Главный приз — любовь - Страница 8

— Это займет не более пяти минут, обещаю.

Марк кивнул и прикрыл глаза, когда яркий свет прожекторов снова ударил ему в лицо и почти ослепил его.

— Мистер Доул, вы имеете прекрасную репутацию в этом городе. — Джеймс заговорил в микрофон, и его голос зазвучал неожиданно глубоко и сильно. — Двукратный абсолютный чемпион по футболу и бейсболу, победитель трековых гонок штата, на протяжении нескольких лет самый популярный спортсмен года сначала среди юниоров, потом среди взрослых…

— Это было несколько лет назад, — перебил его Марк.

— Когда вам было десять лет, вы спасли мальчика, провалившегося под лед…

— Нечего говорить о событиях двадцатилетней давности.

— Есть о чем говорить, мистер Доул. Вы герой. И не забудьте рассказать про ключи от Лауфорда, которые вам вручил мэр в благодарность за этот поступок, — Джеймс сунул мохнатый микрофон прямо под нос Марка.

Шея Марка покраснела так, будто ему грозило удушье:

— Я не герой, я обычный человек.

— Нет, мой друг, вы легенда! — Джеймс слегка усмехнулся. — А сейчас скажите мне…

— Найдите себе другого рассказчика, — Марк отодвинул микрофон, резко встал и прошел в другой конец салона. Но избавиться от назойливого журналиста было не так-то просто. Он неотступно следовал за Марком.

Вы самая загадочная страница в этой сказочной истории, — произнес он мягким, вкрадчивым голосом. Микрофон был в стороне, так что их разговор не записывался. — Герой маленького городка, суперзвезда атлетики, Золотой Мальчик без права на ошибку отправляется в Калифорнию, чтобы найти свое место в жизни и терпит…

— Как вы об этом узнали?!

Джеймс фыркнул:

— Моя профессия — репортер. Иногда она кажется мне чертовски увлекательной. Вы Ахиллес, и моей задачей было найти вашу пяту.

Марк повернулся к нему спиной:

— Идите пытать кого-нибудь другого, я не буду разговаривать с вами.

Джеймс придвинулся к нему вплотную и перешел на шепот:

— Честно говоря, большинство этих людей интересны так же, как тараканы. А мне нужна наживка, крючок, то, что зацепит зрителей и заставит их каждый вечер включать телевизор. Никакая мыльная опера не может сравниться с реальной жизнью. И чем больше мне удастся из этого выжать, тем выше будет наш рейтинг. — Он взял микрофон и опять придвинул его почти под подбородок Марку: — Ну, а сейчас готовы ли вы рассказать нам вашу версию происшедших событий?

— Нет! — Марк отодвинул микрофон и вытер вспотевший лоб. — И если вы вздумаете использовать хоть что-то из моей истории для вашей мерзкой передачи, то я высеку вас и вышвырну на главную площадку этого торгового центра.

Джеймс коварно улыбнулся и покачал головой:

— Ничего не выйдет. Вспомните анкету, которую вы заполняли при регистрации, и перечитайте внимательно последнюю страницу, приятель. Там сказано, что в обмен на право участвовать в состязании «Последний оставшийся» вы предоставляете торговому центру право в рекламных целях использовать ваш портрет, историю вашей жизни и душу, если потребуется.

Он махнул оператору, и тот опять включил свет. Давайте начнем с того места, где мы остановились.

Марк молча прошел мимо них, почти задев оператора, взял ноутбук и направился назад в единственное уединенное место в этом переполненном железном ящике — в душевую.

Достаточно было одного взгляда на Марка, чтобы понять, что журналист явно перегнул палку. Во всяком случае, для первого раза. Видимо, Джеймс Кент тоже понял это и прекратил преследование, занявшись следующим участником.

Клер коснулась руки Марка, когда он проходил мимо.

— Ты в порядке?

Это был просто жест участия, продиктованный их прошлой детской дружбой, но ее как будто ударило током. Он остановился и взглянул на нее:

— Нет, я не в порядке. Ты хочешь мне что-то сказать?

— Можно просто поболтать.

Сейчас его глаза цветом напоминали разбушевавшийся океан. Она прошла в кухню и встала у барной стойки на безопасном от этой стихии расстоянии.

— Ну… — неуверенно начала она и замолчала.

— Это все? — Он посмотрел на нее вопросительно.

— Господи, ну хочешь, я подготовлю вопросник на десяти листах?

Марк почувствовал, что внутри него начал закипать смех. Секунду он сдерживался, но потом расхохотался. Черты его лица разгладились, а взгляд стал мягче.

— Большинство женщин не нашлись бы, что ответить. Они бы просто начали донимать меня, пока я все не выложил.

— Разве ты не заметил, что я не похожа на большинство твоих знакомых женщин?

Он опять рассмеялся:

— Ты удивляешь меня.

— Приятно думать, что я не разучилась это делать, — улыбнулась Клер.

— Помнишь, когда мы учились во втором классе, случилась забавная история в столовой. Я нечаянно толкнул четвероклассника, кажется, его звали Томми Андерхилл, и он опрокинул свой поднос с пудингом. Назревала драка, а так как я тогда был тощим коротышкой, то исход был понятен заранее. И тут как фурия влетела ты и в таких выражениях объяснила Томми, куда ему следует идти и что ему следует там делать, что после немой сцены все тихо разошлись.

— Да, я была тогда на две головы выше вас, вы прозвали меня амазонкой.

— Одному богу известно, где ты набралась таких слов в восемь лет, — покачал он головой.

Мой отчим выражался очень колоритно. Он был дальнобойщиком. Когда он в редкие дни находился дома, то обычно лежал на диване и подбадривал меня подобными выражениями, пока я занималась хозяйством.

— Эйб был твоим отчимом? Я думал…

— Все думали, что он мой отец, но это не так.

Между тем, Милли и Лестер продолжали играть в карты и потихонечку подслушивали, Роджер и Джессика расположились на софе и опять пытались заняться лав-реслингом, а Дэнни сменил диспозицию и теперь любезничал с Тайни. Из спальни доносился храп и звуки телевизора: Арт спал, Грейс наслаждалась мыльной оперой. Рене занялась полировкой ногтей, Джон демонстрировал перед камерой фотографии своих детей.

— Я не знал этого, — сказал Марк тихо.

Клер внимательно изучала шашечки на полу. Она чуть-чуть подвинулась к Марку, так, чтобы Милли не могла ее слышать.

— Ничего, все уже закончилось. Эйб умер пару месяцев назад. Его трейлер на полном ходу врезался в дерево. Он был пьян.

— А твоя мать… она умерла, когда тебе было десять, верно?

— Одиннадцать, — произнесла она отрывисто. — Послушай, вообще-то мы собирались говорить о тебе, почему все, в конце концов, съехало на меня?

Клер оттолкнулась от стойки, подошла к раковине, достала с полки пластмассовую чашку и налила воды в чашку.

— Чем этот журналист так рассердил тебя?

— Ничем.

Она круто повернулась.

— Замечательно! Значит, когда речь заходит обо мне, я должна выворачивать душу наизнанку, а как только разговор касается тебя, ты закрываешься, как устрица.

Она отпила немного и поставила чашку на стойку.

— Здесь достаточно длинных ушей. — Клер кивнула на Милли и Лестера.

Марк улыбнулся и жестом поманил ее за собой. Они пересекли холл и нырнули в маленькую нишу, образованную внешней стеной душевой.

Они стояли, почти прижавшись друг к другу в полутемном алькове. Клер увидела, как дружеское сочувствие в глазах Марка меняется на… пожалуй, это выражение можно было бы назвать… страстью? Господи, у кого-нибудь другого, но только не у Марка. А Марк смотрел в обращенное к нему лицо Клер и понимал, что более близкой, понятной и красивой женщины ему еще не приходилось встречать. Он первым пришел в себя:

— Послушай, атмосфера здесь становится все более роковой, я чувствую, что начинаю терять голову. — Его глаза сузились, взгляд стал нежным и растерянным. — Может быть, нам следует рассматривать происходящее как начало серьезных отношений?

— Отношений? — Клер рассмеялась. — Марк, ты не способен к серьезным отношениям. С женщинами ты ведешь себя как курильщик, который знает, что это вредно, но не желает отказаться от своей пачки сигарет в день.