Герои Малой земли - Страница 3
К тому времени черноморцы успели много раз показать свою доблесть в битве за Кавказ. Части морской пехоты участвовали в обороне Новороссийска и Туапсе, в боях за перевалы через Кавказский хребет. Летчики-черноморцы прикрывали с воздуха свои наземные войска, их тыловые базы и пути снабжения. Смело и решительно действовали в кавказских и крымских водах Черного моря советские боевые корабли.
…Два торпедных катера появились внезапно со стороны открытого моря перед захваченным врагом Ялтинским портом.
— Кто идет? — запросили гитлеровцы с берега.
Герой Советского Союза капитан-лейтенант Кочиев намеренно приказал ответить неразборчивым сигналом. Пока фашисты тщетно пытались разобрать непонятный сигнал, катера, не сбавляя хода, ворвались в порт и выпустили торпеды по стоявшим там судам противника — подводной лодке и груженной военным снаряжением барже. Когда фашисты опомнились и открыли с берега яростный огонь, катера капитан-лейтенанта Кочиева были уже далеко в море. В этом дерзком набеге на тыловую базу врага черноморцы продемонстрировали высокую отвагу и замечательное искусство кораблевождения, а также умение владеть своим грозным оружием.
Далеко в море уходили наши подводные лодки. Неожиданно появляясь на путях сообщения противника, они топили его военные транспорты, перевозившие подкрепления из крымских портов в Тамань и Анапу. Смело нападали черноморцы-подводники на вражеские боевые корабли, подстерегая их у занятых противником берегов. Много раз успешно атаковала фашистские транспорты подводная лодка капитана 3-го ранга Грешилова. На флоте говорили о нем: «Если Грешилов увидит врага, то не упустит его».
Под покровом мрака осенними и зимними ночами не раз проникали наши легкие корабли в хорошо знакомую черноморцам Цемесскую бухту, ведя разведку береговой обороны противника в районе Новороссийска. Однажды лейтенант Крылов скрытно вошел на катере ночью в гавань захваченного врагом Новороссийска, перепилил якорную цепь стоявшего там плавучего крана и взял его на буксир. Под огнем врага смельчаки-черноморцы вывели тяжелый кран на внешний рейд, а затем доставили его на свою базу.
Моряки Черноморского флота были искусными мастерами десантных операций. Немало провели они их с начала Великой Отечественной войны, высаживая мелкие группы разведчиков, небольшие отряды морской пехоты, а порой и крупные армейские соединения.
Но каким бы богатым ни был боевой опыт доблестных черноморцев, высадка десанта в районе Новороссийска в феврале 1943 года являлась задачей весьма трудной и сложной.
Зимой Черное море у берегов Кавказа редко бывает спокойным. То и дело через горные перевалы перекатываются северо-восточные ветры. Когда такой ветер (его называют «бора») начинает бушевать на море, даже большие корабли стараются отстояться в какой-либо закрытой гавани. А каково в зимнюю штормовую погоду маленьким катерам?
Бывает, что и опытным штурманам трудно держать правильный курс во время шторма. Но еще труднее подойти к берегу, высадить на песчаную отмель или на скользкие замшелые камни людей, выгрузить боевую технику. Люди еще способны прыгнуть в кипящие воды прибоя, выйти по грудь в морской пене, выплыть на прибрежный песок, зацепиться за камень. А станковые пулеметы, минометы, пушки, а тяжелые ящики со снарядами? Ведь они-то не умеют плавать…
Кроме того, было известно, что, предугадывая возможность наших десантных операций, противник усилил оборону береговой полосы в районе Новороссийска. Наиболее доступные для высадки с моря места были прикрыты здесь различными заграждениями и простреливались артиллерией, минометами, пулеметами.
— Это будет высадка к черту в зубы! — говорили бывалые моряки.
Высадка десанта всегда считалась одним из самых сложных видов боевых операций. Надо правильно выбрать место и время высадки. Надо добиться тесного взаимодействия десантного отряда с кораблями, провести своевременную «обработку» берега огнем корабельной артиллерии. И едва ли не самое главное, что требуется при этом — обеспечить внезапность высадки и высокие темпы операции. Это могли сделать только смелые, отважные, инициативные бойцы, готовые к любым случайностям. Именно таких людей и отбирало командование для предстоящей десантной операции под Новороссийском.
Формирование одного из десантных отрядов было поручено майору Куникову.
Цезарь Львович Куников не был кадровым флотским командиром или штурманом дальнего плавания. Правда, он вырос в Баку, на Каспии, и с детства любил море, а двадцатилетним юношей по комсомольской путевке поступил в Ленинградское военно-морское училище. Но болезнь заставила вскоре покинуть училище. Позднее он окончил Промышленную академию и машиностроительный институт, стал инженером-механиком.
Война застала Куникова на посту редактора большой отраслевой газеты «Машиностроение». Две недели спустя он добровольно ушел на фронт. И тут осуществилась романтическая мечта его юности — его назначили комиссаром формировавшегося отряда боевых катеров. Так он стал служить на флоте.
Осенью 1941 года отряд Куникова действовал в дельте Дона, на подступах к Ростову. В дни тяжелых оборонительных боев в Приазовье летом 1942 года ему пришлось командовать сводным батальоном морской пехоты.
— От Азова до Тамани, — вспоминал он, — с боями пять раз выходя из окружения, шли мы на наших маленьких катерах. Шторм — шесть, семь, девять баллов. Часть утонула. Большинство выдержало. Затем меня назначили командиром батальона морпехоты — ребята только с кораблей. Сутки дали на формирование, а через 16 часов бросили в бой. Мы приняли бой с дивизией, и она не прорвала нашей линии. Нас два батальона морпехоты — один Вострикова, другой мой — обескровили две вражеские дивизии. Тогда им на помощь дали еще две дивизии. Мы отходили из-за общей обстановки…
Минул только год, как Цезарь Куников покинул свой московский редакторский кабинет, а его уже считали выдающимся офицером. Он получил звание майора. Его наградили орденом Александра Невского.
В один из погожих сентябрьских дней теплой и мягкой кубанской осени взрывная волна сбила Куникова с ног. Тяжело контуженного, его отправили в госпиталь.
Крепкий организм тридцатитрехлетнего командира быстро справился с последствиями контузии. Как только силы вернулись к нему, Куников покинул курортный приморский город, где ему пришлось пролежать несколько недель. Он рвался к своему батальону. Но только нашел его, как получил новое ответственное задание — готовить десантный отряд для высадки в районе Новороссийска. Идея этой операции увлекла его смелостью замысла и сложностью выполнения. Он отдался ей весь, без остатка.
В частях морской пехоты, отведенных с передовой на отдых, в резервных подразделениях, даже в хозяйственных командах базы — всюду видели тогда черноморцы этого крепкого, коренастого флотского офицера. Всегда подтянутый, собранный, скромный, он не старался обратить на себя внимание. Во всей походке его, скупых, но резких жестах, чуть приглушенном, но сильном голосе чувствовались скрытая энергия, могучая воля, твердость характера. Его открытое лицо и прямой, пытливый взгляд располагали к себе собеседников. Только подошел, поздоровался, угостил папиросой и закурил сам, бросил с добродушной усмешкой невзначай шутливое слово, а уже казалось всем, будто давно знают его, будто где-то встречались: то ли на корабле, то ли в госпитале, то ли в окопе.
Герой Советского Союза майор Ц. Л. Куников.
Куников действительно необычайно быстро знакомился с людьми и столь же быстро завоевывал их доверие. Эта удивительная способность узнавать людей, уменье подойти к ним и сплотить их вокруг себя были у него особенно развиты. Вероятно, он выработал в себе эти качества еще в годы комсомольской юности. Недаром же ему пришлось пройти тогда хорошую школу массовой политической работы, будучи агитатором, беседчиком, секретарем организации ВЛКСМ на Московском тормозном заводе. Опыт и навыки организатора рабочей молодежи пригодились через много лет и в новой обстановке, на фронте. Они помогли Куникову быстро постичь один из главных секретов, которым должен владеть каждый военачальник и который заключается в уменье найти верный путь к сердцу бойца.