Гималайский зигзаг - Страница 68
И Обезьян, он же Сугрива, как следует встряхнул Гора. Тот открыл глаза – и ахнул.
…Легкие облака, зелень огромных деревьев, усыпанных плодами фонтаны разноцветного мрамора… И девушки, девушки, девушки! Черненькие, беленькие, рыженькие…
У молодого человека перехватило дух.
– Чт-т-то это?
– Я же тебе сказал, райские сады! – Обезьян Сугрива мягко опустил Гора на густую шелковистую траву. – Ты что не понял? Это тебе в благодарность за то, что меня выпустил. Смел же ты, парень – вскрыть заговоренную могилу! Ну, блаженствуй, а я тоже повеселюсь. Ух, повеселюсь!..
– А я… – молодой человек с трудом перевел дух. – Я тут навечно?
– Навечно? – Сугрива хмыкнул. – Еще рано! Три часа у тебя. А потом отвезу тебя назад. Если умный, будешь всю жизнь радоваться, а если все же дурак – тосковать. Ну, бывай!
Обезьян громоподобно засмеялся и сгинул.
«Что это он имел ввиду? – удивился Гор. – Почему мучиться? Вздор какой-то…».
– Эй, – прервал его мысли мелодичный женский голос.
– Бетси?!
…Когда Гор открыл глаза, то увидел перед собой отца. Профессор лежал на знакомой продавленной кровати, на столике красовался кальян…
Гор помотал головой. Ни Сугривы, ни девушек! Все, пора к врачу!
– Кажется, я понимаю, что он хотел сказать… – пробормотал молодой человек. – Мучиться… Зря я полез в ту могилу!
– Однако, – проговорил профессор Енски, потирая лицо.
– Отец? – вскинулся Гор.
– Однако, – повторил Алекс Енски. – Однако, я от тебя, сынок, такого не ожидал. То, что мне было плохо – вовсе не повод накачивать меня гашишем.
Гор облегченно вздохнул. Кажется, его родитель пришел в себя, во всяком случае голос звучал вполне бодро. И тут он вспомнил, что все это вроде как уже было…
– Так… – профессор встал, повел затекшей шеей. – С тобой, сынок, мы разберемся дома. Для начала отправлю тебя в приют анонимных наркоманов… Где это мы? Ясно! Ну, выходит и… этот самый тоже держит слово…
Енски-младший подумал, что отцу все-таки стоит еще немного полежать.
– Сагиб! Сагиб! – из-за кресла вынырнул улыбающийся Акаш. – Сагиб, я все узнал! Эта дурная женщина, эта мэм-сагиб собирается…
Отец и сын переглянулись.
– Спятили! – вслух констатировал Енски-младший.
Профессор с интересом покосился на Акаша, потом хмыкнул.
– А что же ты думал, сынок? Наркотики – это тебе не шутка!..
– Сагиб! – перебил Акаш. – Надо торопится, надо спешить, пока эта дурная женщина…
Гор все еще не верил. Значит, ничего не случилось? Они не ездили в Амарнатх, не попадали в клетку, отец не исчезал в Зеркале, он сам…
…И девушек не было? И той, что так похожа на?..
– А скажи-ка, Акаш, – прищурился он. – А что это ты говорил… и делал в Амарнатхе?
Енски-младший со страхом ожидал, что сейчас пройдоха разведет руками со словами: «Какой Амарнатх, молодой сагиб? Мы же там еще не были!..»
…Вот тогда уж точно – пора в приют анонимных наркоманов!
– Какой Амарнатх, молодой сагиб? – индиец развел руками. – А, Амарнатх!.. Ай, молодой сагиб, зачем вы только туда ездили? Зачем не послушали Акаша? Зачем шли в это страшное подземелье? Когда вас посадили в эту проклятую клетку, Акаш побежал к главному хранителю храма, Акаш поднял всех на ноги… Когда мы пришли, вы ничего не видели, молодой сагиб, ничего не слышали, и ваш почтенный отец – тоже. Вам дали какой-то наркотик, вы все время кричали…
Профессор и Гор вновь переглянулись.
– Мы погрузили вас в машину, мы привезли вас сюда. Акаш сам заплатил, ай, как дорого заплатил!.. Или молодой сагиб обижаеться, что я сообщил о вас этому полицейскому, этому слуге Черной Кали? Но за вами следили еще в Дели, меня заставили следить за вами, заставили! Вас бы просто убили, а я вас спас!..
– Ах, ты жулик, дьявол, тебя раздери! – не выдержал Гор.
– Тихо! – воскликнул Енски-старший. – Не смей! Не смей поминать, по губам дам!..
«А сам-то?» – хотел спросить Гор, но смолчал. Почему-то он поверил пройдохе-проводнику. Во всяком случае, это было понятнее, чем Черное Зеркало и полет с Обезьяном.
– Акаш!
Профессор махнул рукой, подождал, как индиец подбежит, вынул из бумажника несколько крупных купюр.
– Держи, друг! Все понимаю: жена, любовница, еще одна любовница. И транспорт в Индии дорогой… А мы… А я тоже, признаться, был хорош! В общем, бери – дабы тебе больше не соблазниться!
Акаш с готовностью кивнул, зашелестел деньгами и радостно улыбнулся.
– А нам – такси. Или рикшу, или что угодно. И два билета до Дели!
Индиец вновь понимающе кивнул. Исчез.
– Собирайся, Гор! – Алекс Енски резко встал, поправил челюсть. – Ты что не слышал? Мы уезжаем, хватит! У-ез-жа-ем!
Енски-младший медленно кивнул. Кажется, в бреду они с отцом видели нечто сходное. Во всяком случае, на физиономии подлеца Акаша синяков определенно прибавилось… Неужели ничего этого не было?
Он глубоко вздохнул и поморщился – бока, помнившие хватку Обезьяна, по-прежнему ныли. В ушах еще звучал голос той, что так была похожа…
– Чего стоишь! – грозно прикрикнул отец. – Твоя девица сама о себе позаботится. А тебе пора самому заняться делом. Археолог из тебя не явно получиться…
Гор вспомнил кости Обезьяна – и его передернуло. Вскрывать могилы? Да ни за что на свете!
– Папа, но ведь на археологии свет клином не сошелся, – нерешительно начал он. – Я мог бы стать… Ну, хотя бы социологом. Или экологом, записаться в «Гринпис»…
Профессор замер, рука потянулась к бороде. Отдернулась…
– Эк-к-кологом? – дрожащим голосом повторил он.
Енски-младший удивленно кивнул. А что тут плохого? Бороться против загрязнения, против ядерных электростанций?..
– Экологом!!! – проревел профессор. – Тр-р-рубы Ир… Тр-р-рубы бр-р-ронзовые! Я тебе покажу! Я тебя утоплю, как «Рейнбоу Уорриер»! Я тебя!..
– Никогда в жизни я не тратил деньги на более бездарные предприятия! – лютовал Юсупов, громыхая кулаком по столешнице. – Олухи! Болваны! Идиоты!
Лондонские знакомые князя наверняка бы упали в обморок, глядя во что превратился изысканный, утонченный эстет.
– Кретины! Дегенераты!..
Скандал гремел на широкой веранде делийского особняка Бацевича. Сам хозяин находился тут же, невозмутимо прихлебывая ароматный коллекционный чай.
– Вас надо утопить в Ганге! Закатать в асфальт! Вас…
– Или мы не так чего сделали? – наивно моргнул Миша Гурфинкель. – Да боже ж мой, мистер Юсупов! А если эти глупые индусы нас немного не поняли, так мы не виноваты!..
– Девку в тюрягу отправили? – подхватил Бумба. – Отправили, v nature! И браконьерство ей шили, и незаконное ношение. Тут бы и вам, мистер Юсупов, подсуетиться, а то сидели в Дели, grushi okolachivali!
От такой наглости Феликс Третий сперва побледнел, а потом принялся буреть, что, конечно, выглядело весьма неэстетично.
– Не стоит так ругать ребят, – неожиданно заступился господин Бацевич. – Господин Гурфинкель прав, новичку в Индии очень тяжело, не зная местных обычаев и нравов, нельзя решить порой даже самый простой вопрос. А задание, они, кстати, как я понимаю, выполнили.
– Вот человек дело говорит, – закивал Миша.
– А что наша? – неожиданно заорал Перси. – Наша работала! Ваша бы видела, как на моя обезьяна-гоминида нападала, кушать хотела! А я ее – раз! Раз!.. А когда ваша наша деньги давать будет, а?
– Деньги?! – с трудом выговорил Юсупов. – Ах ты, швабра! Тебя я вообще больше видеть не желаю! Убирайся!
– Моя уйдет, уйдет! Пожалуйста. Моя знает одну парню в Глазго, которой нужна надежная человека. Она платит больше и словами не обзывается!.. – обиженно отвернулся Перси.
Юсупов застонал. Несмотря на захлестнувший его гнев, Фекликс Третий в глубине души понимал, что эти нахалы правы. Если бы он вовремя оказался в Сринагаре, поднял шум, пригласил корреспондентов… Ведь хотел ехать, хотел, так эта проклятая жара, да еще пилоты забастовали…