Гимнастика чувств - Страница 51
Речь идет не об отождествлении внушения с убеждением и самовнушения самоубеждением. Во-первых, между самым незначительным по цели убеждением и самы эффективным внушением во внушенном сне существует множество постепенны количественных переходов и качественных скачков от одного к другому. Во-вторых, нас интересует в сценическом действовании не только механизм убеждения, которо осуществляется сравнительно просто, но и процесс эффективной непроизвольно реакции организма на воспринимаемые слова.
Важное значение в этом процессе играет конкретность видения. Для иллюстраци приведем случай из практики психотерапевта П. И. Буля, описанный в книге "Гипно и внушение в клинике внутренних болезней".
Велось рентгенологическое исследование влияния внушения на деятельность желчног пузыря. Внушалось:
"Вы съели жирную пищу", затем изучались процессы в желчном пузыре. Никаки результатов, сходных с картиной реального насыщения жирной пищей, не отмечалось.
Тогда формула внушения была изменена, ее превратили из обобщенной в конкретную:
"Вы видите перед собой на столе много вкусных питательных жирных блюд - яичниц с салом, колбасу, масло, ветчин и горчицей, свинину. Вы начинаете есть, выбирая то, что вы любите.. ." Дале внушение еще больше конкретизировалось, обрисовывая детали насыщения, одновременно делались рентгеновские снимки желудка и желчного пузыря, которы показывали картину, аналогичную с контрольной рентгенограммой, сделанной посл реального насыщения подобной пищей.
Проводились опыты, в которых конкретизированные словесные воздействи производили соответствующие изменения в составе желудочного сока и сок поджелудочной железы. Воображение обманывало организм!
Возвращаясь к утверждению Павлова, что слово может вызвать любые реакци организма и заменить собой реальные раздражения, мы отмечаем, что слов обманывает природу человека особенно тогда, когда оно конкретно и способн вызвать яркую картину на экране внутреннего зрения человека, приведенного сами собой или партнером в такое состояние, при котором преобладает функция образно-чувственной системы.
Оно и понятно. Чем дальше от обобщенных понятий, чем конкретнее образ, тем о больше возбуждает деятельность первой сигнальной системы. А неконкретное слово, слово-обобщение откликается во второй сигнальной системе, потому что только е оно порождено. Следы зрительных восприятий, из которых складывалось обобщение, так многочисленны, что неизвестно, какому из них нужно появиться на экран внутреннего зрения. Конкретные же слова мгновенно вытягивают свои "образны слепки" и складывают яркую картину. Видения оживляют слово.
Конкретные видения, воспринятые пациентами неосознанно, в опыте П. И. Бул привели в действие реакции, связанные с пищеварением. Это не частный случа психотерапии, а закономерность, проливающая свет на природу жизненного общения.
Простые строчки из книги К. И. Платонова:
"Большое значение имеет умелый и внимательный подход врача к больному, вселяющи доверие больного к врачу"- похожи на выписку из правил внутреннего распорядк больницы, но сущность их раскрывает правила внутреннего распорядка жизненног общения. Умелый и внимательный подход-это желание передать, оказать помощь.
Доверие больного-желание воспринять, получить помощь. Врач, вселяющий довери (иначе говоря, "внушающий доверие"),-протягивает линию связи. Больной, доверяющий врачу,-принимает и крепко держит этот провод. Устанавливаетс неразрывная взаимосвязь А конкретные видения, сознательно внедряемые врачом-психотерапевтом и сознательно воспринимаемые пациентом (просматриваемы сознательно или неосознанно), изменяют внутреннюю среду пациента.
Неразрывная взаимосвязь-основной закон жизненного общения. Для укреплени сценического общения и понадобились Станиславскому все его образные "ток внутреннего общения", "лучеиспускание и лучевосприя-тие", "создание лент видений, иллюстрирующих подтекст".
Когда пишут о трудах Станиславского, то либо обходят молчанием места, связанны с понятиями "лучеиспускания" и "лучевосприятия", либо ограничиваются указаниями, что терминология в этой части неточна, неудачна (что отмечал и са Станиславский), что упражнения на лучеиспускание не характерны для последних ле педагогической практики создателя системы и относятся к самому раннему период его деятельности.
С. Гвппну Все это и так и не так. Существуют факты, мимо которых нельзя пройти. Первый - книга "Работа актера над собой" была предметом самого пристального внимани Станиславского именно в последние годы его жизни. Он готовил ее к печати в 30- годах. На протяжении работы над книгой многое выпало, очень многое. В письме Л. Гуревич в 1930 году Станиславский сообщил ей об одном из таких "огромны сокращений". Однако "лучеиспускание и лучевосприятие" остались и вошли в книгу, верстку которой он держал в руках в год своей кончины.
Второй факт. В незаконченной рукописи ("Дополнение и исправление для новы изданий. К главе "Общение"), датированной октябрем 1937 года, то есть в одной и своих последних работ он, говоря о сценическом общении, вновь упомяну лучеиспускание и лучевосприятие.
"Пусть люди науки объяснят нам природу этого невидимого процесса,- написа Станиславский,- я же могу говорить лишь о том, как я сам ощущаю его в себе и ка я пользуюсь этими ощущениями для своего искусства". То, что великий артис ощущал в момент творчества, и то, как он это ощущал, нельзя обходить молчанием, даже если явления эти кому-то напоминают нечто мистическое или если не все люд и не каждый день их ощущают.
В своем исследовании о методе физических действий П. В. Симонов коснулся лучеиспускания. Он предположил, что Станиславский имел в виду микромимику, ка один из видов общения.
Действительно, микромимика особенно ощутима в моменты активного взаимодействи партнеров. Люди разговаривают, или нетерпеливо ждут ответа, или напряженн слушают, боясь проронить слово, а мы видим, как все отражается на их лицах, ка внутренние и мысли и видения ежесекундно изменяют выражение глаз и лица.
Изменение выражений глаз и лица в микромимике- акт непроизвольный. Мы чутко улавливаем в жизненном общении фальшь собеседника именно по "искусному" выражению его лица. Это уже не микромимика, а мимика, как таковая. Мимика тож естественное явление. Фальшь и искусственность, неискренность партнера м обнаруживаем как раз в те моменты, когда он пытается, так сказать, превратит мимику в микромимику. Слишком очевидны его старания - минимумом мимики создат какое-нибудь впечатление, якобы только что возникшее.
Микромимика- следствие работы образного мышления. Если так, то вряд ли нужн связывать ее только с одной из форм общения, как это предположил П. В. Симонов.
Микромимика - естественный спутник всякого жизненного действия. Она всегд возникает при органическом существовании, как следствие рефлекторно деятельности организма. При действиях автоматических, часто повторяемых, он может быть и неощутима. При действиях первичных она ощутима, даже если толчок ее возникновению дало не образное мышление, сознательно включаемое человеком работу (при воспоминаниях, например, или мечтаниях), а деятельность безусловны рефлексов (при неожиданной радости, в испуге и т. д.).
Проявляясь в жизненном действии непроизвольно, подобно человеческим эмоциям, микромимика сопутствует всем формам общения. И все же нельзя ее полность отождествить с тем явлением, которое названо лучеиспусканием и которо Станиславский определял такими образными выражениями - "ощупывание чужой души", "запускание в душу партнера щупальцев чувств", "всасывание тока в глаза" "выбрасывание тока из глаз". Он так это ощущал.
Физиологической основой взаимодействия человека с окружающей средой являетс один из непрерывно действующих безусловных рефлексов - исследовательски инстинкт. Может быть то, что Станиславский называл лучеиспусканием лучевосприятием,-это проявление рефлекторной деятельности исследовательског инстинкта?