Герои и антигерои Отечества (Сборник) - Страница 94
Что именно Мгалоблишвили сопровождал Лакобу в театр, подтвердило другое доверенное лицо Берии — Шария. Вот что он рассказал следователю 15 августа 1953 года:
«Не помню сейчас, какого числа, утром мне позвонил на квартиру секретарь обкома партии Абхазии Гобечия и передал, что мне нужно срочно прибыть в ЦК КП Грузии… Гобечия… мне рассказал, что умер Лакоба. Тогда я узнал, что Лакоба накануне обедал или ужинал у Берии, затем был с тогдашним председателем Совнаркома Грузии Мгалоблишвили в театре, чувствовал себя хорошо, шутил, рассказывал анекдоты и в ту же ночь скончался… В связи со смертью Лакобы Берия проявил большое внимание организации похорон и сопровождению гроба с телом Лакобы в Абхазию… Помню, что гроб с телом Лакобы сопровождала специальная делегация во главе с тогдашним председателем Совнаркома Грузии Мгалоблишвили…»
Возможно, в планы Берии входило рассчитаться и с Мгалоблишвили, подведя его к ответственности то ли за смерть Лакобы, то ли за тесную связь с ним. Последнее обвинение и было использовано, когда было объявлено об антисоветской деятельности Лакобы и руководимой им до 1936 года подпольной контрреволюционной группы. Как участника антисоветского заговора, Мгалоблишвили арестовали (1938 г.) и приговорили к расстрелу. Но это было позже. А в день смерти Лакобы ничего не подозревавший Мгалоблишвили с почестями сопровождал тело Лакобы в Сухуми, увозя вместе с гробом и траурный венок лично от Берии. Вместе с другими этот венок был возложен на могилу Лакобы, которого похоронили в парке при большом стечении народа. Нет сведений, прилюдно ли вскрывалось захоронение. Но что этот кощунственный акт по приказу Берии осуществился, сохранились убедительные сведения. О них, к примеру, дал показания Гоглидзе:
«Лакоба умер, кажется, в ноябре 1936 года, а о его антисоветской, заговорщической деятельности стало известно в период массовых арестов 1937 1938 гг. Помню, что на него были получены показания от лиц, арестованных НКВД Грузии, а также в НКВД СССР. Помню, что его фамилия упоминалась на открытых процессах участников право-троцкистских организаций, в связи с чем его могила была упразднена, а останки сожжены и развеяны…»
Всплыла снова и история с катером, т. е. с «покушением» на Сталина. Ягода к тому времени находился под арестом, а заменивший его Ежов был тоже не прочь еще больше скомпрометировать своего грозного предшественника. Но, видимо, не смог предвидеть, какие сильные козыри дает в руки «игрока с Биржевой улицы» не только в борьбе с мертвым Лакобой, но и с живыми участниками организованной им «заговорщической подпольной группы». Как бы там ни было, но в конце 1937 года были получены показания, что обстрелявший катер командир отделения пограничников Лавров являлся участником заговора и имел задание совершить террористический акт в отношении Сталина. Из лагеря, где Лавров отбывал наказание, его доставили в Тбилиси, во внутреннюю тюрьму НКВД, где, допросив с пристрастием, «полностью изобличили» как врага народа и террориста. Его приговорили к расстрелу. Такую же меру наказания получил и бывший председатель ГПУ Абхазии Микеладзе, уволенный за допущенный инцидент с катером в 1933 году из органов ЧК. К расстрелу он был приговорен тройкой республиканского НКВД. Это произошло уже после того, как окончательно втершийся в доверие к Сталину Берия в награду за «раскрытие» контрреволюционной террористической группы, «подготавливавшей убийство» вождя, сокрытое Ягодой, получил назначение в Москву. Сперва первым заместителем к Ежову, «столкнувшим» с помощью Берии Ягоду, чтобы менее чем через полгода убрать со своего пути и Ежова.
…Однако наступил час возмездия и для Берии. В материалах уголовного дела имеется акт, датированный 23 декабря 1953 года, извещающий о том, что:
«…сего числа в 19 часов 50 минут… приведен в исполнение приговор специального судебного присутствия по отношению к осужденному к высшей мере уголовного наказания — расстрелу Берия Лаврентию Павловичу».
Произошло это на пятьдесят четвертом году (судя по автобиографии, Л. П. Берия родился 17 марта 1899 г.) его зловещей и в общем-то ничтожной жизни, втянувшей в свой страшный водоворот сотни и тысячи покалеченных и загубленных судеб.
Феликс Чуев
Член политбюро ЦК ВКП(б) Молотов
…Еду из столицы с Белорусского на электричке. Напротив сидит мальчик, рисует на потном стекле, пишет цифры, словно пытается угадать отпущенный ему на земле срок, хотя навряд ли задумывается об этом. Этот мальчик умрет в 2060 году — так мне внезапно открылось, не знаю почему. Я его больше не увижу, а если и встречу, наверняка не узнаю. Да и он тоже. Но ему суждено познать гораздо больше меня. В нем будет больше спокойной ясности и равнодушия к тому, что сегодня волнует меня, о чем давно собираюсь рассказать. Попытаюсь — «не ведая ни жалости, ни гнева». А сам думаю и смотрю на этого мальчика…
Я рано выучился читать. В доме были только политические книги да газета «Правда». Интерес к политике, а потом к истории сохранился надолго. Может быть, поэтому жизнь подарила мне встречи со многими государственными, политическими, военными деятелями, учеными, героями. Память и дневниковые записи высвечивают яркую личность главного маршала авиации А. Е. Голованова, встречи с маршалом Г. К. Жуковым, адмиралом Н. Г. Кузнецовым, партийным и государственным деятелем К. Т. Мазуровым, академиками А. А. Микулиным, С. К. Туманским, А. М. Люлькой, авиаконструкторами А. С. Яковлевым и А. А. Архангельским, «невероятными» летчиками М. М. Громовым, М. В. Водопьяновым, А. И. Покрышкиным и многими-многими другими — о каждом книгу можно написать.
И — Вячеслав Михайлович Молотов. 140 подробнейше записанных бесед, каждая в среднем 4–5 часов. Как ни относись к этому человеку, мнение его интересно знать, да и жизнь Молотова не оторвать от истории государства. Он работал с Лениным, был членом Военно-революционного комитета по подготовке Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, вместе со Сталиным репрессировал неугодных, занимал пост заместителя Председателя ГКО в Великую Отечественную войну, другие высокие посты, вел нашу внешнюю политику, встречался едва ли не со всеми крупными государственными деятелями первой половины XX века.
Конечно, суждения его субъективны, во многом идут вразрез с тем, что сейчас публикуется, но за 17 лет постоянного общения я имел возможность в какой-то мере изучить этого человека, целиком, с юности отдавшего себя идее. Безусловно, многое из того, что он говорил, знал только он, и сейчас уточнить трудно. Я буду приводить его слова, стараясь не комментировать объективности ради. Темы наших бесед были весьма разнообразны, они касались самых напряженных исторических моментов. Это краткий конспект наших встреч, дневниковые записи. Я выбирал, мало затрагивая теоретические вопросы, хотя без них не обойтись и они занимают определенную часть «молотовского дневника», составляющего свыше пяти тысяч страниц на машинке. Да, все эти годы я постоянно вел дневник, детально записывая каждую встречу, каждое высказывание, а в последующие дни переспрашивая, уточняя…
…Что меня поражало? Поражала завидная быстрота его реакции, когда он отвечал на вопросы. Обычно в начале разговора Молотов говорил мало, больше слушал и сам спрашивал. А во второй половине беседы начинал рассказывать то, что нигде и ни от кого не услышишь. Щеки его розовеют, глаза, щурясь, блестят по-юношески. Разговорился. Иногда он словно волновался от давних воспоминаний и начинал слегка заикаться.
Разговаривая с ним, я ловил себя на мысли: невольно следишь за своей мыслью и речью, приучаешься к дисциплине беседы, краткости, сжатости — ни он, ни его учителя не терпели длиннот. Точен в формулировках и порой придирается, казалось бы, к незначительным мелочам. Любит докопаться до сути, упрям и последователен в беседе. О себе говорит мало.
— Вы сидели во всех тюрьмах царской империи?