Главный свидетель - Страница 3

Заместитель шерифа, переминаясь с ноги на ногу, нервно мял в руках форменную шляпу:

– Я, пожалуй, посижу там, в коридоре. Потом, если вы будете чувствовать себя ничего, готовой к… ну…. чтобы закончить наш разговор…

– Почему бы вам пока не выпить кофе? – с нескрываемой усмешкой предложил ему доктор.

Он был молодым, самоуверенным и, как показалось Кендал, чрезвычайно высокого мнения о собственной персоне. Она нисколько не сомневалась, что на медицинском дипломе доктора еще чернила не просохли, а он уже ощущал себя незаменимым и всласть властвовал над здешним персоналом. Он повелительно подтолкнул ее вперед, даже не удостоив заместителя шерифа взглядом.

– Скорее всего у него перелом большой берцовой кости или что-нибудь в этом роде, – объяснял он походя. – По-моему, смещения кости нет, поэтому хирургическая операция и все такое прочее не потребуется. Вот уж повезло, так повезло! То, что вы рассказали нам о машине…

Капот сложился в гармошку, – прервала его Кендал. – Как еще руль не вдавился в грудь.

– И правда. Я боялся, что у него все ребра переломаны: началось бы внутреннее кровотечение, повредились бы все органы… К счастью, никаких признаков подобных повреждений я не обнаружил. Сейчас состояние его стабилизируется, что само по себе уже неплохо.

– Плохо только, что он здорово ударился головой.

– Рентгеновские снимки показали лишь небольшие трещины на черепной коробке, впрочем, мне пришлось наложить уйму швов, чтобы закрыть рану. Пожалуй, в данный момент он выглядит не очень привлекательно, но постепенно и это скроется под пышной шевелюрой, ничуть не лишив его былой привлекательности. – Доктор ободряюще улыбнулся.

– Он потерял много крови.

– Мы сделали переливание, но лишь затем, чтобы поддержать физически. Он все еще в тяжелом состоянии, но опасность уже миновала. Немного покоя и отдыха – и он будет в полном порядке. Правда, по меньшей мере, в течение месяца придется передвигаться на костылях. И из развлечений нечего выбрать – валяться на постели, валять дурака в палате и неуклонно поправляться. Вот мы и пришли. – Он легонько подтолкнул ее к двери больничной палаты. – Больной только что пришел в себя, поэтому он еще очень слаб.

Доктор вошел первым. Она растерянно остановилась на пороге слабо освещенной палаты и осмотрелась. На стене висела отвратительная картина с изображением вознесения Иисуса на небеса. С другой стороны к пациентам взывал плакат, предупреждая об опасности заражения вирусом СПИДа. В кабинете находились две кровати, но занята была лишь одна.

Пострадавший лежал в казенной пижаме, слегка прикрывающей его бедра. На подушке покоилась его нога, загипсованная и забинтованная. Вторая, мускулистая и смуглая на фоне белоснежной больничной постели, высунулась из-под простыни. Медсестра измеряла, кровяное давление. Его темные брови сердито выгнулись под стянувшими голову бинтами. Шевелюра, казалось, сливалась с бурой запекшейся кровью на лице и пятнами антисептика, а руки покрывали бесчисленные синяки и ссадины. Несмотря на изуродованное порезами и кровоподтеками лицо, тем не менее его можно было узнать по волевому подбородку и резко очерченным линиям рта, откуда нелепо торчал термометр.

Доктор быстро приблизился к кровати и взглянул на показания прибора:

– Он возрождается с каждой минутой, – заметил врач и что-то одобрительно буркнул, рассматривая текущую температуру пациента в журнале.

Кендал все еще не решал ась переступить порог палаты. В этот миг она вдруг поймала на себе взгляд пациента. Глаза его глубоко запали от боли и переживаний. Однако смотрели по-прежнему колко и язвительно.

Сначала она никак не могла оторвать от него взгляд и глядела в упор, словно загипнотизированная. Когда-то она очень боялась подобного взгляда. И сейчас, впрочем, казалось, что он обладал редкой способностью видеть ее насквозь, не оставляя без внимания даже тайные уголки ее души и сознания. Под таким взглядом она всегда невольно ежилась.

Он раскусил ее еще во время их первой встречи. Он всякий раз безошибочно распознавал ложь, как только с ней сталкивался.

Теперь вот она стояла перед ним и очень надеялась, что исключительная способность читать ее мысли поможет ему понять, что она искренне скорбит о содеянном. Если бы не она, этой проклятой аварии никогда бы не случилось. Конечно, машину вел он, но именно она виновата в его нынешнем состоянии, невыносимых боли и страдании. Кендал испытала неподдельное раскаяние и горькое сожаление, оставаясь единственной в своем роде, кто с подобными чувствами склонялся над его больничной койкой.

Неправильно истолковав ее колебания, медсестра улыбнулась и жестом пригласила ее ближе:

– Все нормально. Можете поговорить с ним.

Преодолев неловкость, Кендал наконец вошла в палату и улыбнулась лежавшему на койке:

– Привет. Как самочувствие?

В течение нескольких секунд он смотрел на нее не мигая. Затем перевел взгляд на доктора, медсестру и опять на Кендал.

– Кто ты? – спросил он слабым, чуть охрипшим голосом.

Доктор изумленно склонился над пациентом:

– Вы хотите сказать, что не узнаете?

– Да. А что, я должен ее узнать? Где я? Кто я?

Доктор молча уставился на пострадавшего. Медсестра растерянно теребила резиновые трубочки тонометра. Кендал, явно ошеломленная подобным открытием, с трудом справлялась с охватившим ее волнением. Тотчас затеплилась надежда, как использовать этот факт в своих интересах.

Первым пришел в себя доктор.

– Ну что же, – наконец произнес он нарочито бодро и слабо улыбаясь, – кажется это потрясение вызвало у больного амнезию. Не редкость при подобных обстоятельствах. Впрочем, я уверен, это лишь временное явление. Не стоит беспокоиться. Через день или два вместе будете смеяться над этим.

Он повернулся к Кендал:

– Но сейчас вы для нас единственный источник информации. Полагаю, неплохо бы сообщить нам… то есть ему, кто же он на самом деле.

Она вдруг неожиданно смешалась, и этот необъяснимый столбняк накалил обстановку до предела. Доктор и медсестра выжидающе взирали на нее. С нетерпением ждал ответа и человек на больничной койке. Он не сводил с нее испытывающего взгляда, выражавшего некоторую подозрительность, но Кендал ни секунды не сомневалась, что пострадавший действительно ничего не помнит. Абсолютно н и ч е г о!

Какой непредвиденный и необыкновенно щедрый подарок судьбы! Это было слишком хорошо, слишком заманчиво и многообещающе, чтобы с ходу использовать эту ситуацию. Но одно она знала наверняка: было бы настоящей и непростительной глупостью не воспользоваться этим в своих интересах.

– Он мой муж, – заявила она с поразительным спокойствием.

Властью, данной мне Всемогущим Господом и штатом Южная Каролина, объявляю вас мужем и женой. Мэтью, поцелуй свою невесту.

Присутствовавшие на свадьбе гости дружно зааплодировали, когда Мэт Бернвуд привлек к себе Кендал Дитон. Затянувшийся дольше обычного поцелуй сопровождался одобрительным смехом. Жених нехотя оторвался.

– Придется подождать, – шепнула Кендал прямо в его губы. – К сожалению.

Мэт с горечью во взоре подчинился. Затем медленно повернулся к огромной толпе гостей из нескольких сотен приглашенных, пришедших в этот воскресный день на их торжество.

– Дамы и господа, – объявил священник, – разрешите представить вам мистера и миссис Мэтью Бернвуд.

Держась за руки, Кендал и Мэт смущенно улыбались довольной публике. Отец Мэта, сидевший в переднем ряду в гордом одиночестве, встал и потянулся к Кендал.

– Добро пожаловать в нашу семью, – сказал он, обнимая невестку. Ты ниспослана нам самим Богом. Нам так не хватало женщины. Была бы жива Лорален, она бы с радостью приняла тебя, Кендал. Так же как и я.

Кендал с готовностью чмокнула Гиба Бернвуда в загорелую щеку:

– Спасибо, Гиб. Вы очень любезны.

Лорален Бернвуд умерла, когда Мэт был еще подростком, но они с Гибом вспоминали о ее смерти так, словно это случилось совсем недавно. Красивый, прекрасно сложенный вдовец поражал своим совершенством. Многие вдовы и разведенные добивались его расположения, но все их запросы остались невостребованными. Нередко повторяя, что у него была одна-единственная любовь на всю жизнь, он не искал другой.