиту лично знаю, в нашем доме живет. В критики, значит, подался?

— Смотрите, а план-то мы перевыполняем! Читали Шикина?

— Ой, я его не читаю. Скука смертная, одни цифры.

— Да нет, смотрите — он все по полочкам разложил, тут даже цифры статистики в одну колоночку сведены…

— Кто так фотографирует? Не узнать даже, что за здание…

— А мне, наоборот, нравится. Необычно.

— Почему Чеботарев за всю команду рассказывает? А остальных почему не спросили? Он у нас что, единственный чемпион? В футбол вообще-то одиннадцать человек с каждой стороны играет!

— Да ладно вам! Человек на себе весь андроповский спорт тащит!..

— Не скажите! А как же игроки из «Кожевенника»? Титов, Марченко!

— Ну, так это же хоккеисты, сейчас не сезон еще…

Слушая мнение аудитории, я пропустил три автобуса и, посмотрев на часы, висящие на столбе, понял, что рискую опоздать на назначенную самим же планерку. С сожалением заняв очередь, я перестал слышать людей, обсуждающих газету, и до меня доносились лишь обрывки разговоров. А потом подошел чистенький красный «ЛиАЗ», обрадовав меня своим появлением — на работу я все-таки успеваю. И вдруг что-то резко бахнуло, женщины на остановке испуганно взвизгнули. Звуки сменились шипением — закон вселенской подлости словно бы решил на мне отыграться, выбрав в качестве квеста пробитое колесо.

Из открывшейся передней двери вышел растерянный водитель, посмотрел на стремительно сдувающуюся шину и, почесав пятерней затылок, обратился к взволнованным пассажирам. И к тем, кто был в салоне, и к нам, мерзнувшим на остановке.

— Граждане, придется ждать следующего автобуса, — он развел руками. — Сейчас пока техпомощь подъедет…

— А зачем тебе техпомощь? — раздался басовитый голос. — Мужики, а ну давай поможем шоферу! Запаска-то у тебя есть?

— Есть, — кивнул водитель, довольно-таки молодой и тщедушный парень, живо напомнивший мне шофера «Колхиды» на Андроповском ЗКЗ. — Только она тяжеленная, мне ее одному не переставить…

— Удивил, — добродушно расхохотался мужчина в очках и с кожаным дипломатом. — Товарищ Бродов как раз в своей статье пишет, как на «зилоне» менял колесо. Что одному не поднять даже…

— Только втроем или вчетвером, — подтвердила бабулька в ярко-красном платке.

— Так ведь нас тут еще больше! — воскликнул еще кто-то. — Товарищи, всем на работу ехать! Давайте все вместе — раз, два, взяли!

Поднялась веселая суета, и парнишка-шофер едва инструменты вынес, а народ из салона уже выкатил запаску и деловито ее расчехлил. Дородный мужчина в пыжиковой зимней шапке помог бородачу в саржевой куртке разобраться с домкратом. Народу на остановке скопилось не меньше полусотни, подошел еще один автобус, куда посадили женщин и стариков. Мужчины и парни продолжили помогать нашему водителю, меня тут же припахали оттаскивать пробитое колесо. Все весело переговаривались, обсуждая газету и ситуацию с проколотой шиной. И все же до меня долетела одна колкая фраза, хотя человек, произнесший ее, заговорщически понизил голос:

— Думаю, все равно Кашеварова скоро сместят. Не номер, а полный бардак.

[1]Тарья Турунен — вокалистка финской рок-группы Nightwish в 1996–2005 годах.

[2] Слова из «Песенки шофера». Музыка: Клаудио Санторо, текст: Алексей Виницкий. Исполнитель: Олег Анофриев.

P. s. Кажется, первый номер все-таки вышел комом… Впрочем, Кашеваров не собирается сдаваться, оглядываясь на одного бурчащего читателя. А значит, впереди новый плодотворный рабочий день.

P. p. s. Новая глава запланирована в ночь с воскресенья на понедельник. А пока можно почитать наш роман «Тайна черной „Волги“» — действие происходит в том же городе и примерно в те же годы. Вот ссылка: https://author.today/work/201141 И страшные истории в той же вселенной: https://author.today/work/261245

Когда автобус, шурша новой запаской, довез меня до редакции, времени оставалось впритык. Не желая опаздывать ни на минуту, на четвертый этаж я буквально влетел, запыхавшись, и сразу столкнулся с непривычно ухоженным Бульбашом. Не исключено, что он специально меня поджидал — поговорить без свидетелей. Хотя какой смысл, ведь его вчерашнее отсутствие на работе ни для кого не осталось секретом.

— Евгений Семенович, — взволнованно проговорил он, словно забыв, что мы с ним хорошо знакомы и общаемся неофициально. — Доброе утро!

Темные брюки Виталия Николаевича резали пространство идеально отутюженными стрелками, воротник рубашки сиял белизной и чуть ли не хрустел при малейшем движении. Видимо, заела Бульбаша совесть. Ну вот что мне с ним делать? А еще — как теперь быть с Бродовым…

— И тебе не хворать, Виталий Николаевич, — приветливо кивнул я. — Пойдем-ка ко мне в кабинет, сейчас планерка уже начнется. Не хотелось бы заставлять сотрудников ждать.

— Две минуты, Жень, — попросил Бульбаш. — Я извиниться перед тобой хотел. Не знаю, что на меня нашло…

— Опьянение на тебя нашло, — буркнул я. — Ты идешь или нет?

— Не повторится, — высокий корреспондент взволнованно мялся и из-за этого выглядел максимально нескладно. — Жень, только не увольняй!

— Пойдем, — настойчиво повторил я и, не дожидаясь Бульбаша, открыл двойную дверь на пружине, отделявшую лестничную площадку от коридора четвертого этажа.

Там меня встретили сразу несколько сотрудников, которые не только поздоровались, но и снова поздравили с выходом номера. Немного странно, как будто бы знали, что это мой первый опыт. Конечно же, это не так. Просто в застойном болоте, которое представляла собой газета, сегодняшний выпуск стал своего рода прорывом. Во всяком случае я на это надеюсь. И пусть читатели на остановке восприняли обновленные «Андроповские известия» неоднозначно, большинство, как я понял, все же остались довольны.

— Коллеги, всех жду в своем кабинете, — я машинально посмотрел на правую руку, потом на левую, — через пять минут.

Вот ведь превратности судьбы — в прошлой жизни я, не снимая, носил фитнес-браслет. И часы, и шагомер, и еще куча всяких разных полезных функций. Причем с детства я предпочитал надевать подобные вещи на правую руку — сначала папин «Полет», который он мне отдал в честь приема в октябрята, а затем «Электронику». Но вот Кашеваров носил часы на левой, и мне с новым телом передалась как раз эта привычка.

Я поприветствовал Валечку, взял из ее рук пачку свежих газет и прошел в кабинет. Бульбаш отпросился попить воды и сбегать за карандашом и блокнотом, забытыми на рабочем столе. Я встал, затворив дверь, и по привычке вдохнул аромат пыли, бумаги и кожи. Ничего ведь особенного, но почему же мне так приятно всегда это делать?

Наверное, все дело в детских воспоминаниях. В голове опять молнией промелькнула прошлая жизнь, и по спине пробежали мурашки, а потом начала накатывать пелена черного холодного страха. Совершенно непонятно почему. А потом раз, и все пропало.

Открылась дверь, и в кабинет уверенной струйкой потекли сотрудники. Все штатные журналисты с фотографами, а также Клара Викентьевна. Не было только Бродова… И как бы я к нему ни относился, обязательно нужно позвонить в ЦРБ, справиться о здоровье. Да и по работе надо понимать, когда можно будет на него рассчитывать.