Гламорама - Страница 20

К тому времени, когда приезжаю в Industrie на сегодняшнюю фотосессию, я совершенно убеждаюсь, что за мной следят, но, оглядываясь, не вижу за спиной никого, кроме курьеров на велосипедах – спешат, зажав под мышкой портфолио моделей, адресованные Click, Next или Elite, и тогда я, чтобы стряхнуть паранойю, ныряю в Braque промочить горло не слишком пенистым латте без кофеина со снятым молоком и вот иду через длинную галерею пустых белых комнат, а у меня на пейджере попискивает послание от Элисон. Парни – нас девять, и некоторые уже надели купальные костюмы – пока слоняются без дела. Никитас, Дэвид Боулз, Рик Дин, новичок по прозвищу Скутер, пара парней, которых я не знаю, как зовут, включая официанта из Jour et Nuit[46] – красавчика с ямайскими дредами, за которым по пятам следует съемочная группа программы Fashion File, а еще близняшек, работающих в клубе Twins в Верхнем Ист-Сайде, плюс какой-то парень из Европы, который телом вышел лучше всех, но имеет при этом абсолютно ослиную морду. Все парни выглядят более или менее одинаково: смазливое лицо (за единственным исключением), хорошее тело, ухоженные волосы, скульптурные губы, живое воплощение ультрасовременности или уж чего понадобится.

Ожидая своей очереди на выщипывание бровей, я роюсь в стойке с компакт-дисками и убиваю время за трепом с девушкой, которая ест брокколи с рисом, в то время как ей делают педикюр, но единственное выражение, которое ей известно, – это «Иди ты!», и вообще повсюду стоит расслабленная и совсем не рабочая атмосфера, не меняясь, даже когда Стэнфорд Блэч вручает мне пластинку жевательной резинки Wrigley’s Doublemint. Прическа «а-ля Цезарь» снова вошла в моду, и чуб – это снова круто, что приводит в бешенство Бинго, Вельветина и фотографа Дидье, так что на свет божий извлекается море баночек с гелем PhytoPlage, в то время как на проигрывателе играет какая-то оперная музыка, а несколько парней, чтобы усугубить эффект, принимаются пить шампанское, просматривать свои гороскопы в Post или играть в «кошкину люльку» с нитью для чистки зубов. Ронни Дэвис, бывший организатор вечеринок у Мадонны, какой-то тип из Dolce & Gabbana, Гаррен (стилист, который работал на последних показах Марка Джейкобса и Анны Суи) и Сэнди Гэллин болтаются по студии без дела, глазеют на нас, как будто мы выставлены на продажу или что-то в этом роде, хотя – если посмотреть правде в глаза – так оно и есть.

Снимаем три комплекта: бермуды, шорты и плавки. Модели снимаются на синем фоне: позже вместо него японские техники подставят вид пляжа, чтобы все подумали, будто мы и в самом деле были на этом пляже. «Может, даже где-нибудь в Майами», – обещает Дидье. На бицепсы, грудь и бедра наклеиваются фальшивые татуировки. Жутко холодно.

Бинго втирает гель в мой скальп, увлажняет мои волосы, расчесывает их, в то время как Дидье похаживает рядом, изучая мой пресс и чресла и посасывая успокоительную таблетку. Несколько ошеломленный Скутер – он еще только готовится сдавать на аттестат зрелости – сидит рядом со мной на высокой табуретке, и оба мы смотрим в гигантские овальные зеркала.

– Мне так не хватает бакенбард – нужно удлинить лицо, – стонет Бинго.

– Забудь о естественности, Бинго, – говорит Дидье. – Главное – это смелость и новизна.

– Что, больше уже никто не пользуется шампунем? – возмущается Вельветин. – Боже мой!

– Мне нужен жесткий стиль, Бинго. Я хочу больше злобы. Сдерживаемый гнев. Я хочу подчеркнуть в этом мальчике его агрессивную природу.

– Агрессивную? – переспрашивает Бинго. – Да он работает шеф-поваром по выпечке в Dean & Deluca.

– Я хочу, чтобы он выглядел как очень агрессивный шеф-повар по выпечке.

– Дидье, в этом мальчике агрессивности не больше, чем в детеныше морской коровы.

– О боже, Бинго, ты такой педант, – вздыхает Вельветин.

– Если я не ошибаюсь, мне бросили вызов? – переспрашивает Дидье, делая шаг в его сторону. – Надеюсь, что нет, потому что это мне быстро надоедает.

– Вельветин, – кричит Бинго, – ты небрежно работаешь со Скутером!

– Знаешь, Бинго, ты начинаешь действовать мне на нервы.

– Мне нужен экстрим, – бормочет Дидье. – Мне нужны Red Hot Chili Peppers. Мне нужна энергия.

– А мне нужен толстый плотный косяк, – бормочет Скутер.

– Мне нужны блеск и сексуальность, – говорит Дидье.

– Сейчас мы тебе это обеспечим, зайка.

– Я весь киплю от возбуждения, – задумчиво бормочет Дидье. – Но где у этих ребят бакенбарды? Я же просил бакенбарды! Бинго! Бинго, куда ты запропастился?

– Только не надо вот так вот в лоб, хорошо, Дидье? – ласково спрашивает Вельветин. – Не надо вот этого пламенного закоса под Короля Мамбо, договорились?

Мы стоим перед большим синим полотнищем. Одни делают упражнения для бицепсов с гантелями, другие лежат на полу и отжимаются. Дидье нужны сигары, и он раздает сигары всем присутствующим, затем Дидье нужен глицерин, потому что парни в «бермудах» должны плакать, ведь им грустно, и они курят сигары перед большим синим полотнищем, которое изображает пляж.

– Нам грустно, потому что мы курим сигары? – спрашиваю я. – Или потому, что все это так похоже на «Спасателей Малибу»?

– Грустно, потому что вы все идиоты, но дошло это до вас только сейчас на пляже, – туманно отвечает Дидье, стоя с поляроидом на изготовку.

Скутер смотрит на свою сигару с недоумением.

– Делай с ней то, что ты делал, чтобы попасть на эту работу, – объясняю я. – Соси!

Скутер бледнеет:

– А… как ты догадался?

– Дэвид, сними никотиновый пластырь, – командует Дидье из-за камеры.

– Моя подружка увидит это и решит, что я голубой, – стонет Скутер.

– Ты все еще с Фелицией? – спрашивает его Рик.

– Нет, с одной девушкой, с которой познакомился в туалете на первом этаже гостиницы Principe di Savoia, – решительно заявляет Скутер. – Я заблудился, а она была так похожа на Сандру Баллок. По крайней мере, так все говорят.

– А как ее зовут? – спрашивает Дэвид.

– Шу Шу.

– А дальше как?

– Фамилии я не знаю.

– А как ты потерял работу у Кельвина? – спрашивает Никитас.

– Он на меня взбеленился, – объясняет Скутер. – Я сделал короткую стрижку, но дело, впрочем, гораздо сложнее.

Воцаряется продолжительное молчание, все кивают, съемочная группа Fashion File вьется поблизости.

– Поверь, – говорю я, поднимая руки в воздух, – я сто раз собачился с Кельвином. – Несколько раз напрягаю бицепсы. – Сто раз!

– Тем не менее он до сих пор дает тебе билеты на лучшие места на показах, – говорит Дэвид, любуясь своими икроножными мышцами.

– Это потому, что у него работает Хлоя, – встревает Рик.

– Я не ходил на показ Кельвина Кляйна, – говорю я тихо, а затем ору: – Не ходил я на показ гребаного Кельвина Кляйна!

– Есть фотография, на которой ты там. Ее напечатали в WWD, солнышко, – говорит Рик. – Ты с Дэвидом и Стивеном. Во втором ряду.

– Пусть мне покажут это фото, и я докажу вам, что вы ошиблись, – заявляю я, потирая свой бицепс и дрожа от холода. – Какой, в жопу, второй ряд?

Один из близнецов читает сегодняшний номер WWD; он осторожно вручает его мне. Я хватаю его и нахожу фото со вчерашнего показа. Фотография не очень четкая: на ней Стивен Дорф, Дэвид Салль и я – все в трикотажных рубашках в духе пятидесятых и темных очках, сидим с каменными лицами. Наши имена напечатаны жирным шрифтом под фото, а рядом с моим, словно необходимое разъяснение, написано: «Мальчик Дня». Немедленно на столе появляется бутылка шампанского.

– Так в чем дело, Виктор? – спрашивает Дэвид. – А то я чего-то не понимаю. Ты был или не был на показе? Это ты или не ты на фотографии? Минутку, сейчас угадаю – ах да, это Джейсон Гедрик!

– Может, кто-нибудь лучше спросит меня, как идут дела с клубом? – спрашиваю я, швыряя газету в ее владельца, охваченный внезапным приступом негодования.