Главред: назад в СССР (СИ) - Страница 1

Тверская область, 2024 год

Берега Любицы были непривычно высокими и крутыми. Как будто бы где-то на севере — например, в Карелии. У нас, конечно, тоже далеко не черноморский курорт, но пейзаж, раскрывшийся перед нами, внушал помимо легкого дискомфорта еще и смутную тревогу. Да, красиво, да, весьма живописно. Но при этом дико и первобытно. И вот как этого мальчишку угораздило исчезнуть именно здесь и именно в такую погоду?

— Сейчас еще пожилые грибники косяками пропадают, мы вообще зашиваемся, — словно угадав мои мысли, сказала Снежинка, потешно почесав нос огромной рацией, зажатой в руке.

— И много их бывает? — живо поинтересовался я, не забывая, что участвую во всем этом прежде всего как журналист, готовящий остросюжетный репортаж. — От чего зависит?

— Сразу видно, что ты не «тихий охотник», — рассмеялась в ответ девушка. — Давай вон туда. Если он сообразил вдоль реки идти, можем хоть какие-то следы обнаружить.

В ее голосе звучала слишком уж бодрая надежда, но я уловил, что на самом деле Снежинка уже не особо верит в успех. Пятиклассника, сбежавшего в Каликинский лес от родителей, искали уже больше суток, но пока что тщетно. А как говорил «корд» Василий с позывным Роберт, время всегда играет против людей.

«Корд» — это на поисковом жаргоне «координатор», то есть человек, который организует спасательную экспедицию. Распределяет пары, дает задания. Нам со Снежинкой, которую в обычной жизни звали Светой, доверили участок берега Любицы. Вернее, доверили ей, а меня дали в довесок. Потому что я в поисковых делах абсолютный нуль, и моя задача — узнать побольше самому, после чего рассказать аудитории нашего сайта. И печатного приложения под названием «Любгородские известия», которое в основном читают одни лишь пенсионеры. Хотя наша старая гвардия обижается, когда я так говорю. Для них все наоборот: это сайт и все ваши вконтакты с телеграм-каналами, мол, бесплатное приложение к нашей газете. Такая вот священная война в границах одной редакции.

— Так что там с охотой? — напомнил я сосредоточенно осматривавшей кусты девушке.

— А? — она обернулась, смешно прищурившись. — Тихая охота, точно… Ты ведь сам грибы никогда не собирал?

— В детстве только, — пожал я плечами, сокрушенно ловя сигнал сотовой связи. — Когда у бабушки гостил, старшие ребята с собой брали. Но я в основном только поганки находил.

— Оно и понятно, — хихикнула Света. — То есть… Извини, без обид. Так вот, количество пропавших грибников резко увеличивается в сезон. Как раз как сейчас. Бывает, что по десятку в неделю только в нашем районе. Бабушки и дедушки массово валят в лес с корзинками, некоторые потом дорогу обратно найти не могут, кому-то просто плохо становится… Жалко их очень всегда.

Жалко… Именно исчезновение очередного божьего одуванчика и сподвигло меня предложить нашему главреду репортаж о поисковом отряде «След». Его создали еще в начале две тысячи десятых по аналогии со столичными и тверскими отрядами. И вот уже больше десяти лет люди самых разных профессий вне зависимости от возраста и социального статуса в свободное время за собственный счет разыскивают других. Ищут, спасают или… приносят скорбные вести родственникам. Ох, чувствую, попал я именно в такую ситуацию — Каликинский лес не прощает ошибок, и паренька, скорее всего, уже нет в живых…

— Света, а почему ты Снежинка? — чтобы отвлечься от тягостных дум, спросил я.

— Да-а… — протянула она. — Знаешь, прилипло как-то. Пришла в отряд на один из поисков, зимой дело было. А у меня пуховик, шапочка и сапожки — все белое. Так и прозвали.

— А в обычной жизни ты кто?

— Медсестра в ЦРБ. А ты почему в журналисты подался?

Вот оно. Редко какой разговор проходит без выяснения, как я дошел до жизни такой. На дворе двадцать первый век, дети хотят стать айтишниками. Раньше в фаворе были менеджеры и юристы с банкирами. Еще раньше — бандиты. Или коммерсанты. А вот в моем детстве все мечтали стать космонавтами. То время я еще застал.

— Ты знаешь, — я сделал вид, будто задумался. — Когда был маленьким, хотел стать милиционером. Потом космонавтом, военным, врачом. Даже автогонщиком. А когда подрос, понял, что есть профессия, где можно все попробовать. И потом рассказать остальным.

— Интересно, — сказала Снежинка, посмотрев на меня уже немного другим взглядом.

Такая она, власть стереотипов. В районной журналистике чаще всего можно встретить пенсионеров, трудящихся в незабвенных «Любгородских известиях» еще с тех самых времен, когда они были «Андроповскими». Или девчонок сразу после филфака, которые не смогли укатить в Москву или Питер, да и в Твери у них зацепиться тоже не получилось. А тут целый мужчина чуть меньше сорока, не урод, не доходяга и не заучка-ботаник.

— И как? — Света неопределенно передернула плечами, однако по тону голоса было понятно, что интересуется она искренне. — Получается рассказывать?

— А вот почитаешь потом и узнаешь, — ответил я. — Главное, чтобы мальчика мы нашли.

— Найдем, — снова с преувеличенным энтузиазмом заверила девушка.

Раздался тяжелый стрекот, и я, инстинктивно завертев головой, увидел приближающийся вертолет. Ми-8, ярко-белый с сине-оранжевыми продольными полосами. Борт МЧС из Твери — в Любгороде своей авиации нет. Мама рассказывала, как они с отцом летали в областной центр на «кукурузнике» с местного аэродрома в тогда еще калининское Змеево. А потом наше местное летное поле закрыли, причем еще даже Союз не распался.

— Это по нашу душу? — уточнил я, кивнув на винтокрылую машину.

— Пока нет, насколько я знаю, — вздохнула Света. — Скорее всего, в ЦРБ полетел, кого-нибудь тяжелого в Тверь забрать.

— Снежинка! Ответь! — к голосам в рации я уже успел привыкнуть, но тут Роберт обратился напрямую к нам. — Как слышно?

— Снежинка — Роберту, слышу отлично! — доложила девушка, встав, опершись ногой в ярко-оранжевом туристическом ботинке о замшелый камень.

— Бери своего журналиста и двигайтесь вдоль реки до стрелки, — зашелестел «корд». — Пилоты Ми-8 заметили синее пятно на берегу. Проверьте, вы там ближе всех.

— Поняла! — воодушевленно закричала Света, да так, что рация даже взвизгнула. — Конец связи!

Она повернулась ко мне, ее раскрасневшееся лицо сияло. А я понял, что репортаж, кажется, удался. Потому что пятно, о котором сказали летчики…

— Мальчик был в синей курточке! — сообщила Снежинка. — Идем!

Мы заспешили по берегу, оскальзываясь на мокрой земле. Она не успела высохнуть еще с прошлого промозглого дождика, а тут еще, как назло, зарядил новый, гораздо сильнее. Фиговое у меня предчувствие, если честно.

— Свет, — позвал я. — А, Свет!

— Что? — откликнулась девушка, не оборачиваясь.

— Слушай, а ведь на стрелке там и медведей видели часто, — мне не давало покоя синее пятно, которое, судя по всему, не подавало никаких сигналов пилотам. — Да и вообще там черт ногу сломит…

Света внезапно остановилась и впервые за последние несколько минут посмотрела мне прямо в глаза.

— Пока мы не увидели труп, — тихо, но зло отчеканила она, — мальчика считаем живым. Ты понял меня?

— Извини, — я примирительно вытянул вперед руки. — Давай идти.

Девушка еще что-то неразборчиво бормотала, буквально продираясь сквозь ломкий кустарник как танк, а я понял, что все это время она убеждала сама себя. В том, что мальчишка жив, что его еще можно спасти.

— Снежинка! — вновь ожила рация. — Снежинка, внимание! На вашем участке обнаружен сход породы! Берег размыло дождями, возможны еще обвалы. Будьте поаккуратней!

— Я вижу его! — воскликнула Света. — Вон курточка!

Девушка рванулась вперед, развив приличную скорость, и я едва поспевал за ней. Река в этом месте делала крутую излучину, перепады береговой высоты напоминали пейзаж где-нибудь на Красной Поляне в Сочи. А вот и тот самый обвал, про который сказал Роберт…