Герои и антигерои Отечества (Сборник) - Страница 13
Сравним отзывы о них современников, отзывы, которые можно найти лишь в дореволюционных изданиях. Величайший русский поэт Гавриил Романович Державин писал об императрице:
Действительный член Российской академии наук, племянник знаменитого поэта и драматурга А. П. Сумарокова, автор трудов «Обозрение царствования Екатерины Великия» и «Черты Екатерины Великия», а также многих публицистических и драматургических произведений Павел Иванович Сумароков писал:
«Екатерина была кротка, приветлива, милостива, и все старались подражать ей в том, по крайней мере, по наружности, казались добрыми».
А вот свидетельства о деяниях Пугачева…
«Жену несчастного Елагина, с которого по его приказу содрали кожу, Пугачев приказал изрубить на куски. Дочь их, вдову накануне умерщвленного им Харлова, по свидетельству современников бывшую красоты удивительной, он продержал более месяца как наложницу, а семилетнего брата ее назначил своим камер-пажом. Но потом, по подозрению своих приближенных, уступил их требованию и приказал расстрелять несчастную Харлову с ее братом. Не совершенно лишенные жизни, они в крови подползли друг к другу и, обнявшись, испустили дух».
Перечень злодеяний можно продолжать бесконечно. Пугачев очень любил сжигать людей заживо, любил «пятерить» их, то есть отрубать поочередно сначала конечности, а уж потом голову. Как известно, его самого было принято решение четвертовать, но императрица приказала сначала отрубить ему голову, чтобы не мучился.
Казалось бы, весь этот перечень «заслуг» самозванца не имеет прямого отношения к Потемкину, но нельзя не упомянуть о злодеяниях, поскольку нам долго вдалбливали в голову, что те, кто действовал против Пугачева, и сатрапы, и изверги, и тому подобное…
Потемкин принял активное участие в организации борьбы с пугачевщиной, но справедливо ли назвать его сатрапом и извергом. Он действовал во имя державы, ибо Пугачев был прежде всего врагом России, действуя с целью ее ослабления и способствуя тем самым врагу, с которым сражались на Дунае русские армии.
Григорий Александрович ежедневно просматривал все донесения, поступавшие с театра борьбы с Пугачевым, наиболее важные докладывал императрице с готовыми уже своими соображениями. Так, узнав, что пугачевские банды двинулись на Дон, немедленно направил соответствующие распоряжения по предотвращению разорения донского края. Своевременно принятые меры заставили мятежников отказаться от замыслов поднять на борьбу с Россией Войско Донское. Да и не собирались донцы связывать себя с конокрадом и изменником. Передовые отряды Пугачева встретили сопротивление на краю Донской земли. Жаркий бой полчищ мятежников с небольшим отрядом старшины Кульбакова разгорелся в районе станицы Березовской. Силы оказались слишком неравными, и донцы полегли почти все поголовно. Раненых мятежники после истязаний добили, а станицу сожгли Дитла.
Навстречу врагу смело бросился полковник Алексей Иванович Иловайский, который действовал по личному распоряжению Потемкина, однако мятежники повернули к Царицыну, близ которого были разбиты Михельсоном.
Ар. Н. Фатеев писал:
«Дальнейшее участие Потемкина в принятии мер против пугачевского восстания свидетельствует о более глубоком понимании происшедшей), чем обычного администратора, хотя бы и облеченного большой властью. Он задумался над специальными причинами восстания. Его интересовали не столько главари восстания, сколько увлеченные ими массы.
У главарей восстания всегда бывают более или менее одинаковые методы. Неграмотные Пугачевы походят в этом отношении на Пугачевых с университетским образованием: преобладает примитив игры на страстях».
Интерес Потемкина к рядовым участникам восстания объясним и тем, что в бунте участвовали, кроме яицких казаков, раскольников, беглых крепостных и отпущенных на свободу каторжников, татары, киргизы, мордва, мещера, башкиры, черкесы, пленные турки. А ведь в период работы в «Комиссии по уложению» Григорий Александрович являлся опекуном некоторых из тех народов.
Казанский губернатор Брэнт, который вел расследование восстания, назвал его участников сбродом. Фатеев по этому же поводу писал:
«Но, как бывает в революционное время, каждый влагал свое неудовольствие в движение. Оно нашло вождя, кто бы он ни был. По определению ближайшего сподвижника Пугачева Мясникова: „Хоть князь из грязи“».
Интересно, что Потемкин определил две главные причины восстание: крепостное право и плохое управление инородцами.
А. Г. Брикнер приводит слова самозванца, этого «князя из грязи», сказанные им на первом же допросе, на котором он тотчас предал всех сообщников, заявив, что будто бы они его побуждали к свирепости. Пугачев заявил, что «не думал к правлению быть и владеть всем Российским царством», а шел на мятеж, проливал кровь людей, надеясь, что ему «удастся поживиться или убиту быть на войне…». Самозванец признался, что его девиз: «День мой — век мой!» Вот ради чего он грабил, жег, убивал и истязал людей.
После смерти Бранна для расследования причин пугачевщины был направлен троюродный брат Григория Александровича Павел Сергеевич Потемкин, которого Екатерина II знала с самой лучшей стороны. Это был образованный человек, выпускник Московского университета. Дело он вел добросовестно, всячески помогая Григорию Александровичу выявлять главные причины происшедшего. Павел Сергеевич направлял в столицу депутации и представителей малых народов, дабы дать Григорию Александровичу побеседовать с людьми, способными помочь в установлении истины.
Быть может, уже под влиянием этих событий и размышлений над ними Потемкин предметом своей деятельности сделал расселение населения из приобретенных областей на юге России. Нужно добавить, что в Новороссии, в краях, управляемых Потемкиным, крепостного права не было. Отношение же Григория Александровича к этому позорному явлению видно из многих действий, приказов, ордеров, писем и других документов, один из которых, очень характерный, привожу ниже.
31 августа 1775 года Потемкин писал в секретном ордере генералу Муромцеву:
«Являющимся к вам разного звания помещикам с прошениями о возврате бежавших в бывшую Сечь Запорожскую крестьян, объявить, что как живущие в пределах того войска вступили по Высочайшей воле в военное правление и общество, то и не может ни один из них возвращен быть…»
Чьи же в данном случае в большей степени интересы отстаивал Потемкин дворян-крепостников или крепостных? Конечно, можно возразить, что ему были нужны люди, потому он и отстаивал их. Но требовались они не для личных нужд, не для строительства дворцов, по-нынешнему дач, а для освоения Новороссийского края, для строительства новых городов и портов, создания Черноморского флота, для повышения могущества армии и укрепления южных границ России. Они нужны были для Отечества!
С первых же месяцев пребывания на посту вице-президента Военной коллегии Потемкин занялся преобразованиями в русской армии. Важным направлением этой деятельности он считал облегчение службы солдат. Работы оказалось непочатый край. В «Сборнике биографий кавалергардов» отмечалось:
«Еще до рождения Потемкина, в 1737 году, русская армия взяла Очаков, над которым он столь потрудился пятьдесят лет спустя, и в годы его юности побеждала уже Фридриха II, несмотря на многие недостатки ее устройства. Эти недостатки сознавали и с ними боролись Румянцев, Панин, Суворов, но поборол их Потемкин.
В своей книге „О русской армии“ генерал-поручик Степан Матвеевич Ржевский так оценивал состояние войск до реформ, проведенных Потемкиным:
„Люди отменно хороши, но как солдаты слабы; чисто и прекрасно одеты, но везде стянуты и задавлены так, что естественных нужд отправлять солдат не может: ни стоять, ни ходить спокойно ему нельзя“.
К сожалению, слабую подготовку имели не только солдаты, но и офицеры, и генералы. Однажды в период Семилетней войны генерал-фельдмаршал А. Б. Бутурлин, расстелив перед собой карту, начат постановку боевых задач подчиненным командирам. При этом присутствовал президент Военной коллегии генерал-фельдмаршал З. Г. Чернышев. Он сразу заметил, что Бутурлин вовсе не понимает, что показывает на карте — обстановку ему нанесли еще прежде, офицеры квартирмейстерской службы. Чернышев, воспользовавшись тем, что Бутурлин отвлекся, потихоньку перевернул карту другим концом. Не обратив на то внимание, главнокомандующий продолжал водить карандашом перед собой по… морю.
— Тут утонешь, — с иронией проговорил Чернышев, отводя в сторону руку главнокомандующего.
Уже во время первых инспекционных смотров Потемкин стал обращать главное внимание не на внешний блеск, а на боеспособность войск. Полки, по его докладам, отличались „исправностью людей и лошадей“, и их снаряжение было вполне прилично, что отдавало „начальнику справедливость“. Однако подготовка многих полков оставляла желать лучшего, на что и указывал Григорий Александрович в своих докладах. Обращая внимание на необходимость самого серьезного подхода к обучению и воспитанию солдат, Потемкин требовал, чтобы офицеры обучали подчиненных, „избегая сколько можно бесчеловечных и в обычай приведенных к сему побои, творящих службу отвратительною, но ласковым и терпеливым всего истолкованием…“