Главный приз — любовь - Страница 13

Люк помахал на прощание и присоединился к Эмили, оживленно обсуждающей что-то с продавщицей. Поникшие плечи Люка резко контрастировали с быстрой жестикуляцией дочери. Марк отдал бы все за возможность повернуть время вспять и снять ношу, которую выпало нести его брату.

— У тебя такой вид, будто ты думаешь о слабительном коктейле Милли.

Клер уселась позади него, скрестив ноги, и протянула тарелку с сырными шариками. В другой руке она держала пластиковую упаковку с малиновым соусом.

— Вот, попробуй, собственного приготовления.

— Когда ты успела? Принесла с собой?

— В моем чемодане еще много интересного, кроме шампуня. — Клер засмеялась, макнула сырный шарик в соус и положила в рот. Она распустила свой хвост, и золотистые волосы рассыпались по плечам, шелковой волной обрамляя лицо и прикрывая треугольный вырез белой футболки с забавной надписью «Женщины имеют право». — Я известный любитель всяческой ерунды вроде чипсов и сухариков. Единственное, чего мне недостает — это печений твоей мамы. И раз уж о них зашла речь, позволю себе напомнить, что сегодня ты задолжал мне три штуки.

— Оно будет в твоем распоряжении, как только я покончу с этим, — Марк выбрал самый толстенький шарик, макнул в соус и надкусил, подняв глаза на Клер. Вид ее рассыпавшихся золотых волос поразил его. Он даже забыл прожевать. — Да, ты умеешь найти путь к сердцу мужчины, — наконец проглотив шарик, сказал он.

Клер засмеялась и положила в рот еще один шарик.

— Я помню, когда в первый раз увидел тебя, — сказал Марк. Картинка из прошлого с удивительной ясностью возникла перед его глазами. — Ты сломя голову неслась вниз по нашей улице на велосипеде. Я был ужасно оскорблен, как раз накануне мне исполнилось шесть, и сам я еще не умел так ездить, а тут пятилетняя девчонка, пролетев, как ураган, остановилась в конце нашей дорожки специально, чтобы подразнить меня.

— Я тоже помню. — Клер закивала и прихлопнула в ладоши в радостном удивлении. — Господи, как давно это было. Только разве тогда мы увиделись впервые? Я думала, мы познакомились у Джимми Брауна, когда я столкнула тебя в бассейн.

— Нет, это была вторая стычка. Странно вспоминать об этом сегодня. — Он раскусил очередной шарик, но вкус показался ему горьковатым. — Ты, наверное, не подозревала, как я злился, когда что-то удавалось тебе лучше, чем мне.

Макнув шарик в соус, Клер двумя пальцами поднесла его ко рту. Алая капелька соуса осталась в уголке ее рта. Сладкая, теплая, искушающая. Марк мог, слегка наклонившись вперед, слизнуть ее и, не прилагая никаких усилий, захватить губы Клер своими губами… Но прежде чем он успел сделать то, чего жаждал каждой частицей своего тела, Клер взяла салфетку и вытерла каплю. Черт!

— Потрясающе, — произнес он слегка охрипшим голосом, имея в виду что угодно, но только не сырные шарики. Клер поняла его буквально:

— Спасибо. Я очень люблю готовить. Знаешь, когда я была маленькой, я думала, что вырасту и открою свой ресторанчик. Но не получилось. Зато сейчас кулинария превратилась в настоящее хобби.

— Клер…

— Да? — Что-то в интонации Марка заставило ее покорно замереть. — Что?

— Я хочу… — он прервал сам себя и замолчал, глядя в ее глаза. — Я хочу… принести мамины печенья прямо сейчас, пока я не забыл.

— Конечно, — искра разочарования мелькнула в ее глазах, и взгляд потух. — Что-то я чересчур разговорилась. Тащи свои печенья.

«День шестой. Я провела три ночи на кресле и две на полу, потому что мне не повезло в жеребьевке. В результате моя спина и ноги просто отваливаются, и я готова спать с горбуном из Нотр-Дам, при условии что это будет нормальная кровать, а не железобетонное кресло. Я разложила пасьянс не менее тысячи раз, но не могу отвлечься от мыслей об отце и результатах состязания.

Что касается Марка, то он, конечно очень изменился. Он по-прежнему так же привлекателен, но, по-моему, стал более взрослым. Он утверждает, что совершенно распрощался с имиджем плейбоя, но я пока не очень верю…»

— Это на целый день, — услышав голос Марка за спиной, Клер быстро захлопнула дневник. Он вошел в кухню и аккуратно выложил на стол три шоколадных печенья: — Сегодня заходил Люк и пополнил мои запасы.

Клер всегда нравился брат-близнец Марка. В детстве он был вежливым, серьезным мальчиком с неизменной книжкой в руках. В прошлом году она из газет узнала о смерти его жены Мэри. Как же трудно, наверное, ему одному воспитывать дочь! Но Эмили все-таки повезло больше, чем Клер: несмотря на то что девочка потеряла мать, у нее остался любящий отец и бабушка с дедушкой, которые изо всех сил старались заполнить образовавшуюся пустоту в ее жизни.

— Как Люк сейчас живет? Ему, должно быть, нелегко.

— Не живет, выживает. — Марк сел напротив и сложил печенья пирамидкой. — Им было по семнадцать, когда они поженились. Иногда мне кажется, что сейчас он поднимается по утрам только из-за…

— …из-за Эмили, я понимаю.

— Да. Если бы не она, не знаю, что бы с ним было…

Я понимаю, — тихо повторила Клер. — Когда моя мама умерла, мне было одиннадцать", столько же, сколько Эмили. И хотя прошло почти двадцать лет, каждый день мне слышится ее голос и я мысленно разговариваю с ней. — Она потрясла головой, как бы отгоняя наваждение.

Марк наклонился к ней через стол:

— Поэтому ты никого не пускаешь к себе в душу?

— Иногда пускаю.

Марк недоверчиво поднял бровь, указал пальцем в сторону Клер и произнес с интонацией полицейского инспектора:

— Немедленно назовите его имя.

— Дженни. Помнишь ее? В юности она встречалась с твоим братом Нейтом. Мы жили по соседству.

— Помню, конечно, и еще я помню, как сильно мой младший братишка был в нее влюблен. — Он кивнул, и челка упала ему на глаза. Он поднял руку, чтобы убрать ее, и в этот момент Клер неожиданно для самой себя сделала то же. Их руки встретились, и Клер вздрогнула, как от слабого удара током.

Я… извини… — произнесла она, слегка заикаясь, и удивилась самой себе. Никогда раньше она не страдала подобным дефектом речи и не терялась от смущения, случайно коснувшись пальцев приятеля. — Я хотела…

— Подожди, — Марк успел схватить ее ладонь до того, как она ее отдернула. — Давай поговорим, мы же старые друзья.

— Друзья не разговаривают, держась за руки, это выглядит слишком двусмысленно.

Только если ты испытываешь ко мне какие-то другие чувства, кроме дружеских. — Он набрал в грудь побольше воздуха и почувствовал, как от волнения сердце забилось у него где-то в горле. — Это так?

Челка упорно падала ему на глаза.

— Тебе надо постричься, — Клер поднялась на ноги и осторожно высвободила руку. — Предлагаю свои услуги. В моем чемодане есть ножницы, я ведь девушка предусмотрительная. — Она рассмеялась, но смех прозвучал немного неестественно.

Несколько секунд он смотрел на нее снизу вверх, охватив внимательным взглядом всю стройную высокую фигуру. Потом тоже поднялся:

— Ну что ж, рискну довериться твоим умелым рукам.

— Не боишься? Помнится, в старших классах ты переживал только по одному поводу — если с твоей внешностью что-то случалось.

— Я изменился. Вырос. Повзрослел. Или ты все еще этого не заметила?

Не заметить этого было невозможно. Ее ноздрей касался легкий запах его одеколона — запах хвои и лесной свежести. Она видела, как под рубашкой заиграли мускулы, когда Марк встал из-за стола. Идея со стрижкой была явно неудачной. Во время работы в салоне через ее руки прошли сотни мужчин, но никогда она не задумывалась, какой это интимный процесс. Почти как поцелуй.

Марк уселся на высокий барный стул у кухонной стойки, достаточно подходящий под рост Клер. На пол они бросили вчерашнюю газету, а плечи Марка Клер укрыла простыней, закрепив ее вокруг шеи при помощи специального приспособления, которое называлось «клипса». Свои волосы она собрала в хвост и сейчас стояла над ним с ножницами в одной руке и расческой в другой.