Главред: назад в СССР 3 (СИ) - Страница 17

— Не вижу в этом ничего плохого, — заявила Кандибобер. — Здоровее будем.

— Ага, — ухмыльнулся главный городской диссидент. — Носить начнем шкуры опять, до ветру ходить к деревьям…

— Алексей! — строго одернул его Сеславинский. — Давайте серьезнее.

— И давайте по делу, — ввернул я, вновь перехватывая инициативу. — Сейчас мы c вами говорим не об экологии, a o принципах дискуссии. Но если вам интересно обсудить статью Зои Шабановой, которая подготовила подробный материал o безопасности АЭС — давайте заявим это как одну из тем для следующей встречи.

— Неплохая мысль, — видно было, что Котенок заинтересовался, но специально выбрал слегка пренебрежительный тон. Держит марку.

— Вот и отлично, — одобрил я. — Тогда вот вам вводные тезисы. Атомная электростанция в Удомле. Запущен второй блок. Меры безопасности, повторю, подробно описаны в номере, который у вас на руках. В завтрашней газете выйдет продолжение темы, рекомендую изучить. И подумать: что осталось непонятным? Что нужно было рассмотреть подробнее? Ваши мнения нам тоже важны. Обещаю, что они будут учитываться при подготовке следующих материалов. Опять же — если будет четкая аргументация. Без балагана.

— Лично я не против АЭС, — пожал плечами директор ДК, словно и не слушал. — Это технический прогресс, он неизбежен. И если мне гарантируют безопасность, я c удовольствием принимаю новшество.

— А я считаю, что после Чернобыля вообще нужно было все атомные станции закрыть, — безапелляционно заявила Кандибобер.

Ох и любят они поболтать! На первых порах сложно будет вести дискуссию в строгих рамках… Для них, разумеется, сложно, не для меня. Раз-другой, и тоже привыкнут, если захотят продолжения, a не позорного изгнания из клуба.

— В Библии было предсказано, — между тем, начал басить Варсонофий. — Упадет c неба звезда Полынь и отравит часть вод, что они станут горьки. Чернобыль, насколько я знаю, это и есть полынь на украинском.

— Чорнобыль, — уточнил Котенок.

— А вы что скажете, товарищ редактор? — повернулся ко мне священник. — Не хотите признавать очевидное? Скажете, как у вас в партии принято, что религия — это опиум для народа? А цель — дешевая электроэнергия — оправдывает средства? Даже такие, как АЭС Полынь?

— Религия — это опиум для народа, — кивнул я, будто бы соглашаясь. Раз мы сегодня просто болтаем, то почему бы не делать это правильно. — И сердце бессердечного мира. У Карла Маркса сказано так. А Игнатий де Лойола, основатель ордена иезуитов, на самом деле сказал, что цель оправдывает средства, если цель — спасение души. В обоих случаях, отец Варсонофий, вы сократили фразы, вырвав их из контекста. Надеюсь, что не умышленно.

Все четверо молча воззрились на меня. Священник, поначалу смотревший на меня co смесью презрения и недоверия, теперь излучал любопытство. Котенок — интерес, но он это и так открыто заявлял. Про Сеславинского молчу, добрейшей души человек. А вот старушка Кандибобер по-прежнему стремилась в бой.

— Все эти станции, — заговорила она, — следует законсервировать, как и Чернобыльскую. В конце концов, у нас есть тепловые электростанции…

— Которые работают на минеральном топливе и активно загрязняют воздух, — закончил я за нее, и Кандибобер нахмурилась.

— Сократить выбросы це-o-два и це-o гораздо проще, нежели получить под боком еще один Полынь-город, — заявила она. — Если уж, как говорит Лешка, в нашей полосе нельзя устанавливать солнечные панели, тогда я бы выбрала меньшее из зол.

— А вы Алексея так называете, потому что хорошо c ним знакомы? — вкрадчиво поинтересовался я.

— Да потому что он Лешка-балабол, как его всерьез воспринимать? — всплеснула руками старушка. — Вы вот лучше бы прочитали мою программу, — она полезла в свою сумку на колесиках.

Кажется, наступил подходящий момент, чтобы слегка приструнить. Ее и всех остальных заодно.

— А вот и первое нарушение, — спокойным голосом сказал я, и Кандибобер уставилась на меня, как испуганный кот на веник. — Мало того, что болтаете без умолку, да еще и на личности переходите, уважаемая Аэлита Ивановна. И если бы у нас сейчас была дискуссия по правилам клуба, которые мы обсуждали, я бы вам показал желтую карточку. Помните правила?

— Помню, — процедила сквозь зубы Кандибобер.

— И, кстати, — продолжил я, — Алексей тоже модератор дискуссии… то есть ведущий. И тоже имеет право показать вам желтую карточку. А два предупреждения — это…

— Удаление из дискуссии, — осклабился Котенок. — Хорошие правила, четкие. А я могу сейчас показать Канди… Аэлите Ивановне вторую желтую карточку от себя, и мы ee выгоним?

Кандибобер побагровела, поняв, что заигралась и перегнула палку, и уставилась на Алексея, полная ненависти во взгляде.

— За одно и то же нарушение, тем более просто из принципа — нет, — я покачал головой, и Аэлита Ивановна расслабилась. — Более того, сейчас мы пока только обсуждаем правила, так сказать, проводим установочное заседание. Потому и болтовню я вашу терплю. Но вы, товарищ Челубеева, будьте аккуратны. На будущее. А то вовек печатной площади не дождетесь.

— Все равно я против мирного атома, — насупилась Кандибобер.

— А я вот, к слову, читал статью… — неожиданно сказал диссидент. — Ваша Зоя Шабанова подготовила неплохой материал. Как я уже говорил, Евгений Семенович, c такой пропагандой приятно сражаться. Достойно.

— Ты что, и вправду c ними согласен? — в ужасе повернулась к Котенку Аэлита Ивановна. — Ты сдался?

— Но постойте… — попытался вклиниться директор ДК. — Я тоже читал статью, и у меня тоже не осталось вопросов.

— Константин Филиппович, — покачала головой Кандибобер. — Это же коммунисты! Мы не должны быть на их стороне! Ладно я, ладно Лешка, но вы!..

— Я предпочитаю быть на стороне правды, — на этот раз твердо заявил Сеславинский. — И если мне все объяснили, a я понял, зачем спорить c очевидным? Просто чтобы поспорить? Какая разница, кто во что верит, если в определенном вопросе наши мнения соприкасаются? Атомная энергетика — это физика, a не политика.

Интеллигентный директор ДК, потомок «лишенцев» c дворянской фамилией внезапно оказался тверже того же Котенка. А уж Кандибобер c ним тем более сравнивать смысла нет. Жаль, я был o ней лучшего мнения. Увы, она оказалась неспособна принять очевидное, если o нем сообщает кто-то, c кем она не согласна. Вот скажи я сейчас, что солнечные электростанции экономически выгодны, и она тут же переобуется в воздухе, начав утверждать, что… Даже не могу придумать. Да что угодно, лишь бы не соглашаться co мной! Например, что наша отсталая промышленность не способна создать нормальные солнечные панели, и мы будем терять до пятидесяти процентов энергии.

— Не богоугодное это дело, — поддержал Кандибобер священник. — Нам подали знак свыше, что атом не может быть мирным. А мы не услышали и пытаемся войти в ту же реку дважды.

— Трое за, двое против, — резюмировал я. — Считайте, что порепетировали. Предлагаю встретиться послезавтра в это же время. Здесь же. А перед этим…

— Как, уже заканчиваем? — удивилась старушка. — Мы ведь еще даже не размялись!..

— И снова вы меня перебили, — c улыбкой мясника проговорил я, и Кандибобер испуганно ойкнула, зажав себе рот ладонью. — Спасибо, что поняли. А я закончу. Сейчас мы оговорим темы на первое серьезное заседание. Первая — атомные электростанции. Аэлита Ивановна, я правильно понимаю, что ee берете вы?

— Правильно, — прищурилась пожилая активистка.

— Тогда еще две темы, — продолжил я. — От вас, отец Варсонофий, и от вас, Константин Филиппович. Алексей, снова напомню, руководитель, он без темы, как и я. Батюшка, вы первый…

Священник позыркал на меня тяжелым взглядом из-под кустистых бровей и спустя пару секунд важно кивнул.

— Уничтоженные святыни, — заявил он. — Загубленная история.

— Принимается, — сказал я. — Константин Филиппович?

— Я бы взял похожую тему, — взволнованно заговорил директор ДК. — Забытая культура… светская, разумеется.