Гибельный клинок - Страница 5

«Неукротимая Ярость» дернулась, сильно качнувшись. Наводчик Патинелло поднял взгляд на Банника со своего места справа-снизу от командира, между ними нависал массивный затвор боевой пушки.

— 3-й эскадрон! Держать строй! — крикнул Банник в трубку вокса, пытаясь перекричать рев двигателя. — Я не хочу, чтобы меня отчитывали по воксу, как этого идиота Катейла! Держать строй!

Маленькие экраны авгуров показывали Баннику его экипаж: пять человек. Его механик-водитель Керлик, с мрачным лицом, напряженно моргая, ведущий танк по предательским пескам Калидара, так же вслепую, как и сам Банник; Патинелло и заряжающий Бривант, видимые с камеры авгура в носовой части танка; Эрлизен и Товен, стрелки в спонсонах, первый настолько стоически равнодушный, что казался окаменевшим, а второй все время бормотал молитвы, вытирая потевшие руки.

Банника злило, что его эскадрону не выпала почетная обязанность идти в атаку первым, во главе их эшелона: эта честь досталась Верланнику. Его «Леман Русс» — «Умышленное Разрушение» — был вооружен тремя тяжелыми болтерами в спонсонах и корпусе. Когда танк столкнется с противником, болтеры будут стрелять, пока не раскалятся докрасна, а остальные танки его эскадрона прикроют его фланги своими пушками. Вся слава, какую только можно пожелать. И он завидовал Верланнику, хотя вероятность выживания его танка и экипажа составляла менее пятнадцати процентов. На его месте должен был оказаться Банник. Он ничуть не меньше заслуживал почетного места на острие атаки.

Он встряхнул головой. Зависть отнюдь не была качеством, достойным представителя знатного клана Парагона.

Банник выдохнул, по его лицу стекал пот, в живом глазу щипало. Лицо чесалось от грязи и соли, и Банник утерся рукавом. Внешние экраны немного прояснились. Вид был нечетким и прерывался помехами, но, по крайней мере, Банник мог что-то разглядеть.

— Буря немного утихла, слава Императору, — машинально он прикоснулся к двум медальонам, которые носил под рубашкой — такие медальоны с аквилой и шестеренкой носили все представители промышленной аристократии Парагона.

На левом экране были видны необъятные пространства пустыни с клубящимися облаками пыли, поднятой танками впереди. Обзор на переднем и правом экранах был хуже из-за пыли, взбиваемой гусеницами впереди идущего «Леман Русса», одного из двух остальных танков эскадрона Банника. Третий танк, двигавшийся дальше, был почти невидим, его силуэт скрывала буря. Вся их рота поднималась на дюну, высокую, как гора, все десять танков, упорно цепляясь гусеницами за ее склоны, преодолевали путь к вершине.

Танки двигались строем, обозначенным в «Тактике Империалис» как «Топор Солона» — стандартный боевой порядок с широким ровным фронтом и выступающими флангами. Задачей 3-й роты 42-го Парагонского бронетанкового полка было прикрытие левого фланга. На правом фланге, в нескольких сотнях метров от них, двигалась 2-я рота, прикрывавшая тот фланг. Такой боевой порядок сильно ограничивал сектора обстрела, но это было не так важно — танки в этом строю образовывали движущуюся стену, мобильную крепость, защищавшую и поддерживавшую машины, находившиеся между двумя ротами.

Между «Леман Руссами» тяжело двигались машины 7-й Парагонской роты сверхтяжелых танков — четыре механических чудовища потрясающих размеров и мощи. Их имена сразу всплыли в памяти Банника: «Гибельный Клинок» «Артемен Ультрус», «Адский Молот» «Возрождение Остракана», «Теневой Меч» «Люкс Император» и «Гибельный Клинок» «Марс Победоносный». Это были воистину кулаки Императора.

Где-то за боевыми порядками танков двигались 30 взводов 63-го Парагонского механизированного полка и 14-го Савларского полка легкой пехоты, втиснутые в «Химеры», ожидавшие возможности войти в прорыв, который создадут танки. Они составляли группу «Бета».

Группа «Альфа» имела подобный же состав и наступала в нескольких километрах далее, обе группы должны были соединиться на слабейшем пункте позиций орков. Орки хорошо окопались, уже более двух месяцев ведя непрерывные бои на поверхности и под землей с защитниками шахт и войсками, направленными им на помощь. Это наступление должно было заставить орков снять осаду.

Эшелонированные боевые порядки «Леман Руссов» на флангах «Топора Солона» ударят первыми, сверхтяжелые танки — более медленные и тихоходные — атакуют укрепления орков между эшелонами «Леман Руссов» по фронту около километра шириной. Когда позиции орков будут прорваны танковыми группами, в прорыв войдут другие части Имперской Гвардии, а тяжелая артиллерия будет сковывать огнем фланги зеленокожих, не позволяя подойти их подкреплениям. Орки окажутся между танками и механизированной пехотой с тыла, защитниками шахт с фронта и градом артиллерийского огня с флангов — и будут уничтожены.

Банник страстно желал послужить Императору в битве; и если придется умереть — да будет так. Но здесь на Калидаре были тысячи возможностей умереть без всякой пользы, даже не попавшись на глаза врагу — зыбучие пески, радиация, перепады температур и никогда не исчезавшая опасность пневмокониоза, вызываемого острыми как бритва песчинками. Сейчас самой большой угрозой были зыбучие пески — если танк попадет в них, то уже не выберется. Ординаторы Муниторума объявили этот сектор фронта свободным от зыбучих песков, но это не значило ничего; Калидар был коварен, пески двигались быстро.

— Император, защищающий храбрых, — прошептал Банник, — только не дай мне умереть в какой-нибудь проклятой яме. Это все, о чем я прошу. Если я должен погибнуть, пусть моя смерть будет не напрасной.

Его встряхнуло, вырвав из задумчивости, рев мотора зазвучал по-другому, танк накренился вправо, откидываясь назад. Спину Банника больно прижало к приборам, расположенным вокруг его сиденья. «Неукротимая Ярость» накренилась под углом шестьдесят градусов, застыв на невероятно долгое мгновение, и Баннику пришлось вцепиться в сиденье, чтобы удержаться. Сквозь исцарапанный стеклоблок было заметно, что снаружи стало светлее — танк вздыбился, подняв носовую часть к небу.

— Мы опрокидываемся! — закричал Керлик. — Опрокидываемся!

— 3-й эскадрон, сохранять строй! — крикнул Банник в вокс.

Танк нырнул вперед и заскользил под уклон. Банник вцепился в поручни сиденья, ударившись шлемом о щиток смотровой щели. Двигатель взвыл, танк набирал скорость, скатываясь по склону дюны, рыская из стороны в сторону, словно змея на песке.

— Держаться вместе! — раздался сквозь шум помех и рев моторов голос ротного командира капитана Мэллианта. — Противник…ва. Время… — его голос прервался, заглушенный свирепым воем Калидара. — …ждать моего…

Вот оно. Бой, его — их — первый настоящий бой. Два года в варпе, три дня в пустыне после высадки с десантного корабля. И наконец, шанс проявить себя.

— Эскадрон, приготовиться перейти на боевую скорость, — приказал Банник. Его кровь стучала в ушах так громко, что заглушала рычание двигателя. — Патинелло?

— Да, сэр?

— Приготовиться открыть огонь главным калибром, — сказал Банник, — если, конечно, ты разглядишь что-нибудь в этом дерьме.

Подумав, он решил:

— Я открою люк. Надеть респираторы.

Он натянул на лицо зловонный респиратор — тяжелую резиновую маску, пропахшую смрадом его собственного дыхания и пота. Шланги от респиратора шли за сиденье к фильтровой системе — громоздкому аппарату, занимавшему изрядную часть и так тесного внутреннего пространства танка. Банник приказал остальным подтвердить, что они надели респираторы, взялся за рычаг над головой, дернул его и откинул люк.

Снаружи бушевала буря. Ветер Калидара, никогда не стихавший, свирепо хлестал по внешнему оборудованию «Неукротимой Ярости». Пыль колола лицо Банника вокруг респиратора и очков. Хотя «Неукротимая Ярость» была практически новым танком, выпущенным во время формирования полка, песок уже начал сдирать краску с брони. Банник слышал, что ни один человек, выйдя на улицу и не успев надеть очки, был ослеплен песком. Таких расстреливали. Комиссары не могли исключить, что эти люди умышленно приводили себя в состояние непригодности к службе.